о, да

Пишет  Makskozak:

... в следующий раз напиши так: среди моего круга общения в сети завелась сволочь. Что тут начнется! Половина посчитает своим долгом уточнить, а не сволочь ли он? Некоторые поймут, что это о них и обидятся. Другие придут извинится за потертый коммент в холиваре годичной давности. И т.п.

@темы: не моё, пятиминутка, ППКС

---

Цинизм – это болезнь профессионального православия

у Освит

Архимандрит Тихон (Шевкунов):

Люди перестают замечать, что они потеряли веру. Циники вошли в Церковь, живут в ней, привыкли, и выйти из нее не очень-то хотят, потому что все уже привычно. Я как-то попутешествовал по православным форумам, и просто не по себе стало, с какой циничной злобой православные люди относятся не только к духовенству, но и к самым благочестивым мирянам.

http://www.pravmir.ru/cinizm-eto-bolezn/

@темы: не моё, общество

---

про военную учебу

y twower
Замминистра обороны Панков дал интервью "Российской газете". Очень рекомендую прочесть внимательно и полностью, достаточно много моментов подробно разъяснены.
http://www.rg.ru/2010/10/25/pankov.html

Вот некоторые интересные выдержки:

Панков: Прежде чем предложить министру обороны не набирать курсантов, мы провели большую аналитическую работу. Собирали главкомов, командующих, руководителей центральных органов военного управления, в подчинении которых есть вузы. Беседовали с начальниками военно-учебных заведений. На основе этих встреч сделали для себя серьезные выводы. Сегодня идет сокращение офицерского корпуса с 355 до 150 тысяч человек. И нам нужно сосредоточить усилия на том, чтобы сохранить в Вооруженных силах действующих офицеров.

РГ: То есть людей, уже имеющих войсковой опыт?

Панков: Абсолютно правильно. Наверное, целесообразно не увольнять молодых лейтенантов, старших лейтенантов, закончивших вузы год, два, три года тому назад, а оставить их в армии и на флоте. Только в этих целях мы внесли предложение не набирать курсантов в вузы Минобороны в 2010 году.

РГ: И сколько может продлиться такой запрет?

Панков: Я полагаю, что эта мера носит временный характер... Будем или не будем набирать курсантов в 2011 году? По поручению министра обороны, над этим вопросом сейчас работаем. В ближайшее время сформулируем свои предложения: если набирать, то сколько человек, в какие вузы, по каким специальностям.
... Полагаю, что в 2011 году произведем усеченный набор в военно-учебные заведения. А в 2012-м выйдем на полную проектную мощность наших вузов в условиях нового облика Вооруженных сил. Будем набирать 7-7,5 тысяч человек. Прием организуем во все военно-учебные заведения.
... Я полагаю, что в каких-то вузах возможен набор курсантов в полном составе. В принципе со списком таких училищ, институтов, университетов и академий мы уже определились. Это военно-учебные заведения видов, родов войск, центральных органов военного управления, которые при переходе на новый облик Вооруженных сил не претерпели существенных изменений. Количество офицеров там осталось приблизительно тем же, что было прежде. Речь, в первую очередь, идет о подготовке специалистов для стратегических ядерных сил России. Но по каким-то специальностям, может быть, мы опять предложим министру обороны не набирать в 2011 году курсантов.
... Говоря о наборе или не наборе курсантов, нужно помнить, что в 2011 году военные вузы выпустят около 15 тысяч лейтенантов. Выпуск 2012-го - еще 15 тысяч человек. В 2013 году - 10 тысяч человек. То есть в три ближайших года мы дополнительно получим 40 тысяч молодых офицеров. Необходимо заранее найти места службы людям, которых мы позвали в свои ряды.
... В 2010 году все вузы оказались в одинаковом положении. Мы вообще не производили набор. Я понимаю, почему вы этим интересуетесь. К сожалению, грамотно, толково рассказать и прописать все, о чем мы сейчас говорим, заранее не получилось.

... В СМИ прошла не совсем объективная информация, что в военных вузах подготовку офицеров заменили обучением профессиональных сержантов. Это, на самом деле, не взаимосвязанные вещи. Ни о какой замене одних на других речи не идет. Подготовка офицеров - одно направление работы, подготовка сержантов контрактной службы - совершенно другое. Обучение профессиональных младших командиров - не просто абсолютно новая, но и автономная задача.
... Сейчас такую подготовку ведут 19 военно-учебных заведений. Они готовят профессиональных сержантов для всех видов и родов войск.
... Кадровый заказ на сержантов будет определять количественные параметры готовящих их военно-учебных заведений.

РГ: Недавно появилась информация, что в минобороны рассматривают возможность приема в военные вузы только через солдатскую службу. Неужели школьникам дадут от ворот поворот?

Панков: Мы подобные вопросы не прорабатываем.

РГ: Читатели спрашивают, продолжится ли вывод военных вузов из Москвы?

Панков: Мы этим никогда не занимались. Единственный случай - перевод Академии радиационной, химической и биологической защиты в Кострому. Причем это была идея не министра обороны, не его заместителей, а начальника Войск РХБЗ. Мы долго не соглашались, а он доказывал, убеждал. В конце концов убедил.
... В качестве примера могу сослаться на Военную академию связи имени Буденного. Некоторые СМИ написали, что ее переведут из Питера в Ставрополь или Новочеркасск. А она остается в Санкт-Петербурге, станет базовым вузом для подготовки офицеров связи.

РГ: Ходили разговоры, что чуть ли не половине лейтенантов-выпускников нынешнего года пришлось расстаться с погонами. Это действительно так?

Панков: ... Если вы помните, страсти вокруг наших выпускников закипели достаточно давно. Людей пугали тем, что министерство обороны проведет выпуск, вручит дипломы о высшем профессиональном образовании, погоны лейтенанта - и тут же расстанется с молодыми офицерами. Этого не произошло. 12 300 человек выпустили в этом году, а не назначили на должности всего 366 лейтенантов.

РГ: Как же тогда расценить назначение лейтенантов на сержантские посты?

Панков: Это временная и вынужденная мера. Но ее масштабы в СМИ явно завышены. Из более чем 12 тысяч выпускников нынешнего года назначили на сержантские должности лишь 2357 человек. Между прочим, это в два раза меньше прошлогоднего показателя.

Такие лейтенанты взяты на персональный учет в кадровых органах. Мы рассматриваем их как перспективных офицеров - хотя бы в силу особой, исключительной мотивации людей на военную службу. Будем держать на контроле каждого и при первой же возможности назначать на офицерские должности.

РГ: Люди сами пошли на сержантские "клетки" или их туда поставили, выражаясь армейским языком, добровольно - принудительно?

Панков: Назначали только с их согласия, по письменному рапорту. Эта норма российского законодательства, ее нарушать нельзя.

РГ: И куда пошли лейтенанты - командирами отделений, заместителями командиров взводов, которыми командуют их же однокурсники?

Панков: Может быть и такая конфигурация. Между прочим, в новом облике армии есть взвода, где штатный командир - сержант. Туда тоже назначили лейтенантов. Этот вариант, в некотором смысле, для них наиболее щадящий. Стараемся подыскать для молодых офицеров высокотехнологичные сержантские должности.
... Выпускники военно-учебного заведения в любом случае сохраняют лейтенантские звездочки. Их служба на сержантских постах тарифицирована по первичной офицерской должности. Мы провели это через правовые акты.
... золотые медалисты имеют право выбора должности и места службы. Следом определяются получившие красные дипломы. И так - по убывающей. Распределение должно соответствовать заслугам выпускника.

... Главк сохранится, но министр обороны принял решение изменить его название. Вместо Главного управления воспитательной работы в Вооруженных силах будет Главное управление по работе с личным составом.
... В штате подразделений, численность которых более 75 человек, будут заместители командира по работе с личным составом. В округах - соответствующие управления.

РГ: А как разведете функции таких офицеров и войсковых священников?

Панков: Они уже разведены. Есть утвержденное министром обороны Положение по работе с верующими военнослужащими. Там все четко прописано. Дело военных священников - духовное окормление армейской паствы. Причем не только верующих солдат и офицеров. Никакого дублирования с функциями заместителя командира по работе с личным составом не будет.

... Мы набираем девчат на те специальности, которые лучше осваивают представительницы прекрасного пола. На сегодня это не командирские профессии, а все виды обеспечения, в том числе - боевого. В частности, связь, тыл, работа с электроникой.
... В нынешнем году девушек выпустило только одно военное училище. Их специальность - связь.
... Мотивация у девушек на военную службу просто удивительная. Вступительный конкурс у них огромный - 25-30 человек на место.

@темы: Россия, не моё, армия

---

Кургинян: нация под угрозой

http://www.russia.ru/video/diskurs_11117/

Правильно все говорит. Все эти нации "казак", "сибиряк", "ингермудянец", "новгородец" итд. только подталкивают к аннигиляции страны даже не на атомы, а на кванты чистой энергии. Поэтому-то все эти шутники в переписи - дураки, которые делают и всем и себе только хуже.

И про хорошую интеллигенцию с "плохим народом" - "быдлом" все правильно.

@темы: Россия, общество

---

о_0

26.10.2010 в 12:41

Пишет  Арамис:

@темы: пятиминутка

---

Книжная полка: Клиническая иммунология и аллергология

Г. Лолор-младший, Т. Фишер, Д. Адельман (ред.)
Клиническая иммунология и аллергология
http://www.medicum.nnov.ru/doctor/library/immunology/Lolor/index.php

Аннотация
Книга написана ведущими специалистами в области клинической иммунологии и аллергологии. В США она переиздается в третий раз, на русском языке выходит впервые. Книга посвящена практическим вопросам современной иммунологии и предназначена для врачей всех специальностей. Основное внимание уделяется диагностике и лечению аллергических, аутоиммунных, гематологических заболеваний, иммунодефицитов, бронхиальной астмы. Теоретический материал представлен в сжатой и доступной форме. Включены разделы, посвященные проблемам трансплантации органов, ВИЧ-инфекции, а также современным методам иммунодиагностики и иммунопрофилактики. Последовательное и лаконичное изложение информации, а также большое число таблиц и схем позволяют быстро отыскать необходимые сведения.

@темы: ликбез, памятка

---

Исчерпание проблемы исчерпания

При формировании единой таможенной территории возникли проблемы с объектами интеллектуальной собственности
"Российская Бизнес-газета" №773 (40) от 26 октября 2010 г.

Избранное:

...Так, по соглашению ФТС России и Роспатента сотрудники таможни смогут обращаться к единой базе, содержащей полные сведения о правообладателях. Тем не менее, пока нет четкого понимания, кто будет возмещать убытки участнику ВЭД и правообладателю, если выпуск товара был приостановлен, а товар оказался оригинальным. Поэтому введение данного законодательства, считает О. Курочкина, должно сопровождаться разработкой четких инструкций и процедур контроля, которые в настоящее время отсутствуют. В противном случае возможно появление дополнительного административного барьера, в том числе и для доброкачественной оригинальной продукции.

Одной из основных особенностей законодательного регулирования прав на объекты ИС является территориальный характер таких прав. То есть права автора охраняются и защищаются только на территории того государства, где о них было надлежащим образом заявлено. И получение таких прав в одном государстве вовсе не влечет их признания в другом. В этой связи возникает проблема исчерпания прав.

В Таможенном союзе к нему отношение различное. В России и Белоруссии применяется территориальный принцип исчерпания прав, в Казахстане - международный. Международный заключается в том, что исключительное право правообладателя считается исчерпанным в отношении конкретного продукта в момент первого его введения в оборот в любой стране. Проще говоря, продав товар, правообладатель теряет право указывать новым собственникам, как им распоряжаться в дальнейшем: перевозить в другую страну, продавать и т.д. Территориальный принцип (схожий с действующим в ЕС региональным) означает, что даже если товар уже несколько раз перепродавался, ввезти в страну его можно только с разрешения владельца товарного знака.

В чем в данном случае проблема? Возьмем любой товарный знак, правомерно введенный в гражданский оборот на территории одной страны, где он охраняется. Существование Единого экономического пространства (ЕЭП) предполагает, что он может быть свободно перемещен в другую страну Таможенного союза. А там исключительное право на тот же товарный знак может принадлежать совершенно другому лицу.

Что предлагают эксперты? Использовать международный опыт, поскольку ТС России, Белоруссии и Казахстана в данной проблеме не является единственным. Есть опыт ЕС, который закреплен в Положении Совета Европейского сообщества N 40/94 от 20.12.1993 г. в отношении товарных знаков на территории сообщества. Данным документом закреплен товарный знак Евросоюза, имеющий одинаковый статус и равную юридическую силу на всей территории ЕС. Кстати, в ЕС действует региональный принцип исчерпания прав, предполагающий, что исключительное право на товарный знак считается исчерпанным после введения товара в гражданский оборот правообладателем или иным лицом с его согласия на территории одной из стран, входящей в ЕС. Таким образом, реализуется механизм локального внутриевропейского рынка, который допускает свободное движение товаров по ЕС.
Данный опыт может быть применим, как считают эксперты Роспатента и Комиссии Таможенного союза, и внутри нашего ТС. Однако очевидно, что все спорные вопросы исчерпания прав будут разрешены только после окончательного формирования ЕЭП, поскольку затрагивают вопросы унификации законодательств на национальном уровне.

Вот что удивительно - ничего умнее, как метаться между прокрустовыми ложами пресловутых "принципов исчерпания", которые нигде внятно не поименованы - ни в одном российском или международном правовом акте, наши эксперты Роспатента и Комиссии Таможенного союза не придумали.

То, что помимо абстрактной констатации наличия таких абстрактных принципов в неких странах требуется еще и анализ причин их там наличия в совокупности с антимонопольным законодательством, по какой-то странной причине забывается:
* То, что может быть полезно для развитых стран Европы (и то не факт, что для всей), совершенно не обязательно полезно для не совсем индустриальной России.

Если ЕС - экспортер интеллектуальной собственности, то Россия - импортер, и нет ничего глупее (если не сказать прямо - преступнее), чем ограничивать выбор своих граждан и предпринимателей вокабуляром людоедки Эллочки в виде ассортимента, качества и цен официальных дистрибьюторов, которым совершенно не нужно какое-то самостоятельное развитие местных конкурентов, и это при импортозависимости страны до 90% особенно в сфере высокотехнологичных товаров.

Между тем принципиально замалчивается правильное решение этого вопроса - что никакое право на товарный знак или его исчерпание не имеет прямого отношения к наличию или отсутствию не/добросовестной конкуренции при осуществлении торговли, включая международную. И, следовательно, просто изучив Антимонопольный Акт той же Японии или Акт Шермана из Штатов можно вполне себе ясно и четко понять, что серый импорт - это импорт товаров, произведенных по лицензии из иных стран, а импорт товаров, произведенных самими правообладателем - это никакой не серый импорт. И что есть понятие внутрибрендовой конкуренции, которая как бы того ни не хотелось ряду монополий, тоже имеет право на существование, как и право собственности на приобретенный у них товар вне России, которое тоже не может просто взять и исчезнуть по желанию правообладателя товарного знака.

Самое занимательное заключается в том, что ситуация с серым импортом в США развивалась аналогичным образом тому, что сейчас происходит у нас:
- подавалось множество исков в отношении оригинальных товаров, которые, так же как и у нас, разрешались судами первой и апелляционной инстанций, не доходя до Верховного суда США, не в пользу истцов,
- правообладатели активно вовлекали в такие споры таможенную службу США.

Суды приходили вот к таким выводам:
* “trademark holder cannot infringe its own mark” – владелец товарного знака не может нарушить права на свой знак,
* ”the registrant’s goods cannot ‘copy or simulate’ his own mark” - на товарах, произведенных правообладателем товарного знака, его знак не может «копироваться или имитироваться» (дело “Lever brothers company v Untited States”, 1989).

В результате вовлечения в данные споры таможенников в 1987г. в Кодекс Федеральных Правил США (The Code of Federal Regulations), в Главу 19 «Таможенные обязанности» было включено положение, разъясняющие параграф 526 Закона о Тарифах (а не статьи 1487 Гражданского Кодекса, как у нас):
* "Запрет на ввоз товара не применяется в отношении товарных знаков или наименований, если правообладателем как за рубежом, так и в США является одно и то же лицо" (параграф 133.21(с)(1) Кодекса Федеральных Правил США).

В общем, пока девизом наших ЛПР-ов не станет "все, что хорошо для американцев россиян, хорошо для Америки России", "эта страна" так и будет резервацией для зарабатывания денег, а не для собственно жизни.

(с) bablaw

@темы: Россия, не моё, Копирайт - это рак культуры и прогресса. Он должен быть уничтожен., есть мнение

---

Новейшая история Грузии от Льва Вершинина

Которые тут временные...

Февраль 1917 года изменил Россию, и закавказские губернии не были исключением. Как и везде, с разрешения Временного правительства, вместо наместничества - чей наместник, если нет царя? – на основе местных депутатов общероссийских партий был сформирован временный же орган власти - Особый Закавказский Комитет (ОЗАККОМ). Параллельно «национальный актив» сформировал Национальный Интерпартийный Совет Грузии, включивший в себя практически весь спектр грузинских партийцев, кроме большевиков, которым, после выхода из подполья, приходилось восстанавливать влияние буквально с нуля. Легитимности у этого междусобойчика не было ровным счетом никакой, так что в реальные дела управления они не вмешивались, зато активно вели подготовку к созыву Национального съезда Грузии, не скрывая, что собираются претендовать на власть в губерниях и требовать «самой широкой автономии края». Жизнь, однако, распорядилась иначе. После октябрьского переворота ОЗАККОМ, назначенный павшим Временным правительством, естественно, прекратил существование, и 15 ноября, в обстановке полного хаоса, на основе Интерпартийного Совета, а также представителей армянских и «татарских» партий, был создан «Закавказсий Комиссариат» вскоре взявший на себя «всю полноту правительственной власти в пределах Закавказского края». Об отделении от России речи, собственно, не было, напротив, в первой декларации Комиссариата категорически подчеркивалось, что «власть эта сконструирована временно, лишь до созыва Всероссийского Учредительного Собрания», невозможным – в первую очередь для меньшевиков, которые определяли политику, - считалось лишь сотрудничество с большевиками. «Мы еще надеялись, - вспоминал в эмиграции Ной Жордания, ставший в те дни и председателем Исполкома Комиссариата, и, после проведения Национального съезда, главой «Национального совета», - что в России смогут положить конец большевизму, сумеют создать нормальное правительство». К чести «комиссаров», кое-какой порядок навести им удалось. Жизнь сколько-то наладилась. Появилось даже некое подобие вооруженных сил. Правда, единому центру они не подчинялись. Сильные и очень боеспособные армянские части ориентировались на указания дашнаков, ополчения азербайджанских ханов прислушивались к мнению «Мусават», в Грузии же силовые структуры (Национальная Гвардия) формировались по принципу российской Красной Гвардии, как добровольческие партийные отряды. В декабре по приказу Комиссариата («Ввиду того, что воинские части, уходящие в Россию, забирают с собой оружие… принять меры к отобранию оружия у отходящих частей») были разоружены части тифлисского гарнизона, захвачены огромные склады и арсеналы Кавказской армии. По солдатам, не желающим разоружаться, стреляли без предупреждений, подчинившихся, разоружив, выгоняли куда глаза глядят, не выделив, однако, припасов на дорогу. Что, в общем, было свинством, но, в конце концов, забота о российских военнослужащих не входила в число приоритетов Комиссариата, зато появилась возможность поставить заслоны на пути десятков тысяч дезертиров.

Битва в пути

Российские ура-публицисты, порой изображающие этот сюжет как «предательское нападение на бедных солдатиков», крепко преувеличивают. «Бедные солдатики» ангелочками не были. Совсем. Огромная, вконец разложившаяся масса людей с ружьями сметала и съедала все на своем пути, грабила, ввязывалась в конфликты с местным населением. «Местами войска уходили с фронта боевым порядком, громя все из орудий и пулеметов, - вспоминал позже Борис Байков, один из лидеров бакинских кадетов Борис Байков. - В результате было действительно разгромлено много цветущих аулов, поселков и местечек». Правда, в христианских местах такого себе дезертиры не позволяли, но все равно, действия «национальных гвардейцев», вплоть до пулеметного огня, были мерой разумной и логичной. Население осознало, что власть есть, а беглым солдатикам дали понять, что изменять присяге нехорошо и наказуемо. К сожалению, в обстановке массового психоза власть на местах оказалась в руках «идеальных патриотов», выросших на публицистике Ильи Чавчавадзе и теперь, когда стало можно, не упускавших случая поизмываться над «русскими варварами». В связи с чем гораздо чаще, чем хотелось бы, случались инциденты. А порой и трагедии. «Уходящие с фронта русские войска, - указывает досконально изучивший сюжет по материалам грузинской следственной комиссии В.П. Булдаков, - оставляли часть оружия армянам, вынужденным более других думать об опасности турецкого вторжения. Это нервировало азербайджанцев. 9 января (по новому стилю) 1918 года у станции Шамхор один из эшелонов, двигавшийся мирно, без осложнений, был остановлен грузинским заградительным отрядом с бронепоездом, начальник которого проявил излишнее рвение. За двое суток переговоров к станции съехались, с одной стороны, тысячи азербайджанских крестьян, рассчитывающих на свою долю оружия, с другой – ещё три воинских эшелона. Началась стрельба. Фронтовики, без сомнения, расчистили бы себе путь артиллерийским огнём, но один из снарядов угодил в огромный резервуар с нефтью. Горящая нефть хлынула в низину, где расположились со своими подводами азербайджанцы, взорвалось ещё несколько ёмкостей, после чего пламя охватило и часть вагонов, в том числе во встречном пассажирском поезде, следовавшем в Тифлис. Количество убитых и заживо сгоревших с той и другой стороны так и не удалось подсчитать, жертвы исчислялись тысячами. Сгорел и виновник, начальник бронепоезда, так что призвать к ответу было некого». Печально и страшно. Но, честно скажу, вызывает сильное недоумение трактовка этих событий современной грузинской историографией. Согласно оценкам «группы Вачнадзе», дезертиры «покинули фронт под предлогом возвращения домой и по указанию большевиков двинулись на Тбилиси, а затем оккупировать Грузию и все Закавказье, но (…) маневр этот был разгадан и попытка оккупации Грузии провалилась», а одной из «ярких побед молодой грузинской армии» именуется как раз описанный выше эксцесс, названный почему-то «сражением при Шамхори». Комментировать не стану, но все жеобидно за коллег, изменяющих истории в угоду пропаганде. А также за г-на Жордания сотоварищи, похваленных за то, чего не было, но не удостоившихся доброго слова за вполне реальное спасение губерний от разнузданной гопоты.

Одни, совсем одни

В январе 1918 год, когда стало известно, что в Петрограде «Караул устал» и понятно, что большевики власть каким-то народным представителям не отдадут, Комиссариат принял решение созвать «малую учредилку», и 10 февраля в Тифлисе состоялось открытие Закавказского Сейма – съезда депутатов, избранных в Учредительное Собрание от грузинских, армянских и «татарских» губерний. Возглавил заседание Николай Чхеидзе, один из ведущих лидеров российских меньшевиков, экс-председатель Петросовета и глава Президиума ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов. Сейм выразил глубочайшую озабоченность случившимся в столице, но если вы думаете, что заявил о независимости, то напрасно. Это вопрос на повестку дня даже не поставили. «Мы не знаем, в какую форму будут облечены наши отношения с Россией, - отмечал в докладе Ной Жордания. - Вы знаете, что судьба наша не в наших руках... Мы всегда стремились к России, но, к сожалению, эта Россия все дальше и дальше от нас отделяется, мы не знаем как ее догнать, как ей подать руку». Главным же итогом работы стало утверждение Сеймом себя, как правомочного, до прояснения обстановки, краевого органа законодательной власти, не отрицающего принадлежность губерний России, но не желающего иметь ничего общего с узурпаторами. Для меньшевиков такое решение было колоссальным успехом: в «птице-тройке» по имени Закавказский комиссариат, отныне максимально, учитывая ситуацию, легитимной, их главенство не оспаривал никто; дашнаки и мусаватисты, формально равноправные, по умолчанию ушли в тень, уступив грузинам все мало-мальски серьезные портфели. По сути дела, сбылась давняя, еще времен IV Думы мечта Жордания о превращении Грузии в регионального гегемона. Ложку дегтя в бочку меда добавила разве что позиция Баку, сообщившего, что никакого Тифлиса знать не желает и никагого контроля за нефтепромыслами грузинам не видать, но даже здесь был некий плюс, поскольку мощный бакинский пролетариат, голосовавший за большевиков, эсеров и дашнаков, мог испортить картину сложившегося благолепия. Долго радоваться жизни, однако, не получилось. 3 марта большевики заключили Брестский мир с Германией и ее союзниками, в частности, уступив султану Батумскую, Карсскую и Арадаганскую области, в связи с чем у Комиссариата возникли реальные сложности. Поскольку отдавать такие большие и богатые территории, естественно, не хотелось, Закавказский Сейм отказался признать Брестский мир, тем самым окончательно разорвав уже вполне иллюзорные отношения с большевистским Петроградом, и послал в Трапезунд делегацию для переговоров с Турцией от своего имени. Протестовать и настаивать.

Даешь Стамбул!

К чести турок, выслушав делегацию, потребовавшую ни много, ни мало вернуть войска на «линию 1914 года» и «предоставить автономию Внутренней Армении», они никого не расстреляли, не выпороли и даже не выгнали пинками. Они просто поинтересовались, с кем, собственно, имеют честь говорить. Потому что ежели Закавказье по-прежнему считает себя частью России, то повода для разговоров нет, а если Закавказье уже объявило себя независимым, то где, шайтан побери, официальное уведомление? Не было такого? Значит, и говорить не о чем, правительство Его Величества переговоров с посланцами самозванце не ведет. А земли, будьте любезны, отдавайте, тем паче, что мы их уже начали занимать и, не сомневайтесь, свое возьмем, но хотелось бы обойтись без эксцессов. Сейм, получив телеграмму с отчетом, возмутился не на шутку. Закавказская делегация была отозвана из Трапезунда. «В настоящую минуту, - завершая короткие дебаты на эту тему, заявил один из лидеров меньшевиков Гегечкори, - у правительства не может быть иного решения, как война с Турцией». Под бурные аплодисменты депутатов Сейм решил продолжать войну «силами закавказской демократии». О том, что эти силы существуют только в их собственном воображении, ни один из тифлисских политиков в тот момент, видимо не помнил. А зря. Очень быстро стало ясно, что ввязаться – не вывязаться. Турки неторопливо шли вперед, занимая уезд за уездом, а по ходу дела с обидной для национальной гордости громя и гоня наспех сформированные закавказские отряды, пышно именовавшие себя армией. Сколько-то серьезное сопротивление оказывали разве что еще не изгнанные части бывшей российской армии, согласившиеся заступиться за православных братьев. Да еще армянские ополчения, готовые грызть турок зубами, но и тех, и других было мало, а партийные отряды, они и в Африке партийные отряды. 1 апреля 1918 года, аккурат в тот день, когда восторженный Жордания под очередные аплодисменты объявил с трибуны: «Мы вступаем официально на военную арену! Вперед, к проливам!», турецкая армия, уже занявшая Карс, вступила в Батум, затем, уже совсем без остановок, в Ахалцих, Озугети, Ардаган, и в середине апреля остановилась на берегу реки Чолоки, готовясь идти на Тифлис и Кутаиси. Теперь уже даже самым восторженным лидерам «идеальной нации» было ясно, что необходимо хоть тушкой, хоть чучелом проситься на переговоры. А поскольку с людьми без статуса турки говорить не желали, оставалось только официально объявлять независимость. Что очень не нравилось армянским депутатом Сейма, но они находились в меньшинстве, а мусаватисты, аскеров султана ничуть не боявшиеся, меньшевиков охотно поддержали. 9 апреля, забив дашнаков числом, Сейм провозгласил рождение нового, совершенно независимого государства - Закавказской Федеративной Демократической Республики, возглавленной, естественно, все теми же грузинскими меньшевиками. Получив известие о столь судьбоносном событии, власти Турции немедленно велели военным отдохнуть, признали нового соседа и, наконец, согласились сесть за стол переговоров.

Кое-что задаром

6 мая 1918 года Батумская конференция возобновилась. Присутствовали и представители кайзера. Это радовало. «Германия в Батуме означала намордник для Турции, а это было главное», - вспоминал участник переговоров Авалов. Однако немцы молчали, изображая стороннего арбитра. Турки же резвились вовсю. Теперь они желали получить от Грузии Ахалцихе и Ахалкалаки, от Армении две трети ее территории с Александрополем, а кроме того, требовал перехода Азербайджана под протекторат Стамбула (против чего, к слову сказать, «татарские» члены делегации не особо возражали, полагая, что аскеры султана помогут им вернуть Баку). Серьезным аргументом в пользу такого рода аппетитов стало успешное продвижение турецких войск в направлении Эривани. По большому счету, пришел песец. Особенно для армян. Насчет этого не обольщался никто, а сил хоть как-то брыкаться не было. «...В нашем довольно таки плачевном положении, - отмечал Авалов, - единственным оружием оставались меморандумы и ноты». И вот тут-то тут подали голос немцы. Глава их миссии, генерал-майор фон Лоссов, «в виду безуспешности сношений между оттоманскими и закавказскими представителями», предложил свои услуги в качестве посредника. Естественно, не по собственной инициативе. Просто наконец-то заработал «кавказский проект» германского Генштаба, до блеска отшлифованный руководителем «восточного отдела» разведки Рейха графом Шуленбургом, куратором «Комитета независимости Грузии» (помните такой?) и созданных при нем Грузинского и Аджарского легионов. Тем самым Шуленбургом,, к слову сказать, которому суждено будет впоследствии вручить Молотову ноту об объявлении войны, а затем пойти на гильотину за участие в «заговоре 20 августа». В данный момент, впрочем, он был всего лишь «майором Шульцем», одним из адъютантов генерала. Так вот, при всем хорошем отношении к союзникам-туркам, немцы вовсе не собирались отдавать им пресловутую «трубу». На начало её, Баку, не замахивались (хотелось бы, конечно, но слишком уж далеко), но уж выход, Батуми и Поти, считали нужным прибрать к рукам. Фельдмаршал Эрих Людендорф откровенно признавался, что превращение Грузии в «chütztstaat» («охраняемое государство») даст Рейху возможность «добраться до кавказского сырья (нефти) и приобрести влияние на эксплуатацию железной дороги, идущей через Тифлис». В предвидении неизбежности реализации столь важного проекта, была заблаговременно проведена и работа с общественностью – с подачи правительства крупнейшие газеты Германии и видные депутаты рейхстага чуть ли не ежедневно выступали на предмет «необходимости прекратить насилия турецких войск против беззащитных грузин, единственных христиан Кавказа». Насчет армян, от заветной «трубы» далеких и для стамбульских союзников принципиальных, гуманная пресса Рейха почти не упоминала, вернее, не вспоминала вообще.

Дружба - Freundschaft

Как бы то ни было, для христианской части ЗФДР предложение фон Лоссова было спасательным кругом. Однако от встреч с армянскими представителями Сейма генерал уклонился сам, предложив грузинским делегатам говорить только за себя и приватно. Не знаю, насколько это было красиво, но отказа не последовало. 14 мая немцы получили секретный меморандум Грузинского национального совета, выражавший «желание и просьбу, чтобы Германия всемерно способствовала как можно безболезненному разрешению международного и политико-государственного вопросов Грузии». Спустя пару дней в Батум тайно прибыл сам Жордания, - и все пошло как по маслу. Согласие Берлина предоставить Грузии «покровительство» было получено мгновенно, за подписями рейхсканцлера графа фон Гертлинг и фельдмаршала Людендорф (д-р Симонс, шеф восточного направления германского МИД даже рекомендовал фон Лоссову изучить вопрос о «возможности вступление Грузии, несмотря на географическую удаленность, в состав Рейха»). Дело оставалось за малым. Немецкая сторона требовала провозгласить независимость Грузии как можно скорее, поскольку только это может «предотвратить дальнейшее продвижение турецких войск». 22 мая Жордания помчался в Тифлис согласовывать вопрос. Тем временем, судя по всему, что-то, несмотря на жесточайшую конспирацию, просочилось. «Вечером 23 мая, - вспоминает один из технических секретарей миссии Кутателадзе, - нас посетил Саакаянц. Успокоить его не удалось, он, безусловно, что-то знал. Было больно видеть слезы на лице этого сильного, мужественного человека, он даже встал на колени, умоляя не оставлять Армению один на один с османами. Шалва поклялся ему именем Богородицы, что никаких тайных сделок нет и быть не может. Он, тем не менее, отказывался верить. Пришлось в строгом тоне объяснить, что не в нашей власти влиять на мнение немцев, однако спасение Грузии важнее всего. К тому же Армения, видимо, обречена, но в отчаянии нет никакой нужды, - ведь мы, грузины, охотно возьмем под покровительство всех, кто пожелает». Занервничали и турки. Вечером 26 мая глава их делегации, Халил-бей, выдвинул ультиматум, оставив на принятие решения 72 часа; противном случае было обещано генеральное наступление на Тифлис. Однако было уже поздно. Поздним вечером того же дня делегаты получили долгожданную телеграмму - «Сегодня в пять часов пополудни Национальный Совет провозгласил Грузию независимой республикой... Закавказский Сейм признал себя упраздненным и единство Закавказья прекратилось», - и мгновенно уведомили турецкую миссию о вступлении в силу «Акта о независимости Грузии», в связи с чем «ультиматум, адресованный правительству Закавказской Федеративной Демократической Республики, не может быть вручен в виду распада последней». Далее колесо закрутилось с бешеной скоростью. Уже утром 28 мая на борту немецкого крейсера, стоящего в потийском порту, было подписано временное соглашение о признании Германией независимой Грузинской Демократической Республики и установлении предварительных взаимоотношений; .Грузия признавала Брестский мир и уступила Рейху свои железные дороги, а генерал фон Лосов передал грузинскому премьеру секретное письмо с официальными гарантиями «всемерной и полной поддержки суверенного союзника». Параллельно полным ходом шла высадка в Поти подразделений рейхсвера и выдвижение их вглубь Грузии, в том числе и в направлении позиций, занятых дорогими союзниками. Турецкому правительству оставалось только, прокляв Шайтана, вплотную заняться ненавистными армянами и нефтеносным Баку.

Под сенью дружеских штыков

Немцы это закон. Немцы это порядок. Немцы это солидно и надежно. 15 июня, когда части рейхсвера (сперва 5000 штыков, но это были только первые ласточки) под музыку вошли в Тифлис, заняли также (уже без музыки) Кутаиси, Гори, Сигнахи, Самтредиа, Очамчири и прочие сколько-то значительные города и местечки, правительство Ноя Жордания наконец-то смогло вздохнуть спокойно. Безусловно, за все надо платить, на халяву не помогут даже немцы. Чиновники, присланные кайзером, взяли под контроль почту, телеграф, банки, железные дороги, финансовые ведомства. Согласно договору, подписанному 12 июля, Рейх «право полной и безоговорочной эксплуатации» Чиатурских марганцевых рудников на 30 лет, порт Поти – на 60 лет, все железные дороги – на 40 лет. О продовольствии и прочих позарез необходимых нюансах и речи нет. В виде платы «за помощь в организации государства» уже за три летних месяца немцы вывезли из «шуцштата» на 30 млн. марок меди, табака, хлеба, чая, фруктов, вина, мяса и другой продукции, в том числе 31 тонну марганца, 360 тонн шерсти, 40 350 штук овечьих шкур. Крестьяне стонали. Правда, агитация меньшевиков («Товарищи, надо потерпеть, мы же братья») свою роль играла: восстаний не было. Соответственно, в отличие от Украины, не было и карательных экспедиций. Появилось время заняться «державостроением». Прежде всего, покончили с уже ненужными глупостями вроде «коалиции». Правительство стало на 100% меньшевистским. Затем, разумеется, пошло развитие силовых структур. Добровольцев было немало, офицерский корпус (в российской армии было очень много грузин) весьма неплох, так что под руководством немецких фельдфебелей рыхлая масса, именуемая «армией», но в первую очередь Народная Гвардия, которую меньшевики пестовали в первую очередь, вскоре дошла до вполне пригодных к употреблению кондиций. Параллельно занялись всем-всем-всем. Флагом, гимном, языком («В республике Грузия государственным языком является грузинский язык»), университетом, музеями, красивыми, в очень национальном духе выполненными бонами и так далее. Опасались касаться только вопроса о земле. Понимали, конечно, что абсолютное большинство крестьян, отдавших им голоса, спит и видит аграрную реформу, но, хотя и социал-демократы, не хотели трогать дворян, поскольку и сами были дворянами. Нет, о том, что вот-вот начнется, говорили постоянно. Но воз стоял. Не спешили решать судьбу даже бывших царских имений, поскольку некоторые уважаемые люди очень надеялись под сурдинку, в удобный момент прибрать к рукам и этот фонд. Зато с огромным увлечением занялись самым-самым интересным и занимательным – национальным вопросом. Не везде, где хотелось бы, конечно: в Батуме, Карсе, Ардагане и Джавахети прочно сидели турки, успевшие даже провести референдум и отныне ссылаться на волю народа. «Группа Вачнадзе», правда, уверена, что «референдум прошел в условиях нарушения международных норм – устрашения, шантажа и усиленной антигрузинской агитации», но это едва ли так – мусульмане, безусловно, голосовали за единоверцев, а христиан после великой резни и великого исхода 1915-1916 годов в тех местах оставалось немного. Но, как бы то ни было, поле для деятельности оставалось обширное.

По тонкому льду

Вполне сознаю деликатность темы, а потому начну с пояснений. Грузинские социал-демократы (в отличие, скажем, от украинских) были в самом деле социал-демократами, взгляды на «национальные проблемы» имели более чем цивилизованные и законы на эту тему принимали вполне европейские. Они на полном серьезе гарантировали «равенство всех граждан в гражданских и политических правах независимо от национальности, вероисповедания, социального положения и пола» и собирались «предоставить полную возможность свободного развития всем народам, живущим на ее территории». Однако есть вещи, логике не подвластные. Преодолеть некоторые догмы, намертво вбитые в подсознание «бомонда» гениальной пропагандой Ильи Чавчавадзе, грузинские политики, даже не считающие себя продолжателями дела Ильи Григорьевича, были попросту не в силах. Собственно, не в силах и по сей день. Та же «группа Вачнадзе», стоит лишь завести речь на эту тему, впадает в форменную истерику. Этнические меньшинства, заявлявшие мнение, отличное от мнения Тбилиси, для уважаемых коллег исключительно «изменники» и «сепаратисты», причем «посягающие на историческую территорию Грузии» и даже не по своей воле (в наличии собственного разума «тузикам» отказано по определению), а под влиянием неких внешних сил. Все просто-просто и ясно-ясно. «За спиной осетинских сепаратистов в Шида Картли стояла Россия, в Самцхе-Саатабаго и в Аджарии сепаратизм разжигала Турция, в Саингило-Эрети подстрекали сепаратистов Иран и (опять-таки) Турция, в Абхазии – (снова) Турция и, конечно, Россия». Само собой разумеется, что темные силы «пытались придать сепаратистскому движению этнический, религиозный или аграрный характер. В действительности их цель состояла в разъединении исторической территории Грузии, которое должно было воспрепятствовать стремлению грузинского народа к независимости». Завидую, честно говоря, тбилиским студентам. Зазубри четыре строчки, отбарабань их без ошибок, - и пятерка в зачетке обеспечена. А на самом деле все совсем иначе. Никто на территориальную целостность Грузии «посягать» не стремился, тем паче, что и существовала-то эта целостность только в воображении поколения интеллигенции, выросшей на идеях Ильи Григорьевича и видевшей во снах некую «идеальную Грузию». Хотя бы как при Тамар, «от Никопсы до Дарабанда», хотя, конечно, если больше, то лучше, населенную «идеальной нацией», милостиво опекающей мелкие, невесть откуда явившиеся (но раз уж явились, пускай себе живут) этносы. А её не было. Имелись только две губернии, Тифлисская и Кутаисская, плюс огромное желание «вернуть утраченное величие». А также, естественно, заведомые ненависть и заведомое презрение ко всем, сомневающимся в символе веры грузинской политической элиты. Ratio тут не было ни капли. Зато эмоции кипели. Будь иначе, Жордания и его соратники, марксисты как-никак, поняли бы, что происходит, а сообразив, многое сделали бы не так, как было сделано. Потому что в самом разгаре была эпоха «пробуждения наций», и даже самые малые этносы (да что там, и субэтносы тоже!) заявляли, что право имеют, не оглядываясь ни на чьи-то «исторические права», ни, тем паче, административные границы. На карте возникали самые причудливые, даже, пожалуй, противоестественные, но вполне реальные государства типа Донецко-Криворожской Республики и Области Войска Донского. Да, безусловно, Шида Картли была естественной частью Тифлисской гебернии, а до того владением царей Картли. Ну и что? С точки зрения Национального Совета Южной Осетии, возникшего в 1917 году, это не имело ровным счетом никакого значения. Кто-то из тамошних активистов с образованием мечтал о «республике всех горцев», кто-то о «Великой Осетии», были и такие, что ничего не имел против Грузии, и абсолютное большинство, нищие, безземельные крестьяне, хотели земли, которую прямо сейчас гарантировали только большевики. Вот за большевиками и шли. Объяви о раздаче земли Тифлис, пошли бы под его знамена. Этих людей уговаривать подождать, ссылаясь на «нацию-семью» было невозможно. Им «исторические права Грузии» были до лампочки, и «величие Грузии» им следовало доказывать силой оружия. Ибо в таких вопросах и в такие моменты прав только победитель. Так что жестокая, но на первый раз еще не очень кровавая экспедиция Народной Гвардии в Шида Картли, восставшую против Тифлиса в марте 1918 года, была эксцессом хоть и печальным, но вполне естественным. Вот только не стоит post factum подкреплять ее штампованными мантрами о «справедливой борьбе» с «сепаратистами», а тем паче «изменниками». Потому что глупо.

Хата с краю

И совсем уж особым вопросом была Абхазия. Если совсем вкратце, получается так. Это бывшее княжество, к Тбилиси никакого отношения не имевшее уже четыре с половиной века, из-под крыши Зугдиди ушедшее за 250 лет до того, а Кутаиси не подчинявшееся никогда, да и присоединенное Империей совсем недавно, когда все остальные земли Сакартвело уже пребывали в составе, было отрезанным ломтем. Тем более, что идеи «нации-семьи» и «заветного грузинского языка» там, как и в «осетинских» регионах, популярности не снискали. Однозначно симпатизировали Тифлису, разделяли взгляды меньшевиков и, в общем, ничего не имели против аншлюса только мегрелы, обитающие в городах и на юге, в Самурзакано (ныне Гальский район), однако они погоды не делали. С апсуа же было куда сложнее. Продвинутая часть их аристократии против контактов с грузинами не возражала, но с очень, очень серьезными оговорками. Аристократия консервативная ни о чем подобном вообще слышать не желала, полагая себя «горцами». А основная часть сельской глубинки и горных районов, опять-таки союза с Грузией не желая, достаточно сложно относилась и к собственным князьям: со времен «Странного восстания» прошло немало времени, крестьяне набрались новых веяний и хотели земли, в связи с чем на селе (да и в развитых областях побережья), опять же совсем как в «осетинских районах», росло влияние большевиков. В общем, когда в марте 1917 года элита Сухумского округа сформировала местный орган власти – Комитет общественной безопасности, Тифлису он не подчинялся, ориентируясь сперва прямо на Петроград, а когда временные слезли, - на «Союз объединённых горцев Кавказа». К январю 1918 года Абхазский Народный Совет (бывший КОБ) считался местным органом Союза горцев, а с Грузией, которой, кстати, еще и не существовало юридически, соглашался иметь «лишь добрососедские отношения как с равным соседом». 9 февраля 1918 года договорились «по вопросу об установлении взаимоотношений между Грузией и Абхазией». Суть соглашения сводилась к тому, что «Форма будущего политического устройства единой Абхазии должна быть выработана с принципом национального самоопределения на Учредительном собрании Абхазии». В случае, «если Абхазия и Грузия захотят вступить с другими национальными государствами в политические отношения, то взаимно обязываются предварительно иметь между собой по этому поводу переговоры». В современной грузинской историографии считается безусловным, что это соглашение означало «признание Абхазии вхождения в состав Грузии на основе широкой автономии», но – увы – в тексте ничего подобного нет, да и самой Грузии на тот момент не существовало. Просто договорились об основах дальнейших контактов. Однако через неделю в Абхазии началось восстание большевиков на предмет установления Советской власти. Правда, первую вспышку удалось подавить, 21 февраля Сухуми вернулся под контроль АНС, но весь край наводнили красные партизаны, и 8 апреля над Сухуми опять взвился красный флаг. На сей раз ополчение АНС само справиться не могло, пришлось просить помощи у Тифлиса, и тот помог очень охотно. Отряды Народной Гвардии во главе с Валико Джугели к 17 мая одолели красных и вновь выгнали большевиков из столицы. Однако, формально вернув власть АНС (уже обновленному за счет введения в его состав сторонников ухода под крышу Тифлиса), грузины уже не ушли. Остались, заявив, что должны почистить «от анархии, внесённой большевиками». Начались репрессии. До расстрелов, правда, не дошло, но и только. В Абхазии, позже вспоминал один из партизанских лидеров Нестор Лакоба, «царили анархия, разбой, воровство, насилие, грабежи, самоуправства». Это же подтверждали и меньшевики из «нового АНС». Сохранилась, например, жалоба на некоего «поручика Кулуния, бывшего пристава города Поти», который «избил целый сход в селении Ацы». Причем, избил с выдумкой: «пулеметным огнем заставил собравшихся лечь на землю и прошелся затем по их спинам, нанося удары шашкой плашмя, после чего приказал участникам схода сбиться в кучу и верхом во весь карьер врезался в толпу, нанося побои кнутом». Такие эксцессы, понятно, были на руку ушедшим в подполье и в горы большевикам.

Под шашлычок

Совершенно не обрадовали новые реалии и сторонников «горской ориентации», заявившими, что «новый АНС – назначенцы иностранцев». Единственной властью в Абхазии они считали только «старый АНС», то есть себя. Доходило до полного анекдота. В середине мая делегация «старого АНС» объявилась в Батуми жаловаться на беспредел, заявляя, что «Абхазия не желает входить в группу Закавказских народов, а относит себя к Северо-Кавказскому объединению» и, соответственно, «является частью союзной Горской республики», уже успевшей отделиться от РСФСР, объявив самостийность. После чего сразу же возникла и делегация «нового АНС» с объявлением о том, что, дескать, «Абхазия причисляет себя к группе Закавказских народов». К туркам взывали и те, и другие, и даже грузинские меньшевики. «Тифлис, - писал как раз тогда в своем известном очерке Осип Мандельштам, - как паяц, дёргается на ниточке из Константинополя». Однако и «новый АНС» по вопросу о статусе не был един. Терять посты и портфели не хотели даже самые «ягрузины». 2 июня «новый АНС» озвучил свою позицию. Понять что-то в этом документе сложно и поныне. С одной стороны, речь там идет явно о двух разных государствах. С другой, заявлено о «необходимости пребывания в Абхазии отрядов Грузинской Красной Гвардии». Но в то же и о недопустимости «исполнение гвардейцами указов правительства Грузии на территории Абхазии, что может обострить отношения между двумя народами в ущерб интересам и Грузии и Абхазии», поскольку «посягательство на суверенные права народа со стороны соседей недопустимо». Шизофрения реяла стягом. И вот на базе такого, скажем так, дискурса, произошло то, что «группа Вачнадзе» называет «заключением договора, согласно которому функция автономного управления Абхазии возлагалась на Народный Совет Абхазии». Собственно, делегация поехала из Сухума в Тифлис, имея указание стоять на том, что «Абхазия и её народ совершенно самостоятельными», все сообщать в столицу, но никаких соглашений без дозволения не заключать. Делегация, однако, была сформирована в основном из «протифлисцев». Чем хозяева, естественно, воспользовались, в промежутках между (не знаю наверняка, но глубоко убежден) цинандали, шашлыками и девочками мягко уговаривая дорогих гостей «хотя бы словесно» согласиться на подготовленные «лучшими юристами Грузии» предложения «развитии и дополнении соглашения от 9 февраля». В конце концов, руководитель делегации, некто Какуба, по телефону сообщил в Сухум, что «если Народный Совет боится взять на себя какую-нибудь ответственность за заключение предлагаемого нам соглашения, то делегация эту ответственность примет на себя», - и 8 июня подмахнул предложенный грузинами текст, фактически упраздняющий какой-либо статус Абхазии вообще. Никакой силы эта филькина грамота, разумеется, не имела, реальный, совершенно другой текст был прислан из Сухума только 10 июня, однако меньшевики сперва заявили, что их вполне устраивает и то, что есть, а потом, 11 июня, все же подписали и присланный вариант, не отменив при этом и предыдущий. Ситуация, в общем, сложилась идиотская. Даже сегодня, рассуждая о тех временах, грузинские историков не очень понимают, на какой из текстов ссылаться, а уж на тот момент и подавно. Самые убежденные сторонники союза с Грузией, вплоть до ее прямых ставленников типа Варлам Шервашидзе, главы «нового АНС», в переписке ссылались исключительно на пункты «договора» именно от 11 июня, зафиксировавшего, что «Заключаемый договор пересматривается Национальным Собранием Абхазии, которое окончательно определяет политическое устройство Абхазии, а также взаимоотношения между Грузией и Абхазией». То есть, даже в крайне «грузинском» варианте соглашение было временным, а окончательное решение вопросов политического статуса и отношений с Грузией откладывалось до созыва – в «по возможности скором будущем» - Национального Собрания. Что 19 июня подтвердил и полпред ГДР в Сухуме, старейший грузинский социал-демократ Исидор Рамишвили, заявивший, что только правомочный съезд народа «решит дальнейшую политику Абхазии: примкнёт ли она к Грузии, России или Турции или объявит самостоятельность».

Комбат-батяня, батяня-комбат

Ждать, однако, в Тифлисе не хотели. Что бы ни значилось в документах, документы читались только в том смысле, что отныне Абхазия уже и юридически (насчет фактически и раньше сомнений не было) составная часть Грузии, а все, кто считал иначе, автоматом улетали в разряд, говоря словами «группы Вачнадзе», «сепаратистов, вознамерившихся добиваться полной независимости Абхазии». Соответственно, «мирное решение абхазской проблемы оказалось невозможным». Тем паче, что в обоих договорах значилось, что «новый АНС» хотел бы получить военную помощь «для наведения порядка». Ясно, что подразумевалась защита от большевиков, однако в тот момент большевики особой угрозы не представляли. И тем не менее, спустя неделю после подписания в Абхазии нежданно-негаданно высадились крупные силы во главе с лучшим, еще царской закалки генералом республики Георгием Мазниашвили. «В распоряжении АНС», как полагалось бы, раз уж пришли, они поступать даже не пытались, а просто заняли все ключевые пункты страны, после чего Георгий Иванович предъявил мандат за подписью военного министра Грузии, назначившего его генерал-губернатором, а 23 июня приказом № 1 объявил Абхазию генерал-губернаторством ГДР, а себя просто губернатором, облеченным всей полнотой и военной, и политической власти. Тут уж встал на дыбы и «новый АНС», причем в полном составе. Ощутив себя уже почти без любимого кресла, возмутился даже его глава Варлам Шервашидзе, правоверный меньшевик и очевидная марионетка, всегда выступавший в том духе, что «Совет стоит на одной платформе с Грузинским правительством и изменять ему не собирается…». Впрочем, его успокоили, сообщив, что при всех вариантах кто-кто, а он без портфеля не останется. Зато народ волновался. По всему краю пошли сходы, требовавшие, чтобы «Абхазия была самостоятельна, а не была бы провинцией, и если это невозможно, то они готовы приступить к японскому способу харакири, чтобы только умереть свободными на своей земле». Протестовать начали и соседи. Скажем, «Горская республика», государство на тот момент не менее легитимное, нежели Грузия, засыпало нотами графа Шуленбурга, уже снявшего маску «майора Шульца» и процветавшего в Тифлисе в качестве Чрезвычайного и Полномочного Посла. Немцы, однако, молчали, а коль скоро они молчали, Жордания не обращал на все это никакого внимания, как и на многочисленные жалобы своих абхазских товарищей по партии, бомбивших Тифлис письмами насчет «карательных экспедиций и поджогов, из-за которых в Абхазской массе сложилось представление о грузинах, как о поработителях».

Лишние люди

В такой обстановке взрыв был неизбежен, но грянуло не там, откуда можно было ждать. Момент сочли удобным активисты полузабытого и никем в расчет не принимавшегося «старого АНС» во главе с князем Александром Шервашидзе, тем самым, который заключил 9 февраля 1918 года первое «соглашение о добрососедстве» с тогда еще не существовавшей Грузией. Они, собственно, ни на секунду не отказывались от «горской» ориентации, постоянно критикуя «коллаборационистов» из «нового АНС», но теперь решили, что пришло время переходить от слов к делу, и встретили полное понимание у вспх, кроме, естественно, грузин. «Князь Шервашидзе, - обиженно вспоминал в мемуарах Жордания, - недовольный нами, бежал на Северный Кавказ и на одном митинге преподнёс ему всю Абхазию. Вместо того, чтобы спросить его, по какому праву или по чьему полномочию он говорит, там сразу приняли этот подарок и предъявили нам претензию: «Абхазия наша, уходите оттуда!». Вот какие соседи были у нас». Правда, горцы, связанные по рукам и ногам войной всех со всеми, ничем, кроме деклараций, помочь «старому АНС» не могли, но были и другие силы, которым происходящее совсем не нравилось. В ночь на 27 июня в имении князя Шервашидзе высадился десант этнических абхазов из Турции, в основном военнослужащих регулярной армии, официально ушедшие в отставку и действовавшие в качестве «экспедиционного корпуса Горской республики». В ответ на панический запрос из Тифлиса султанское правительство кокетливо ответило, что знать ничего не знает и даже не хочет. Начались стычки, причем, несмотря на то, что крестьянство в основном «горскую партию» не поддерживало и «заморским братьям» не помогало, Мазниашвили воспользовался удобной ситуацией для «вразумления» всех сел, где было выражено недовольство грузинским присутствием. В методах не стеснялись. Когда же в ночь с 14 на 15 августа около Моквского монастыря основные силы десанта были разбиты, по приказу из Тифлиса был «реорганизован» «новый АНС», позволивший себе 8 августа, в разгар боевых действий, совершенно возмутительную выходку – воспользовавшись отсутствием председателя (батоно Варлам хворал), создать комиссию по подготовке выборов в Учредительное собрание. То самое, которому, согласно обоим договорам, надлежало «окончательно определить «политическое устройство Абхазии, а также взаимоотношения между Грузией и Абхазией». Особых разъяснений не было: просто сообщили, что раз председатель Совета остается на посту, значит, никто никого не разгоняет, а просто идет зачистка «туркофилов», чьи имена, дескать, стали известны контрразведке от пленных. Батоно Варлам, бесконечно счастливый, естественно, все подтвердил, а на освободившиеся в «не разогнанном» Совете места были кооптированы надежные люди по списку, утвержденному в Тифлисе. На этом, как тогда казалось, вопрос с «сепаратизмом» был закрыт окончательно и бесповоротно. Можно было приступать к новым, поистине великим свершениям.

Быть может, за хребтом Кавказа...

Жизнь удавалась по полной. Жизнь текла молоком и медом. Ну, может, и не совсем: основные запасы и того, и другого, а также прочих вкусных вещей, вывозили немцы, но, как уже говорилось, за все надо платить, а за общую победу, после которой добрый кайзер воздаст за лишения сторицей, и сам Бог велел. В связи с некоторым затишьем на хуторе (соседи или забрали, что хотели, и успокоились, или резали друг друга, забыв о Грузии, большевики сидели тихо, а мятежные регионы вроде бы все поняли и встали по стойке «смирно») в тифлисском политикуме начали рождаться шальные идеи. Например, а почему бы что-нибудь не завоевать? Например, Россию. Можно не всю, но хотя бы частично. В конце концов, Грузия ничем не хуже той же Турции, а поскольку много «исторически неотъемлемых» грузинских территорий, отвоеванных у османов Россией, теперь к османам же и вернулись, за Россией, как ни крути, получался должок. К тому же уж больно момент был подходящий: Кубано-Черноморская республика, лежащая севернее Абхазии, под ударами деникинцев и казаков ослабела вконец, её уже, можно сказать, почти не было, а следовательно, риск получался минимальный. Да и предлог имелся великолепный: добить большевиков, которых никто не любил, в их логове. А заодно и взять под контроль железную дорогу, чтобы получать продовольствие с Кубани без всяких осложнений. Короче говоря, вопрос был решен. Идея «Южной республики» в Закубанье завладела умами, хлесткий призыв тифлисского публициста Ираклия Джорджадзе «Исторический долг грузина – принести, наконец, свет цивилизации в варварскую Россию!» стал крылатым. Правда, всем было ясно, что такие дела с бухты-барахты не начинают. Следовало посоветоваться со старшими, а также (формальность, но все-таки) согласовать с Абхазией. Но за этим дело не стало. Туркам было все равно, Абхазский Народный Совет после «реорганизации» был заранее согласен с любыми инициативами руководства, а что до немцев, так они, незадолго до того создав плацдарм на Тамани, не то, что не возражали, а даже приветствовали. Самим вмешиваться в дела России, согласно Брестскому миру, было никак нельзя, но ежели руками «шуцштата», так отчего бы и нет? Это сняло последние сомнения. «Согласие и поддержка немцев, - отмечал позже Деникин, - послужили той гарантией, без которой грузины едва ли решились бы начать наступление». Некоторая сложность заключалась в том, что генерал фон Кресс, германский протектор Грузии, ссылаясь все на тот же Брестский мир, выразил пожелания получить обоснование справедливости предстоящей кампании. Он, как и граф фон Шуленбург, идеолог мероприятия, был активно «за», но (о, эта прусская щепетильность!) «для Рейха неприемлемо закрывать глаза на неудобства агрессивного занятия чужих территорий».

Тени забытых предков

Впрочем, уж что-что, а такие пустяки последователи великого Ильи Чавчавадзе щелкали, как орешки. Знаменитого Ивана Джавахишвили, профессора петербургской выучки, энциклопедиста и ректора Национального Университета, полагавшего, что «Северо-западной границей Грузии была и сейчас есть Абхазия», не стали даже тревожить. Сформулировать «честную, объективную и непредвзятую историю вопроса», только побыстрее, попросили молодых, незашоренных специалистов. И спустя пару недель (вопрос с Абхазией еще решался), на научно-практической конференции по проблемам Кавказа, прошедшей в Стамбуле под эгидой Его Величества султана, молодой литератор, сотрудник Патриархата и по совместительству этнограф-любитель Павел Ингороква (между прочим, будущий советский академик) зачитал турецким, армянским, азербайджанским и «горским» ученым эпохальный доклад «О территориальном разделе государств Кавказа». Отныне можно было считать доказанным и неопровержимым фактом, что «вся полоса побережья до устья Кубани в XI—XIII веках принадлежала Грузии», а «границы грузинской Абхазии в древности доходили до Анапы». Из чего само собой следовало, что Сочи «исконно грузинский город». Возражения уважаемого коллеги, некоего Али Катажукова, насчет как же быть с тем, что земли от Анапы до Гагры еще 60 лет назад населяли адыги и убыхи, частью погибшие, а частью уехавшие, а первые грузины переселились в Сочинский округ из Кутаисской губернии в 1881 году, в рамках заселения опустевшего края, докладчик отмел просто и элегантно: да, конечно, были адыги, и убыхи тоже, но они просто пришли на побережье с диких гор в тяжелые для Грузии времена то ли монгольского, то ли Тамерланова нашествия. Доклад был опубликован в рекордные сроки. Теперь, имея на руках целую монографию, причем увидевшую свет не в Тифлисе, а на благословенном Западе, в Стамбуле, в престижном издательстве «Харисчирашвили и сыновья», Ной Жордания мог смело смотреть в глаза хоть батони фон Крессу, хоть кайзеру, хоть, будь он жив, самому Илье Григорьевичу.

Drang nach Norden

Великий поход на север начался 26 июня. Блистая новенькой формой и безупречной выправкой (немецкие фельдфебели дело знали и работали ударно), войска победным маршем двигались вдоль моря, почти не встречая сопротивления. Даже наоборот: поскольку заранее был пущен слух, что идут немцы, а грузинские части – всего лишь авангард, население измученного войной и бандитизмом края их появлению было радо. От немцев ждали порядка и покоя. К тому же, грузины, следует отметить, вели себя прилично, соблюдая дисциплину и никому не чиня обид. Правда, как отмечал в докладе по инстанциям граф фон Шуленбург, «проявляли по отношению к местному населению крайнюю надменность и презрение, свойственное британским офицерам в Индии», а также (это уже из воспоминаний кубанского дипломата Николая Воробьева) «не скрывали желания огрузинить города, назначали туда привезенных комиссаров, а также и чиновников, даже мельчайших». Но на первых порах на это особого внимания никто не обращал. Попытки властей Кубано-Черноморской Советской Республики хотя бы выяснить, что происходит, игнорировались, её официальных представителей, учитывая, что никой военной силы за ними не было, отказывались принимать.3 июля почти без боя пали Гагры и Адлер. Спустя три дня, сбив слабенькие заслоны красных на реке Кудепста, «восстановители исторической справедливости» вошли в Сочи, а 27 июля, после 10 дней не очень тяжелых стычек, - и в Туапсе. Было взято много пленных, трофеи (4 пушки, 12 пулеметов, боеприпасы, корабли, 5 паровозов). О «Южной республике» в Тифлисе уже прочно забыли. Территория Сочинского и Туапсинского округов, как вспоминает Георгий Мазниашвили, «на основе просьб и мольб живущих в Сочи грузин» была объявлена «законной и неотъемлемой частью Грузии». А когда, выдвинувшись еще на шесть километров, грузинские части (4000 штыков) потеснили основную группировку красных (4000 штыков), захватив даже бронепоезд «Борец за свободу № 2», в тифлисских газетах начали появляться намеки насчет Новороссийска. Который, если по исторической-то справедливости, тоже того... И вот тут-то, на самом гребне чистого, ничем не замутненного счастья, пришел огромный, на 30000 штыков с артиллерией, и очень злой северный пушной зверь. Остатки десятков вдребезги разбитых красных частей, слившись в единую Таманскую армию, пробивались на юг, к Армавиру, сметая все на своем пути. Отступать красным было некуда, на плечах висел огромный обоз с семьями и тысячами беженцев, не ждущих от деникинцев и казаков ничего хорошего, - и вот как раз на пути этой отчаявшейся массы вооруженных оборванцев лежал «исконно и навечно грузинский» Туапсе. Дальнейшее понятно: не помогли ни выучка фельдфебелей, ни изобилие боеприпасов, ни хорошо укрепленные позиции. 1 сентября грузин из Туапсе просто вымели, захватив 16 орудий, 10 пулемётов и значительное количество позарез нужных таманцам боеприпасов. Восстановители же исторической справедливости выяснили, что их никто не преследует только вечером 2 сентября, после чего и закрепились там, где оказались, - на берегу реки Шахе.

Варвары

Красные, впрочем, спустя несколько дней покинули город, двинувшись дальше, но вновь занять Туапсе, несмотря на приказ из Тифлиса, генерал Мазниашвили не сумел: к городу подходили добровольцы, а, как докладывал командующих начальству, «мои войска, пережив потрясение, нуждались в отдыхе и, главным образом, длительном восстановлении бодрости и подъема духа». В итоге, 8 сентября Туапсе вновь стал российским, и возмущенный Тифлис направил в ставку Деникина протест с требованием «прекратить агрессию против Грузии и уйти с исторических грузинских территорий за исторические границы». Первый ответ на первый демарш сохранился в мемуарах генерала Лукомского, но воспроизводить его, хотя он и предельно краток, я по разным причинам не считаю возможным. Далее, впрочем, командование Добрармии, поддавшись уговорам кубанских краевых властей, которых Жордания уговорил быть посредниками, в более дипломатических выражениях дало согласие обсудить имеющиеся разногласия, и 25-26 сентября в Екатеринодаре, кубанской столице, состоялась встреча, кончившаяся, как многие заранее и предполагали, впустую. Собственно, сюжет был очень похож на нынешние переговоры Израиля с лидерами Палестинской Автономии. Генерал Алексеев поинтересовался, на каком основании грузины вообще оказались севернее реки Бзыбь, заняв территорию, «на которую у Грузии нет никаких прав». Евгений Гегечкори, глава делегации меньшевиков, мгновенно парировал, преподнеся визави экземпляр брошюры Ингороква с нотариально заверенным переводом, после чего, по словам того же Лукомского, «тон разговора стал несколько повышенным». Слегка успокоившись, попытались продолжать. Грузины (опять Лукомский: «их правительство должно было действовать по указке немцев») твердо стояли на том, что Сочинский округ – неотъемлемая территория Грузии, поскольку «живущие в Сочи грузины нуждаются в защите от большевиков». Представители белых резонно отвечали, что никаких большевиков уже месяц как нет. После чего Гегечкори вновь предложил изучить и обсудить «исторические права Грузии» на основе монографии Ингороква, в ответ на вопрос присутствовавшего на переговорах Василия Шульгина – типа, а вообще есть ли у Грузии границы и говорилось ли что-то об этом в Брестском договоре, - сообщив, что «в Бресте данный вопрос не рассматривался, но границы устанавливаются временем». В общем, решение командования Добрармии прервать «переговорный процесс» трудно признать нелогичным. Миссию Гегечкори уведомили, что не смеют дольше задерживать, а белые отряды двинулись на юг и без боя заняли Лазаревскую, ныне часть северного Большого Сочи. На том временно и утихли: белым предстояли куда более важные дела, а грузинское правительство, как вспоминает Жордания, «по совету союзников приняло решение приостановить вопрос вплоть до исхода событий на Западном фронте». В конце концов, достигнуто было многое, а на Туапсе жизнь не кончается, да и сколько его, того Туапсе.

Укрощение строптивой

Не было бы счастья, да несчастье помогло. Завершение «Русской кампании», как это официально называлось в Тифлисе, дало меньшевикам возможность довести, наконец, до ума зависшую абхазскую проблему. Формально-то в генерал-губернаторстве все шло очень даже хорошо: «обновленный новый АНС» после «реорганизации» 15 августа был идеально послушен, став, по сути, ширмой для военных властей. Он утверждал все, вплоть до указов о конфискации продовольствия и репрессиях в отношении не совсем довольных. Однако была у медали и оборотная сторона. Население, и без того не очень довольное реальность, зверело. Бессменного главу «обновленного нового АНС» , Варлама Шервашидзе, ненавидели все. Правда, выступать с критикой люди боялись, но были, как выяснилось, и буйные. Вскоре после завершения переговоров в Екатеринодаре, 9 октября, на бурном, перешедшем в потасовку заседании АНС несколько по недосмотру «недовычищенных» депутатов поставили вопрос о виновниках и соучастниках, как они выразились, «разгона 15 августа» и потребовали «восстановить в правах насильственно распущенный Народный Совет». Вечером случилось вообще непредсказуемое: батони Варлам, более чем уверенный в себе, потребовал вотум доверия, - и вопреки всем ожиданиям проиграл. Как только подсчет голосов закончился и результаты прозвучали, здание Совета оцепили грузинские гвардейцы, а на следующий день, 10 октября, из Тифлиса пришла телеграмма, суть которой заключалась в том, что ежели кому-то непонятна разница между «реорганизацией» и «разгоном», то, пожалуйста, будет вам, товарищи, и разгон. Дом Совета опечатали, всех крикунов с мандатами арестовали и отправили в Тифлис, где заключили в Метехскую тюрьму по обвинению в «измене и заговоре против Грузинской Демократической Республики». Вслед за ними туда же поехали организаторы митингов протеста, всего 17 наиболее популярных лидеров, находившихся в оппозиции батони Варламу. Генерал-губернаторство было объявлена на военном положении, действие договора от 11 июня «заморожено на некоторый срок», должность министра центрального правительства по делам Абхазии упразднена, а его функции переданы министру внутренних дел ГДР. Про «широкие автономные права» уже не вспоминали. Верховная власть осуществлялась даже не военными, а приехавшим из Тифлиса «чрезвычайным комиссаром с неограниченными полномочиями» Чхиквишвили и комиссарами уездов, рекрутированными, по свидетельству Деникина, из «местных грузин – пришлого элемента, издавна устроившегося на Черноморском побережье в качестве рабочих, торговцев, подрядчиков, духанщиков и т. д.».

Пришла беда

Формально все это объяснялось необходимостью борьбы с большевиками, анархией, криминалом, а также «туркофилами» и, натурально, «русскими шовинистами». Однако заявление одного из арестованных депутатов, некоего Ашхацава, - «Разговор о туркофильстве – вздор и обман; если дальше так будет продолжаться, то действительно народ примет какую угодно ориентацию, не только турецкую, даже дьявольскую, лишь бы избавиться от захватчиков…», к сведению все же принял. Как признал позже и сам Ной Жордания, это «имело под собой основание». Осознав, что в сложившейся ситуации «рост влияния поднявших голову большевиков делается явлением естественным» и опасаясь «сформирования широкого протестного фронта», меньшевики приняли решение взять курс на отмену «чрезвычайки» и проведение «безотлагательных выборов на подлинно демократических началах». При этом, однако, председателем избирательной комиссии назначили все того же многократно скомпрометированного, одиозного и предельно непопулярного Варлама Шервашидзе, что уже само по себе свидетельствовал о полном отсутствии «местного» кадрового резерва. Как бы то ни было, 17 декабря, выступая в парламенте с докладом «О положении в Абхазии и проекте выборов Абхазского Народного Совета», министр внутренних дел Ной Рамишвили публично признал, что «с политикой обнаженного меча следует покончить» и призвал депутатов срочно вернуть Абхазии самоуправление. Что после недолгих дебатов и было сделано 27 декабря. Скорость, учитывая свойственную всем парламентам, где каждому хочется поговорить, удивительная. Но объяснимая: Великая Война, уже почти два месяца, как завершилась, кайзер, в которого Тифлис так верил, уже сидел в эмиграции, а перед Грузией, не просто утратившей надежного защитника, но и оказавшейся в стане побежденных, которым, как известно, горе, встало множество серьезных проблем, и наращивать их количество никому не хотелось.

Мир наизнанку

Подробно излагать нюансы изменения ситуации на Южном Кавказе после капитуляции Центральных держав, нужды нет. Достаточно сказать: изменилось все. Для всех. И сильно. В Ереване, например, имели все основания пить шампанское. Армения с самого начала своей независимости была верной союзницей Антанты. Она вела тяжелые бои в Карабахе и Нахичеване против турок и их азербайджанских вассалов, она в октябре 1918 года рискнула даже открыть третий фронт, против немцев и «шуцстата» Georgien, отбив у них важные позиции в Лорийском районе. В общем, она честно проливала кровь за общее дело, и вполне могла рассчитывать на самое лучшее отношение. И, понятно, на солидную компенсацию. Зато в Тифлисе царил траур. Судя по воспоминаниям Жордания и его министров, несколько дней никто просто не знал, что делать и как быть. Оставалось только стреляться или писать письма. Выбрали второе. Не напрямую, конечно, - с Лондоном, в отличие от Берлина, никаких серьезных контактов не было, - а через американцев, в регионе тоже заинтересованных, но удаленных, а потому и согласившихся на роль посредника. Сочинять покаяния засели лучшие перья Грузии. Эта переписка, - кстати, в Великобритании давно уже опубликованная, насчет России не знаю, а в Грузии уверен, что нет, - поражает воображение. Полностью сознавая степень своей вины перед всем прогрессивным человечеством, грузинское правительство выражало готовность нести ответственность в полной мере, вплоть до расстрела, прося только выслушать не оправдания, но чистую правду. Далее подробно рассказывалось о неисчислимых бедствиях и обидах. О злобных турках, отнявших «исторически грузинские земли». О подлых немцах, шантажом заставивших небольшую миролюбивую страну принять их протекторат в унизительной форме «шуцстата». О форменном разграблении тевтонскими варварами национальных богатств, включая марганец, козьи шкуры и продовольствие. Об унизительных кабальных соглашениях. И о многом другом, пережитом беззащитным «островком демократии» за страшные полгода «оккупации нашей страны ордами кайзера». Естественно, подробно излагалась история изгнания меньшевиками эмиссаров «Комитета независимости Грузии» в 1915-м (подтекст: сами видите, мы всегда, еще при царском режиме, были за Антанту). И - в заключение – крик души: «Восточному варварству мы предпочитаем западный империализм».

Шероховатости

Параллельно сочинению писем, подчищали завалы, прибирая все, что могло бы прийтись не по нраву «знаменосцам демократии». 2 декабря, например, на свет появилось «Обращение Сочинской городской думы, земского комитета, профсоюзов рабочих и крестьянского съезда Сочинского округа к властям Грузинской республики». Теперь уже не мифические августовские «грузины, живущие в Сочи», о «просьбах и мольбах» которых вспоминает Георгий Мазниашвили, а вполне реальные люди, разных национальностей, облеченные доверием населения, просили Тифлис «о временном присоединении Сочинского округа к Грузии, желательно на правах самоуправления». Каким образом оккупационным властям удалось добиться принятия этого документа, мне неведомо. Нашли, видимо, убедительные доводы. А может, и не искали, а сами сочинцы такое решение приняли. Всякое бывает. Однако известно, что трогательную картину единодушия испортили лидеры армянской общины края, категорически отказавшиеся подписывать «Обращение». Хуже того, позволившие себе написать в Ереван и – еще страшнее – в Константинополь какие-то измышления о «возмутительном давлении на депутатов Думы». Излишне говорить, что клеветникам предложили подать в отставку. Поскольку о вмешательстве грузинских военных властей данных у меня опять-таки нет, рискну предположить, что инициативу проявили возмущенные коллеги армян по сеянию разумного, доброго, вечного на ниве бескорыстной общественной деятельности. Свободная же от цензуры и комплексов тифлисская пресса с полным основанием писала об «ударе в спину», «невероятной подлости», делая ествественный вывод - «правильно о них говорил великий Илья», что, естественно, отражалось на отношении широких масс населения к армянской общине. А это, в свою очередь, сердило Ереван, и без того уже с ноября чуть ли не ежедневно бомбивший Тифлис нотами протеста на предмет открытия перекрытой при немцах железной дороги. Типа, все понимаем, раньше не от вас зависело, но уж теперь-то открывайте, сами ж понимаете, мы уже полгода сидим почти в блокаде. Это была чистая правда, для Армении вопрос стоял о жизни и смерти, так что, по логике, конечно, открыть движение следовало бы. Однако меньшевики не спешили, обуславливая согласие целым рядом условий. В первую очередь, разумеется, по вопросу о спорных территориях.

запись создана: 30.09.2010 в 10:32

@темы: история, Россия, интересно, ликбез, не моё, Грузия

---

в тему попало

26.10.2010 в 00:43

Пишет  Эрл Грей:

В эпоху Интернета обострились вопросы, связанные с соблюдением авторских прав. Деятельность «пиратов» приобретает всё большие масштабы, за ней не только огромные деньги, но и своя идеология, которая разделяется очень многими. В ряде стран созданы партии «пиратов». Мало того, представитель одной из них Кристиан ЭНГСТРЁМ стал депутатом Европарламента. Сегодня он отвечает на вопросы корреспондента «ЛГ».


– Господин Энгстрём, как вас угораздило стать «пиратом»?

– Я присоединился к партии «пиратов», потому что не мог поступить иначе после двадцати лет работы программистом. Мне хотелось создавать открытые, доступные всем программы, но я столкнулся с проблемой патентов, созданной мощной государственной машиной. И понял, что ситуацию в Интернете сегодня определяют политики, что многие процессы обусловлены именно политическими, а не культурными интересами. Например, директива Евросоюза о легализации патентов на мягкие диски таила в себе угрозу для инноваций в целом…

– Но разве патенты – не основа для инновационной экономики?

– Любая солидная программа содержит в себе тысячу запатентованных маленьких идей, тысячу крошечных монополий. И это препятствие для развития, особенно ощутимое для малых и средних предприятий, для создателей общедоступных программ, ибо у них нет средств, чтобы соревноваться с крупными компаниями.

Несколько лет я сражался с этой директивой вместе с другими европейскими активистами и фондом «За свободную информацию» – FFI. И мы победили. Я был счастлив и вернулся к будням программиста. И вдруг полгода спустя услышал: «Создана партия «пиратов». Одно название чего стоит!

– Быть «пиратом» интереснее, чем работать программистом?

– Быть программистом замечательно. Просто есть вещи, которые необходимо сделать. Интернет – самое великое изобретение человечества со времён создания печатной прессы. Личные компьютеры, мобильные телефоны и смартфоны, iPod – всё это чудесные приспособления для распространения знаний и информации. Но большие корпорации в погоне за прибылью пытаются остановить прогресс, заморозить мир на уровне 90-х годов прошлого века, получать прибыль тем же способом, что и тогда. Не хотят понимать, что люди не готовы платить 15 евро за то, чтобы послушать в Интернете полдюжины песенок.

– Но чтобы записать диск, нужно потратить деньги – на студию, инструменты, техников звукозаписи. А прежде, чтобы обучиться музыке, тоже нужно потратить немалые средства… Кто же будет платить авторам?

– И тем не менее не вижу причин платить за музыку в Интернете. Там она должна быть бесплатной. Оплатить проект – это задача продюсера. Люди, которые хотят заработать на музыке деньги, должны адаптироваться к реалиям. Фильмы и музыка, раз записанные, могут быть распространены на весь мир. И могут быть доступны всем и любому.

– Как же тогда оплачивать труд музыкантов и актёров?

– Любой свободный предприниматель должен оперировать и создавать свои проекты в условиях реального рынка. Это касается и каменщика, и архитектора, и режиссёра. Они должны приспосабливаться к новым реалиям. Бессмысленно рекомендовать бизнесменам, как делать деньги. Не в этом задача политика. Они должны найти выход сами. Последние годы через Интернет идёт активный обмен файлами, но музыки и искусства в целом не стало меньше, наоборот, их стало больше. Поэтому не стоит волноваться, что музыка и кино исчезнут, если обмен в Интернете будет бесплатным.

– Есть ли у «пиратов» иные цели, кроме свободного обмена файлами?

– Мы защищаем фундаментальные права, которые подразумевают право на частную переписку, право на свободную циркуляцию информации, право на объективное судопроизводство.

– Вы думаете, что эти права в Европе под угрозой?

– К сожалению, Франция и Великобритания разработали законодательство, предусматривающее отключение человека от Интернета в наказание за обмен и пользование файлами. Причём без должного судебного разбирательства. Вдумайтесь: человек скачал песенку – и ему отрубили весь Интернет! Оборвали сотни нитей, которые связывают человека с обществом. И это без суда и следствия!

– Но государство не в состоянии позволить себе судебные процессы по каждому такому случаю! Их десятки миллионов! Или даже больше.

– Да, но это не повод для того, чтобы нарушать права человека!

– Получается, невозможно соблюдать режим копирайта, защиты авторских прав, не нарушая прав человека? То же право на объективное правосудие?

– Получается. Мы, «пираты», уверены в том, что фундаментальные права несопоставимо важнее для человечества, чем прибыли компаний звукозаписи.

– А что делать тем же компаниям звукозаписи? Работать себе в убыток? Разоряться?

– Если они не в состоянии получать прибыли без нарушения прав человека, то им действительно лучше исчезнуть! Мы не собираемся торговать правами человека из-за американских компаний, жаждущих больших денег.

– Прибыли компаний звукозаписи уже упали на 60 процентов...

– Превосходно! Их всего четыре – самых больших компаний, и они владеют 80 процентами музыкальной продукции в мире. Можно распространять музыку бесплатно и без их участия. Но они нам продолжают навязывать свои услуги, которые больше не нужны. По законам рыночной экономики они должны исчезнуть…

– Но ведь и музыканты защищают эту систему, которую вы называете обречённой?

– Защищают, потому что Пол Маккартни и Боно заработали на ней миллионы. Но им кажется, что этого недостаточно, и они приезжают в Европарламент лоббировать интересы компаний звукозаписи. Я не возражаю, если они хотят ещё подзаработать, но пусть придумают какой-то другой способ. Ну в самом деле, мы же не платим плиточнику или сантехнику каждый раз, когда заходим в душ?! Недопустимо, чтобы Евросоюз пожертвовал правами человека и дал миллиардерам ещё подзаработать.

– А научная литература, результаты научных исследований, они тоже должны быть в свободном доступе?

– Наука в Европе, как правило, оплачивается из кармана налогоплательщиков. Почему же нам надо платить ещё, чтобы ознакомиться с результатами исследований, которые мы сами и оплатили?! Учёный получает грант для проведения исследования, затем он идёт к издателю и продаёт ему право на публикацию, потом налогоплательщик должен заплатить издателю за то, чтобы ознакомиться с результатами оплаченного им же труда! Это же грабёж! Если исследование оплачено из общественных средств, то результат должен быть в свободном доступе.

– Но согласятся ли на это учёные?

– Прогресс человечества зависит от распространения знаний. Человечество вышло из пещер благодаря тому, что люди делились знаниями. Наукой следует заниматься из идеалистических побуждений, а не из-за жажды наживы. Из-за алчности, дороговизны и закрытости патентов гибнут люди в развивающихся странах, потому что цены на лекарства искусственно высоки. Когда срок действия патентов истекает, цены падают чуть ли не на 90 процентов. И опять-таки в Европе большинство исследований в фармакологической промышленности проводится на общественные средства, а прибыль оседает в частных карманах.

– То есть вы категорически против патентов и копирайта, авторского права?

– Каждый патент – мини-монополия. Поэтому мы хотим избавиться от системы патентов полностью. Копирайт же мы хотим ограничить, чтобы разрешить обмен файлами. Мы хотим ограничить и время действия копирайта – до пяти лет. Срок вполне достаточный, чтобы автору получить хорошую прибыль. То есть жизнеспособные отрасли промышленности смогут работать и дальше, а отжившие формы бизнеса исчезнут. Мы, «пираты», хотим, чтобы всё человечество смогло пользоваться замечательными возможностями, которые открывают новые технологии.

– Но как в мире, разделённом более чем на 200 государств, претворить в жизнь ваш идеалистический план? В Европе информация будет свободной, но во многих других странах власти получат в руки источник наживы. Кто сможет заставить их уважать права человека в области информации, когда во многих странах само право на жизнь человека ни во что не ставится?.. Наживаться на открытиях станут за пределами Европы.

– И это превосходно! Индия выпускает лекарства-аналоги, которые спасают людям жизнь, потому что они доступны. Если можно производить лекарства за доступную цену, то искусственно сдерживать этот процесс просто аморально!

– Пока вы единственный «пират» в Европарламенте…

– Но интерес к нашей партии постоянно растёт. В Европарламенте многие депутаты из самых разных партий оказывают нам поддержку, потому что чувствуют, что мы отстаиваем прогрессивные идеи. Ведь для того, чтобы соблюдать систему патентов и копирайта, надо устанавливать систему слежки, нарушать право на тайну переписки, права человека. Многим это не нравится. Сегодня страны – члены Евросоюза должны выстраивать систему наблюдения за частной перепиской граждан, чтобы соблюсти существующее законодательство… Это безобразие. Наши взгляды с интересом изучают и правые и левые, потому что мы занимаемся жизненно важной проблематикой, потому что мы отстаиваем прогресс.

– Вам известно о жалобах западных писателей на неуважение к интеллектуальной собственности в России?

– Если ты писатель и жалуешься на то, что тебя читают, я не понимаю: зачем ты пишешь?! Если тебя так волнуют деньги, то, может быть, стоит задуматься о другой карьере? Производить кирпичи? Стяжателей не уважаю!

Беседовала Анна ВВЕДЕНСКАЯ, БРЮССЕЛЬ
Источнег

@темы: не моё, Копирайт - это рак культуры и прогресса. Он должен быть уничтожен., общество, есть мнение

---

"У вас ещё нет демократии? Тогда мы летим к вам!"

Пишет  Алькор:

Пишет  Bror Jace:

@темы: не моё, пятиминутка

---

везет мне в последние время на незамутненных личностей

теперь это младые пейсатели, наивно считающие, что продукт их пейсательства может принести им много бабла Три ха-ха.

Такое ощущение, что о реальной жизни они имеют очень скромное представление.
А об издательском бизнесе и способах зарабатывания в сети так вообще никакого.

@темы: моё, live, есть мнение

---

сюрприз ((

после сегодняшнего гемора с судом, решила поленится и забежала в магазин купить пару готовых замороженных блюд

а теперь скажите мне, какой ебанутый на голову одаренный технолог додумался в гречку с грибами класть зеленый горошек в количестве

UPD
от разочарования потянуло на подвиги

запись создана: 25.10.2010 в 20:18

@темы: live

---

абажаю

авторов, топающих ногами
http://www.diary.ru/~lekailekai/p130941401.htm

@темы: Копирайт - это рак культуры и прогресса. Он должен быть уничтожен., жизнь

---

идем не в ногу с новыми тенденциями в области авторского права, пора догонять Европу

Суть в том, что в деле C-467/08 испанского ОКУПа SGAE (некоего аналога Михалковского РСП по сбору с чистых носителей) против продавца чистых носителей PADAWAN (Испания) Европейский Суд Справедливости (ECJ) вынес решение, что лица, н еосуществляющие воспроизведение в личных целях, в том числе предприниматели, профессионалы (т.е. лица, занимающиеся частной практикой) и учреждения не должны платить сборов с чистых носителей.

Поэтому поводу Испания, как "страна происхождения" рассмотренного Европейским Судом Справедливости дела, уже объявила, что намерена внести все необходимые поправки в действующее законодательство. Также это означает, что против ОКУПантов, собиравших такие сборы с предпринимателей, профессионалов (т.е. лиц, занимающиеся частной практикой), учреждений и иных лиц, не осуществляющих воспроизведение в личных целях, могут быть поданы соответствующие иски о возмещении причиненных убытков.

Вот вывод суда:

On those grounds, the Court (Third Chamber) hereby rules: 1. The concept of ‘fair compensation’, within the meaning of Article 5(2)(b)of Directive 2001/29/EC of the European Parliament and of the Councilof 22 May 2001 on the harmonisation of certain aspects of copyright and related rights in the information society, is an autonomous concept of European Union law which must be interpreted uniformly in all the Member States that have introduced a private copying exception, irrespective of the power conferred on the Member States to determine, within the limits imposed by European Union law in particular by that directive, the form, detailed arrangements for financing and collection, and the level of that fair compensation. В связи с вышеизложенным Суд (Третья Палата) постановил: 1.Понятие "справедливой компенсации", по смыслу статьи 5(2)(b) Директивы2001/29/ЕС Европейского Парламента и Совета от 22 мая 2001 года "О гармонизации некоторых вопросов авторского и смежного права в информационном обществе" является самостоятельным понятием законодательства Европейского Союза, подлежащим единообразному толкованию во всех государствах-членах ЕС, которые ввели у себя свободное воспроизведение в личных целях, не зависимо о тех права, предоставленного государствам-членам ЕС, определять в рамках ограничений, установленных законодательством Европейского Союза, и в частности этой Директивой, форму, подробный порядок сбора и распределения, а также размер этой справедливой компенсации. 2. Article5(2)(b) of Directive 2001/29 must be interpreted as meaning that the ‘fair balance’ between the persons concerned means that fair compensation must be calculated on the basis of the criterion of the harm caused to authors of protected works by the introduction of the private copying exception. It is consistent with the requirements ofthat ‘fair balance’ to provide that persons who have digital reproduction equipment, devices and media and who on that basis, in law or in fact, make that equipment available to private users or provide them with copying services are the persons liable to finance the fair compensation, in as much as they are able to pass on to private users the actual burden of financing it. 2. Статья 5(2)(b) Директивы 2001/29 должна быть истолкована в том смысле, что"справедливый баланс интересов" между сторонами рассматриваемых правоотношений означает, что справедливая компенсация должна рассчитываться на основе оценки вреда, причиненного авторам охраняемых произведений вследствие допущения свободного воспроизведения в личных целях. В соответствии с требованиями "справедливого баланса интересов" лицами, ответственными за выплату справедливой компенсации, являются владельцы цифрового оборудования с функцией воспроизведения, устройств и носителей, которые фактически или юридически обеспечивают доступность этого оборудования для частных пользователей или оказывают им копировальные услуги, до тех пор, пока они имеют возможность переложить бремя этой выплаты на частных пользователей. 3. Article5(2)(b) of Directive 2001/29 must be interpreted as meaning that a link is necessary between the application of the levy intended to finance fair compensation with respect to digital reproduction equipment, devices and media and the deemed use of them for the purposes of private copying. Consequently, the indiscriminate application of the private copying levy, in particular with respect to digital reproduction equipment, devices and media not made available to private users and clearly reserved for uses other than private copying, is incompatible with Directive 2001/29. 3. Статья 5(2)(b) Директивы 2001/29 должна быть истолкована в том смысле, что взыскание вознаграждения за воспроизведение в личных целях, предназначенного для обеспечения справедливой компенсации, должно быть обусловлено причинно-следственной связью с предполагаемым использованием его для этой цели. Следовательно, огульное взыскание вознаграждения за воспроизведение в личных целях, в частности в отношении цифрового оборудования с функцией воспроизведения, устройств и носителей, не предоставленных в распоряжение частных пользователей и явным образом предназначенных для иных целей, нежели воспроизведение в личных целях, противоречит Директиве 2001/29. *Внимание! Термин "воспроизведение" означает "копирование", а не "проигрывание"...

Любопытно, сколько понадобится нашему Главному Юристу и примкнувшей творческойинтеллигенции на осознание новой европейской реальности

http://bablaw.livejournal.com/212782.html

запись создана: 23.10.2010 в 20:21

@темы: Европы, не моё, Копирайт - это рак культуры и прогресса. Он должен быть уничтожен.

---

Книга о Первой Чеченской

Мы (bcnjhbr9 и botter)завершили работу над нашей первой книгой – «Я – «Калибр-10»», посвященной 131-й отдельной мотострелковой бригаде. Предположительные сроки выхода тиража – декабрь этого года. В связи с тем, что книгу мы издаем на свои деньги, тираж ограничен (речь идет о 1000экземпляров). Договориться с магазинами о распространении тиража пока не удается, поэтому мы начинаем предварительный прием заявок на приобретение книги.
Стоимость книги 280 руб.



( cпособы распространения )
( аннотация )
( несколько отрывков из книги )

@темы: Россия, интересно, война, армия

---

Как был завязан сребреницкий узел

В блоге уважаемого astr_hn, можно ознакомится с интересными нюансами событий конца минувшего века на Балканах (1, 2, 3).

Очень многим хотелось бы закрыть тему крышкой типа "Ах, все это было давно и неправда", но убежден, что знать те события в как можно более полных деталях необходимо. Ибо это знание помогает понять суть очень многого, случившегося позже, а если уж совсем начистоту, то и еще большего, чему еще только предстоит случиться.

(с)putnik1

@темы: история, Европы, интересно, не моё, война, США, политика

---

возращаять к теме этих французских протестов )

25.10.2010 в 12:52

Пишет  Мурано:

Не знаю, что показывают по российским каналам (недавно в телефонном разговоре с маман я услышала в ее голосе столько неподдельной тревоги…), но реальное число протестующих - всего 1-2% населения. Для студентов это способ продлить каникулы, для профсоюзов напомнить о себе, для частников взвинтить цены на услуги/товары.
Как-то так…

Никакого кошмара, ничего вокруг не полыхает, разве что заправки на той недели работали через одну, так то от вредности, вы же понимаете.

Транспортники бастовать отказались, так что все ходит по расписанию.
Ракаи буйствуют в ракайских кварталах. А кто там бывает кроме самих ракаев? Вот! То-то и оно.

Левые как обычно пытаются вытолкать беспорядки в центр, но полиция начеку. Вся эта красная ерунда уже вылилась государству в миллион евро, но зато не дали Секретарше и Обри на броневиках попрыгать.

А рейтинг Сарко даже подрос, чего давненько не наблюдалось. Осенние же каникулы и народ задолбался разглядывать протестующих, требует всех в сад и каршерами, каршерами. %)

@темы: Европы, не моё, общество, есть мнение

---

баш: о религии

***

ploughlike_elk: Однако, отсутствие лжи в списке смертных грехов христианства как-то ставит под сомнение всю остальную концепцию...

хм, действительно, там только не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего

***
<=U=> [ozk]Swift, как ты думаешь, слишком интенсивно молящихся, Бог банит за флуд, или помещает в спам-фильтр?
<[ozk]Swift> =U=: думаю,фильтр

@темы: не моё, пятиминутка

---

на почитать:

«Смерть денег: Уроки великих инфляций в Германии и Америке»
(c)Дженс Паррсон(Jens Parsson).

17-я глава «Скорость обращения денег».
Каждая масштабная инфляция – будь то в Германии в начале 1920-х годов, или американские войны в Корее или Вьетнаме – начинается с пассивного увеличения количества денег. Оно не проявляется в течение удивительно длительного периода времени. Цены на активы могут расти, но латентная ценовая инфляция незаметна. Ее эффект схож с горючим в костре перед тем, как зажигают спичку.

Желание людей иметь деньги может неожиданно измениться по «психологической и спонтанной причине», что вызывает резкое увеличение скорости обращения денег. Это может произойти молниеносно, в течение нескольких недель. Сдвиг неизменно застает экономистов врасплох. Они слишком долго тянут с изъятием избытка денежной массы.

«С лета 1922 года скорость обращения денег резко пошла вверх. Чиновники Рейхсбанка были озадачены. Они не могли взять в толк, почему люди стали вести себя совершенно иначе спустя почти два года, после того как банк уже увеличил денежную базу».
Народное терпение резко кончилось, как только люди потеряли доверие и «почуяли обман правительства».

«Когда умирают деньги: Кошмар Веймарской гиперинфляции».
Эта книга, написанная бывшим консерватором, членом Европарламена Адамом Фергюссоном (Adam Fergusson) и названная обязательной к прочтению Уорреном Баффеттом (Warren Buffett), является живым свидетельством, почерпнутым из дневников тех, кто пережил кризисы в Германии, Австрии и Венгрии, когда развалились эти империи.

@темы: интересно, ликбез, памятка, экономика

---

Оккупация, или Славная история Эстонии

http://putnik1.livejournal.com

793 года назад, 21 сентября 1217 года от Р.Х... Впрочем, начну не с того. Было сегодня, други, много интересных тем, и все пролетели, как фанера над столицей Франции. Обидно даже. В первую очередь, за себя. Честно говоря, думал, что уже спокойно ко всему отношусь. Ан нет. Впрочем, мораторий есть мораторий, а потому поговорим лучше о чем-то спокойном, неторопливом и взвешенном. Например, об эстах. Только не о нынешних «суверенных», о них неинтересно, а о других. Семисотлетней давности. Которые, скажу вам, были те еще булочки с изюмом...

Соседушки

Это сейчас посмотришь в ту сторону и смешно. А на рубеже X-XI веков, когда случился у них всплеск, говоря словами Гумилева, «пассионарности», заняли предки будущих ветеранов СС на берегах серого моря место, освобожденное норманнами. Благо, те уже в вик почти не ходили, благополучно выйдя в солидные, всей Ойкуменой уважаемые наемники-варанги, а то и сицилийские доны. Были эти эсты уже не совсем дикие, голышом не бегали, промискуитет не культивировали и даже имели шесть княжеств –не княжеств, но вроде того, именовавшихся «маакондами». Но жить рядом с ними удовольствия не доставляло. Ибо грабили все, что по морю плывет и по земле бродит, не глядя (берсерки, да), с кем имеют дело. Хоть шведы, хоть Русь, - без разницы. С Русью, правда, шутки были коротки. Князь Ярослав с ними своей мудростью поделился, построив вслед за тем город Юрьев, чтобы гарнизон присматривал за поведением воспитуемых. Те поняли и слегка притихли. Зато мелким племенам неэстийского происхождения – ливам, латгалам и прочим куршам- приходилось крайне несладко. Доведенные до полного отчаяния таким соседством, обиженники искали помощи у тех же русских. По их просьбе и с их согласия полоцкие князья выстроили на берегах Двины два укрепленных городка, Кукейнос и Герсик, князьям которых (младшие сыновья полоцких младших сыновей) окрестные племена платили умеренную и вполне посильную дань. Эстам, однако, было плевать и на русских. Они ощущали себя круче некуда, доказывая это при первой возможности. Хотя, как правило, себе же на голову. В 1176-м «вся чудь земная приходила под Плесков» со смелым планом взять город под себя, но, естественно, получила по ушам и «ушла с великим уроном». В 1190-м история повторилась: «многая чудь водою пришла», однако на сей раз, если верить псковским летописцам, вообще «ни един чунец вживе не ушел», однако другому отряду эстов, атаковавшему параллельно, удалось захватить Юрьев, который псковичи и новгородцы смогли отбить только спустя год и общими силами, устроив вслед за тем прогулку по маакондам, «полону уведя без числа». Но только в 1192-м, когда псковичи, играя на добивание, вновь опустошили Чудскую землю и забрали у эстов городище Медвежью Голову, лихие парни слегка образумились и начали исправно платить дань. Не неся, впрочем, никакого убытка, поскольку все уплаченное с лихвой возмещалось добычей, регулярно отнимаемой у ливов, латгалов и прочих. Кроме, естественной, находившихся под крышей Полоцка. А жизнь между тем готовила беспредельщикам урок и науку. Поскольку, помимо Руси, шведов и ливов с латгалами, была на их беду еще и Западная Европа, где истерически не хватало земли и поэтому младшие сыновьяочень не любили язычников. Тем паче, под боком.

Мигранты и оккупанты

Первый челловек с мандатом, вернее, патентом на будущее епископство, миссионер Мейнгард высадился на берега пустынных волн в самом конце XII века. Однако успеха не стяжал, разве что шпротами угостихи, но слушать не стали. На смену незадачливому неумехе пришел новый, более серьезный кандидат в апостолы, Бертольд, - уже не только с крестом, но и с мечом. Сразу убивать его опять-таки не стали, но когда стало ясно, что батюшка просто так не отстанет, пришлось. Третьим назначенцем на перспективное, но проблемное место стал в 1199-м бременский каноник Арнольд, - и вот тут-то все совпало. Попик, хоть и совсем молодой, с места в карьер проявил ся дико энергичным и, как модно говорить, крайне эффективным менеджером с задатками административного гения. Основав сразу по прибытии в устье Двины город-крепость Ригу, он начал всеми правдами и неправдами заманивать в будущее «Царство Небесное» немецких колонистов, не обращая внимания на качество будущих подданных. Всем им, чем бы они ни занимались дома, хоть с петли сорвавшиеся, хоть с костра снятые, специально выхлопотанная у Папы булла гарантировала отпущение всех грехов, а епископ – нижайшие налоги, желающим землю, не желающим же пахать - все возможные городские вольности. Следующим креативом стало основание ордена «Братьев Христова рыцарства», в просторечии, из-за алых мечей на эмблеме, «меченосцев». Единственный среди всех такого рода, этот орден не подчинялся напрямую Ватикану, а считался вассалом епископа Риги, получив в пользование треть всех земель епископства, и был очень, так сказать, легким на подъяем. Во всяком случае, его первый магистр, Винно фон Рорбах, потерял голову на плазе в итоге какой-то внутренней склоки, чего, вообще-то, в организациях такого плана не случалось никогда. В общем, когда в Полоцке, как бы гегемоне окрестностей, сообразили, что новые пришельцы могут быть реально опасны и собрались, наконец, принимать меры, оказалось, что боржоми пить поздно. Уже в 1203-м русские войска, пришедшие наводить порядок, так и не сумев взять крепость Гольм, ушли восвояси несолоно хлебавши, а ливы, почуяв новую силу, способную усмирить соседей, пошли креститься толпами (их князек Каупо даже вошел в орденские хроники как «образцовый новый христианин»). С этого момента начались «весенние» походы против язычников. Сперва против латгалов, которых сломали очень быстро, всего через два-три года меченосцы прогнав из Кукейноса и Герсика\полоцких вассалов, Вячеслава (Вячко) и Всеволода Борисовичей. Затем пришел черед «ближних» эстов из мааконда Уганди.однако ни «дальние» эсты, которых просили о помощи угаласцы, ни новгородцы, которых просили о том же полочане, увлеченные традиционными драками на меже, на происходящее внимания не обращали. А зря.

Евростандарт

Укрепившись в Ливонии и Латгалии, меченосцы понемногу расширяли lebensraum, ставя на занятых землях каменные замки, покорившихся крестя, противящихся крепостя, а самых непокорных обнуляя вместе с семьями. Война становилась все более ожесточенной, что, учитывая социальный состав «воинов Христовых», с одной стороны, и нравы аборигенов с другой, даже не удивляет. «Они убивали мужчин, и женщин, и детей, - со скромной гордостью сообщает Генрих Латвийский, - во всех деревнях и местах, и убивали тех, кого они нашли, с утра до вечера... пока уставшие руки не обессилели от избиения». Эсты, естественно, в долгу не оставались, в связи с чем быстро прослыли «бессердечными дикарями», каковыми, впрочем, считались и до того, однако против «железных людей» устоять было сложно, и к 1209-му большая часть мааконда Уганди оказался во власти людей епископа, а его крепость Отепя превратилась в орденский замок. Дальше больше. В 1210-м агентура Альберта достигла серьезного успеха и на полоцком направлении. Между Ригой и князем Владимиром Мстиславичем был заключен договор о дружбе, а через пару лет еще один, фактически поставивший княжество в зависимость от епископства. После чего Псков и Новгород, осознав, что шутки кончились, зашевелились. Князю сперва пришлось бежать в Ригу к зятю (он успел выдать дочь замуж за епископского брата), затем, когда там оказалось плохо, каяться перед псковичами, немцы же тем временем заявились в новгородские земли, захватили Медвежью Голову и поставили там замок Оденпе. В 1214-м русские ответили адекватно и пропорционально, однако штурмовать Ригу, где собрались все уцелевшие немцы, учитывая мощь ее каменных укреплений, не решились. В конце концов, в начале января 1217 года дело кончилось битвой где меченосцам досталось так здорово, что им пришлось вернуть не только Медвежью Голову, но и Вильянди, признав местных эстов данникам Пскова и Новгорода. После чего раскачались, наконец, и горячие эстонские парни, лишь к этому времени сообразившие, что их скоро будут бить, а помочь почему-то никто не хочет. Из числа вменяемых, мысливших по-новому старейшин выдвинулся и лидер - весьма харизматический старейшина Лембиту из мааконда Сакала, имевший уже опыт серьезных побед над «железными людьми» в крупной битве на реке Юмере (1210-й) и разорения орденских укреплений. Связавшись с русскими, он объяснил им, что эсты теперь хорошие и все понимают, принял участие в «январской победе» и, став после того непререкаемым авторитетом во всех континентальных маакондах, предложил план общего похода на Ригу, чтобы сбросить немцев в море раз и навсегда. Идея пришлась по нраву. Возможно, какие-то уважаемые люди и не были в восторге, предвидя рост влияния коллеги Лембиту, но определяли ситуацию не они. Летом 1217 года севернее крепости Вильянди, что на берегу реки Навести, начали собираться дружины из Сакала, Харьюмаа, Ярвамаа, Рявала, Вирумаа, Ляанема, - всего в итоге около 6000 человек, по тем временам и местам огромная сила. Не пришли только из Уганди, где немцы навели такой порядок, что и мышь опасалась пискнуть, да еще островитяне, на которых очень надеялись, видимо решив, что дела тех, кто за водой, их не касаются. Зато гарантировали приход новгородцы и не отказались от участия в кампании псковичи. В такой ситуации Альберту оставалось только играть на опережение.

Большая стрелка

Были ли у эстов Лембиту хоть какие-то шансы? Не знаю. Нет, наверное. Слишком мощная машина уже крутилась, и им, попавшим в жернова истории, по большому счету, ловить было нечего. Даже Ригу взять, скорее всего, не сумели бы. Но раскрученному проекту Альберта тяжелые на руку мужики, очень похожие на героев саг, вполне могли навредить, и очень сильно. На счастье немцев, разведка у епископа, следует признать, была поставлена отменно. Получив вести о намерениях Лембиту и сборе «варварского» ополчения, он немедленно собрал всех, кого мог (меченосцев, «гостей ордена», горожан), придал им в помощь многочисленные отряды крещенных ливов и латгалов(для этих эсты были почти как в будущем ацтеки для таскаланцев) и послал их на перехват, приказав магистру любой ценой дать бой «дикарям» до подхода «русских еретиков». Всего набралось 3000 бойцов, в том числе человек 700-800 немцев, включая примерно две сотни тяжелой конницы, меченосцев, «гостей» и народа попроще. С такой силой можно было не только надеяться на победу, но и верить в нее. 793 года назад, в день святого Матвея - 21 сентября 1217 года, - двигаясь тремя параллельными колоннами в направлении крепости Вильянди, крестоносцы (3000 бойцов, в том числе до трех сотен «железных людей») вышли к лагерю Лембиту около местечка Пярсти. Внезапности не было, оба войска имели возможность выстроиться в боевые порядки, после чего немецкая тяжелая конница (сотни две рыцарей, может быть, чуть-чуть больше), выстроившись «свиньей» и прикрывая в «желудке» кнехтов, ударила в центр ополчения маакондов. Отдадим должное эстонскому «хирду»: он не рассыпался, но остановить «железных людей» или хотя бы взломать их ряды, добравшись до пехоты, не получилось. Меченосцы медленно, со скрипом, но все же прорубались сквозь ряды противника. На флангах все шло совсем иначе. Атак латгалов не удалась и началась длинная кровавая рукопашная, зато на правом фланге ливы, как аккуратно пишет Генрих, «внезапно решили сражаться вместе с немцами», то есть, просто сломали строй и побежали под защиту клина, что дало эстам возможность даже нанести удар по оголенному участку «свиньи». Однако, судя по всему, именно в этот момент погиб Лембиту и его заместитель, после чего в немецкий клин, пользуясь временным замешательством противника, все же пробил строй «варваров» и вывел им в тыл пехоту, под ударом которой эсты дрогнули и побежали. Общие потери убитыми, считая погибших и на поле боя, и в ходе преследования, составили почти 1000 человек, победителям достался весь обоз эстов и более 2000 лошадей, что само по себе было тяжелейшим ударом по экономике маакондов. Орден, впрочем, тоже понес значительные потери, рыцарей, правда, погибло немного, но немецких кнехтов, не говоря уж об ополчениях союзников, гораздо больше, а ведь это был «золотой фонд» епископства, достойные немецкие переселенцы. А эсты, хоть и разбитые, хоть и потерявшие лидера, еще далеко не встали на колени, да и «русская проблема» никуда не делась. Стало ясно, что своих сил не хватит, и Альберту пришлось пойти на шаг, от которого он долго уклонялся: принять помощь датского короля. Естественно, в обмен на часть территории.

О, эти русские...

Датчане не отказались. В 1219-м они оккупировали часть островов, высадились на побережье в районе городка Колывань, взяли его и основали крепость Ревель ака Танне Линн («датский город»), по ходу дела помогая немцам усмирять мааконды. Теперь вся надежда эстов была на русских. Они каялись во всем и просили, забыв обиды, помочь. В Новгороде ситуацию понимали. Несмотря на то, что ситуация в городе на Волхове была не лучшая для активной внешней политики (всего за шесть лет, с 1218 по 1224, там сменилось пять князей), «мужи новгородчи» дважды, в 1219-м и 1222-м, приходили на помощь соседям. Однако и две осады Вендена, ключа к Риге, и осада Ревеля были неудачными, мощные укрепления и тяжелые камнеметы спасали гарнизоны. Более того, в 1223-м немцы, отвечая ударом на удар, взяли Вильянди, повесив всех пленных «на страх и ужас другим русским», а в 1224-м, максимально мобилизовавшись, двинулись на самую сильную русскую крепость – Юрьев, где княжил . Вячеслав Борисович, - тот самый «Вячко» из Кукейноса, принявший под свою крышу отряды еще непокоренных эстов во главе со старейшиной Мээлисом, вроде бы сыном покойного Лембиту. Силы были несопоставимы, помощи из Новгорода или Пскова, не говоря уж о Полоцке, не предвиделось. Однако предложения немцев о капитуляции, весьма, между прочим, выгодной и почетной – свободный выход со всем имуществом, семьями, оружием и казной, и все это всего лишь за то, что князь покинет «отступников-эстов», - были отвергнуты наотрез: «Како стоим заодно, тако и ляжем». Несколько попыток штурма ничего не дали. Тогда, после прибытия подкреплений, было решено устроить еще один штурм, окончательный, с участием всех, вплоть до высшего состава ордена. Единогласно была принята также идея двух рыцарей, Фридриха и Фредегельма, недавно прибывших из Германии: «Взявши город, жестоко наказать жителей в пример другим, что бы задать этим другим великий страх, князя же, покровителя язычников, вознести выше всех, повесив на самом высоком дереве». А затем был приступ, долгий и кровавый. Бились жестоко, без пощады, но немцев было больше и они сумели ворваться в город, а потом на плечах начальства ворвались леты и ливы, и началась резня. Никому не было пощады. Бой продолжался до глубокой ночи. Уйти из крепости не удалось никому, да никто особо и не пытался. Все пленные, около сотни мужчин и женщин, русских и эстов, были повешены, тело павшего в бою князя выбросили в овраг на корм зверью. В живых оставили лишь одного пленника, «слугу» (полпреда) суздальского князя, - ему дали лощадь, еды на дорогу и отпустили в Новгород- рассказать своим, что «убиша князя Вячка немцы в Гюргеве, а город взяша». Над землей эстов, ставшей, наконец, частью Единой Европы, вставала заря новой жизни.

Хороший, плохой, злой

Гибель Лембиту и падение Юрьева для Прибалтике означали многое. Если уж у эстов, да еще и при русской поддержке не хватило сил справиться с «железными людьми», это, в понимании тех мест, означало, что лучше никому не рыпаться. Используя, как нынче говорят, благоприятную конъюнктуру, епископ Риги и его вассалы-меченосцы начали прибирать к рукам, что плохо лежит, благо в Полоцке начались серьезные усобицы и «русский фактор» на какое-то время стал неактуален. Побежденных эстов, правда, особо щемить не стали, ограничившись обязательным крещением, данью и поставкой войск для своих походов (против чего эсты, надо сказать, возражали куда меньше, чем против крещения и дани), а вот предков латышей обнулили круто. Ливы и так были уже прижаты к ногтю, теперь их судьбу разделили курши, а потом и земгалы, попытавшиеся было заполнить «вакуум силы» и тут же надорвавшиеся. Себе на беду, вдохновленные успехом, братья-меченосцы ввязались в войну и с резко идущими на взлет литовцами, - и вот тут-то белая полоса кончилась. В 1236-м, при Шавлях, Орден Меченосцев был бит (не без помощи эстов, в решительный момент ударивших в спину господам) с такой силой, что перестал существовать, а его остатки перешли в ведение западного, Тевтонского ордена, в статусе «регионального» Ливонского. Поскольку братья-тевтоны напрямую подчинялись Папе, а братья-ливонцы – рижскому епископу, начались скандалы, ослаблявшие «железных людей». К тому же приоритетом Тевтонского Ордена были земли пруссов, а бывшие меченосцы (ныне «ливонцы») требовали натиска на Восток и покорения Пскова, Новгорода, а там и еще чего-нибудь, тем паче, что аккурат тогда по Руси гуляли татары и дело казалось верным. Кончилось все, как известно, поражением на Чудском озере, после чего «ливонцы» присмирели и подчинились Кёнигсбергу в полной мере. Однако и у «тевтонов» все было не слава Богу. Реагируя на чересчур опасное усиление все той же Литвы, они в 1260-м устроили тотальный поход на Миндаугаса Объединителя и получили под городком Дурбе свои «Шавли», а затем знаменитое Великое Прусское восстание, поставившее Орден на грань гибели, каковая, наверное, бы и не замедлила, не снаряди заинтересованные лдица прямую интервенцию из Германии.

Кое-как устаканилось все только в предпоследнем десятилетии XIII века, когда пруссов все-таки общими силами нагнули, в Литве начались разборки на тему, кто теперь Миндаугас, а «русское» направление после неудачной битвы под Раковором вообще было закрыто, как стратегическое. Главной целью Ордена отныне стало окончательное покорение будущих латышей (это сделали быстро и без особого труда) и аккуратное продвижение в Литву, а если получится, то и в Польшу. Эстам, подвластным Ордену и епископам Риги и Дерпта, в таком раскладе по-прежнему мирволили, держа в положении, конечно, людей второго сорта, но полезных и с привилегиями. Да и вообще, в то время братья-рыцари особо шкур с податных, не считая предков латышей, не драли. Зато в датских землях, на севере Эстонии и островах, включая город Ревель, все было совсем иначе. Короли Дании в тот момент были слабы, датские вассалы их не слушались, шведские соседи допекали вовсю, так что ставку господа из Копенгагена делали на немцев. Им доверяли, их приманивали, их возвышали, а поскольку свободных земель в самой Дании не было, фьефы переселенцам предоставлялись в Прибалтике, считавшейся «королевской землей». И вот там-то эстам приходилось туго. Мелкие безземельные дворяне, обретя, наконец, и земли, и как бы крепостных, устанавливали в крае не орденские, а германские порядки, что было для земледельцев крайне неприятно. Описывать не стану, что такое ужасы средневекового крепостничества, каждый, в принципе, может представить сам. Скажу лишь, что было введено даже давно забытое почти во всем цивилизованном мире право первой ночи. При этом местной специфики новые хозяева не знали и знать не желали. А зря. Поскольку «датские земли» населяли все-таки не на все уже согласные ливы и прочие курши, а серьезные люди, к тому же знающие, что их сородичей в землях Ордена и епископов хоть сколько-то, но уважают, и не считавшие себя хуже кого-то. Короче говоря, тлело. Тлело долго и сильно. Вопрос был лишь в том, когда пламя прорвется.

Капли датского короля

Прорвалось в 1343-м. Причем именно пламя. В буквальном смысле слова. Естественно, эсты не могли знать, что такое «Сицилийская вечерня». Но, судя по тому, что в Юрьеву (на 23 апреля) ночь по сигналу – на одном из холмов вспыхнул заброшенный дом, - поднялась вся «датская» Эстония, подготовка к мероприятию была не менее долгой и тщательной, нежели за 60 лет до того на Сицилии. И резали точно так же, как там французов, не щадя никого, не различая старых и малых, мужчин и женщин. Еще до рассвета были захвачены и разгромлены все усадьбы. Всего погибло около 3000 (или даже больше) немцев и датчан, спастись удалось очень немногим. Заодно с поместьями жгли церкви. Мятежникам удалось захватить даже хорошо укрепленный, запертый на ночь монастырь в Пайдисе, где погибли почти три десятка монахов. Крестьяне сумели захватить даже хорошо укрепленный монастырь в Пайдисе, где погибли 28 монахов. Не смогли, правда, взять с налету сильный замок Витгенштейн, гарнизон которого был поднят на ноги «несколькими немецкими женщинами, в непристойном виде явившимися у ворот». Устоял и Хаапсалу, где дозорные подняли тревогу, увидев на горизонте зарево. А также, разумеется, Ревель. Правда, в стычке у стен города небольшой отряд защитников был разбит, но взят штурмом достаточно крепкие по тем местам стены без специальных навыков и оборудования было непросто. Лидеры эстов («четыре короля», - скорее всего, из штаба подготовки восстания), понимая это, тратить людей, бросая их на заранее обреченный штурм, не стали. Они копили силы, объявив Ревель сборным пунктом ополчения, и всего за два-три дня в лагере было уже около 10000 вооруженных мужчин из бывших маакондов. По тем временам и местам, огромная сила. Хотя, конечно, в военном отношении не слишком убедительная – боевой опыт имелся мало у кого, конницы не было вообще, да и оружие оставляло желать лучшего.

На некоторое время установилось затишье. Из Ревеля во все стороны шли панические просьбы о помощи. Что на законного короля надежды нет (в Дании ситуация была хронически непростая), там понимали очень хорошо, поэтому, не согласовывая действия с сувереном, умоляли о спасении всех, на кого была хотя бы малейшая надежда, упирая на христианский долг и обещая решительно все. Соседи не отказывались. Буркхард фон Дрейвеле, магистр Ливонского ордена, пообещал прийти незамедлительно. Аналогичное обещание прислал и епископ Дерпта. Со своей стороны, не теряли времени и «короли» эстов. Были отправлены послы в финский Або, к шведскому наместнику, и во Псков. И шведов, и русских, - видимо, по принципу, «кто раньше успеет», - приглашали «прийти и взять страну под свою власть вместе со славным Ревелем». Ни те, ни другие не отказали, и, как указано в летописях, «радостные послы вернулись к войску». Похожие предложения были посланы и магистру. Типа, датские люди совсем достали, а во владениях Ордена порядки справедливые, и ежели Орден заберет их под свою крышу, ополчение будет только радо. Дальше в обеих хрониках начинается мутное. Можно сделать вывод, что идея магистру понравилась и он, в чем-то соглашаясь с жалобами эстов на «чрезмерное угнетение», был поначалу не против. Но слишком уж много церквей сожгли бунтовщики, дав основания считать считать себя «вернувшимися в язычество», а с такими у братьев-рыцарей разговор был короткий. Да и совершенно однозначная позиция дворян, потерявших в северных землях родных и друзей, не позволяла идти на серьезные переговоры с убийцами. Вместе с тем, традиционная трактовка дальнейших событий («заманил на переговоры и коварно убил») тоже не совсем верна. Действительно, «короли» по приглашению фон Дрейвеле прибыли в замок Пёйде на переговоры и, действительно, там погибли. Однако, судя по всему, не были «подло казнены», а погибли в стычке, отказавшись исполнять распоряжение магистра о пребывании в его ставке и попытавшись пойти на прорыв.

Друг в беде не бросит...

Как бы то ни было, в первых числах мая войска Ордена двинулись к Ревелю. Путь их шелками выстлан не был: эсты, избрав новое руководство, организовали довольно теплую встречу, сумев даже разбить отряд под командованием оберпаленского фогта, но когда начали подходить основные силы братьев-рыцарей, отступили от стен города, заняв позиции в болотистых пустошах. В общем-то, умно и правильно. С орденской пехотой эсты, даже без особых доспехах, могли бы посостязаться на равных, но пришла еще и конница – не менее 17 (или даже 22) братьев-рыцарей и около 200 «железных людей» рангом поменьше, так что вся надежда была на грамотную оборону. Какое-то время расчет оправдывался. Кони рыцарей вязли в топях, им не удавалось реализовать свои преимущества. Но одно из болот, Канавере, было невелико, и немцам удалось его окружить, после чего, когда фогт Гервена, командовавший орденским авангардом, предложил сдаваться, обещая пощаду, а надежды на помощь извне уже не было (другие отряды не сошли бы с удобных позиций), эсты согласились. Однако рыцари, «поддавшись на уговоры осиротевших женщин и детей», нарушили обещание и перебили всех сдавшихся, около 1600 человек. Спустя три дня, после прихода самого магистра, состоялось генеральное сражение, на болоте Сыямяэ, где упорно сражавшиеся эсты, хотя и сумели нанести карателям немалый урон (не говоря о латышской пехоте, которую никто не считал, в бою погибло «6 добрых дворян и один орденский брат»), но сами потеряли почти 3000 бойцов. В целом, после боев у стен Ревеля ополчение, успевшее отступить, уменьшилось наполовину. Но разбегаться не собиралось, и осада Хаапсальского замка снята не была.

В такой ситуации напуганные датчане, опять-таки не запрашивая мнение короля, осыпав магистра цветами, подписали прошение к Ордену о переходе под его «верховное покровительство». В замки Ревеля и Вейсенберга были введены орденские гарнизоны, датского монарха уведомили, что готовы «по справедливой цене возместить утрату земель». Теперь у ополчения, все еще не собирающегося сдаваться, оставалась надежда только на помощь извне. В первую очередь, на шведов, которым верили и которых считали своими. У шведов, однако, были иные планы. Их флот с довольно сильным войском подошел к Ревелю спустя пару дней после сражения на Сыямяэ, однако вместо высадки и соединения с эстами, что было предусмотрено договоренностями, тренеры «Тре крунур» вступили в переговоры с магистром и очень быстро нашли общий язык. Было подписано соглашение о «прочном перемирии... как на море, так и на суше» на девять месяцев, до «решения его величества короля шведов и ётов». Однако Магнус Эриксон решил быстрее. Уже 5 сентября 1343 года он заключил с Орденом как «повелителем Эстляндии» и городом Ревелем «вечный мир», одобрив «примерное наказание взбунтовавшихся язычников» и вытребовав в обмен торговые льготы плюс клятву не поддерживать датчан. Совсем иначе обернулось дело на востоке. Псковское вече, выслушав послов магистра, обещавших в случае сохранения нейтралитета «добрый мир на пять лет и честную торговлю», постановило все-таки «помочь чуди по старой приязни и по древней памяти». 26 мая дружины псковского князя Ивана и изборского князя Евстафия, усиленные «охочим людом» (в общем, около полутора тысяч человек) вступили на территорию Дерптского епископства и подошли к Оденпе, взятие которого открывало дорогу на Ревель. Встревоженный магистр начал спешно стягивать силы, отменив приказ о преследовании мятежных бунтовщиков, Иван же с Евстафием, узнав от местных крестьян и купцов о разгроме эстов, приняли вполне естественное (бобик сдох, чего уж там…) решение отступать. Однако 1 июня близ Вастселийна (Нейгаузен) столкнулись объединенное войском Ордена и епископа, пытавшимся перерезать им дорогу домой, дали сражение на марше и победили. Немцы отошли, понеся тяжелые потери, в том числе и нескольких орденских братьев, псковичи и изборцы благополучно вернулись в родные пенаты, а эсты, вовсе не собиравшиеся считать себя вовсе уж побежденными, получили время для жизненно необходимой им передышки, отступив, в частности, и на до сих пор спокойные острова.

Битва за острова

Насколько можно судить, новой вспышки бунта никто не ждал. Орден, в отличие от слабосильного датского наместника, репутацию имел серьезную. По всему краю были распространены сообщения о том, кому отныне следует подчиняться, подкрепленные рассуждением, что, дескать, поскольку «перед Орденом вины нет, то и наказывать Ордену сдавшихся и вернувшихся к мирной жизни христиан не за что». Это было логично. Это было убедительно. Мало кто сомневался, что обстоятельные эсты, убедившись в провале своего начинания и полном отсутствии надежд на помощь хотя бы откуда-то, примут эти, по сути, вполне приличные условия. Однако вышло иначе. В Якову ночь, на 24 июля, началось и на островах. По той же схеме: огонь в ночи и всеобщее восстание с полным истреблением всего, говорящего по-немецки. Дворян просто убивали, католических священников, раздев догола, топили в море. На Сааремаа мятежникам удалось даже захватить предвратные укрепления крупного замка Пёйде, того самого, где двумя месяцами раньше магистр встретился с «королями». Припасов в замке не осталось, осада была плотной и спустя десять дней комендант дал согласие сдаться, потребовав взамен гарантий свободного прохода к кораблям без оружия и поклажи. Ему это торжественно обещали, поклявшись на «кресте и камне», но слова не сдержали. Все вышедшие из замка были перебиты поголовно, причем самому коменданту, прежде чем зарезать, эсты, как порядочные люди разъяснили мотивы своих действий: дескать, «Христос отныне тут власти не имеет, а наш камень нас простит». Полностью зачистив территорию, островитяне принялись возводить систему укреплений в удобных для вторжения местах – десанта ждать не приходилось, но все знали, что такое Орден и никто не сомневался в том, что зимой, когда замерзнут проливы, отряды магистра неизбежно придут. Воодушевленные событиями за проливом, вновь оживились остатки ополчения и на континенте. Все это быстро сгладило противоречия между «железными людьми». Длинная пауза, мастерски выдержанная мудрым Буркхардом фон Дрейвеле, сыграла роль. В начале декабря все епископы Ливонии, включая Рижского и Дерптского, публично согласились «с этого времени и всегда преданно поддерживать Орден, без власти которого нет возможности защищать местную Церковь» от «неверных новокрещеных и мерзостных язычников». Примерно в те же дни и датский король, отправивший Папе жалобу на беспредел его рыцарей, видя, что Эстонию уже ни в каков варианте не удержать, отозвал письмо, вместо того попросив Святой Престол гарантировать выплату не «справедливой цены», как предлагал магистр, а конкретно 25000 марок серебром (позже сошлись на 19 тысячах).

А пока шли окончательные терки, войска магистра уже приступили к делу. Уже в конце ноября «железные люди» вошли в Гарриен, уже замиренный, но восставший снова и, как «вторично отпавший от веры», приговоренный к «примерному наказанию». Если раньше братья-рыцари, беспощадно казня взятых на поле боя, к женщинам и детям относились вполне по-христиански, то теперь и здесь пощада считалась не только слабостью, но и прямым нарушением приказа и воли Божьей. Хронисты еще много лет спустя называли этот мааконд «опустошенной и заброшенной землей». В феврале 1344 года, запасшись осадными машинами, орденские кнехты по льду перешли на Сааремаа, однако, прорвав первую полосу земляных укреплений, завязли в боях и к исходу зимы, опасаясь оттепели и окружения, вернулись на материк. Учитывая потери эстов, это было преддверием победы, но туземцы стратегии не понимали: после отступления с острова вновь начались мятежи на материка, даже в землях полностью, казалось бы, затурканных ливов. Но теперь Орден не торопился и не напрягался сверх меры. Аккуратно задавив недовольство в своих старых землях, за новые он принялся лишь месяцев восемь спустя, когда лед в проливах встал качественно, и на сей раз довел дело до конца. За восемь дней непрерывного сражения были взяты все укрепления Сааремаа, их защитники поголовно перебиты. Затем, опять же без спешки, занялись другими островами, и к Рождеству 1344 года магистр отслужил торжественный молебен, благодаря Господа за дарование окончательной победы.

Стабилизец

Общее количество немцев, включая датчан, погибших в ходе этих событий, если хронисты не ошиблись, известно до последней души – 4631 человек. В том числе, «11 братьев, 14 орденских дворян, 29 орденских всадников, 68 орденских людей, 47 людей епископских, 29 ревельцев, из них 21 стражник». Мобилизованных куршей и ливов, естественно, никто не считал, но там счет явно шел на тысячи. Как, разумеется, и у эстов, хотя цифра «более 30000 бунтовщиков», озвученная орденским хронистом, кажется все-таки завышенной. Однако, как ни странно, такой итог парадоксальным образом сыграл на пользу выжившим. Наведя порядок, Орден, естественно, принялся обустраивать новые земли. А людей не хватало катастрофически. И завозить было неоткуда. Цена рабочих рук выросла, и выживших приходилось как-то заинтересовывать. К тому же не хватало и дворян-управленцев: многие погибли, многие, перепуганные навсегда, вернулись в Германию, а орденские фогты могли разве что осуществлять общее руководство. В связи с чем вдобавок ко льготам Орден предоставил эстам бывших датских территорий и минимальное самоуправление, о котором и мечтать не могли ни ливы, ни курши, ни даже эсты «старых» орденских земель. Естественно, от греха подальше, перестали брать их и с собой в походы, запретив даже иметь дома какое-либо оружие, кроме вил, топоров и кос, без которых в хозяйстве никак, что тоже было немалым облегчением. Так что лет 50-60 после мятежа потомки погибших могли считать, что жертвы все же принесены не напрасно. Однако все забывается. По мере увеличения поголовья земледельцев и роста претензий братьев-рыцарей, понемногу забывавших былую скромность в быту, порядки, принятые в Ливонии, Курляндии и южной Эстонии, распространялись на весь край. «История Ливонии, - писал Карамзин, пересказывая хронистов начала XV века, - говорит, что сия земля могла тогда справедливо называться «небом дворян, раем духовенства, золотым рудником иностранцев и адом утесненных земледельцев». Естественно, такое развитие сюжета аборигенам не нравилось, но их никто не спрашивал. Ливы и курши тянули лямку безропотно, за эстами жестко присматривали, в корне давя любые намеки на недовольство, вплоть до песен, где совершенно забитые крестьяне выражали вспоминали про «on hea sõber Pihkva» - «хороший друг Псков». И так двести лет. Даже чуть-чуть больше.

От рассвета до заката

А потом началась Ливонская войнв. В январе 1558 года русская армия тремя «змеями» вошла в пределы Дерптского епископства, рассыпавшись на десятки рейдовых отрядов, - и вдруг, неожиданного для Ордена, выяснилось: никто не забыт и ничто не забыто. По мнению специалистов, весь восток Эстонии всего за полгода оказался во власти Ивана Грозного не в последнюю очередь еще и потому, что эсты, в отличие от ко всему равнодушных будущих латышей, - хотите верьте, хотите нет, - встретили их, как родных. В обширных архивах Ордена сохранились десятки докладов с мест: фогты жалуются магистру, что «эсты заражены изменой», охотно «показывают московиту путь через леса и болота, и выдают многие иные важные тайны». С другой стороны, российские архивы сохранили списки 500, так сказать, «официальных» лазутчиков из крестьян-эстов, состоявших на армейском учете накануне вторжения, а уж сколько их стало после начала военных действий, одному Господу ведомо. Что интересно, «московиты» оправдывали ожидания. При всей жестокости, проявляемой по отношению к немцам отрядами Шах-Али Касимовского, действовал строжайший запрет на «обиды чуди мелкой». Дальше – больше: 31 мая 1558 года в докладе из Ревеля магистра поставили в известность, что «московские начальники охраняют и защищают крестьян, выслуживают их жалобы, дают им без оплаты зерно и семена для посадки, а также одалживают волов и лошадей», так что «уже близ крестьяне уже строят себе хижины и дома». Наконец, при заключении временных перемирий (скажем, в 1559-м) в текст по требованию Москвы включались пункты, запрещавшие немцам насилие над жителями окрестностей Дерпта, Вейсенберга и других городов, остававшихся во власти Ордена.

Неудивительно, что «эсты повсюду принимали присягу на подданство Москве» и даже пытались присоединяться к русским отрядам, от чего воеводы, незаинтересованные в неквалифицированной живой силе, правда, отказывались. В какой-то момент вслед за ними потянулись и ливы с куршами, а в тех местах, куда русские войска не дошли, осенью 1560 года – в глубоком тылу Ордена - полыхнул нешуточный мятеж, очень похожий на «Юрьеву ночь». Такое же выступление по единому сигналу как бы ниоткуда. Такое же невесть откуда взявшаяся, очень хорошо скоординированное ополчение, правда, на сей раз только с топорами и вилами. Опять «король» (разве что, теперь только один). Опять осада крупнейшего в тех местах города. И - как двести лет назад, - обращение за помощью к русским. Кто знает, как обернулись бы события, успей кто-то из воевод вовремя. Но фон Кеттлер, маршал Ордена, оказался проворнее. Он успел погасить пожар в зародыше, малыми силами ударив по главному «скопищу» эстов, собравшемуся у стен Коловере, разбил их, уничтожив до двух тысяч человек и, пленив, жесточайше казнил «короля», завоевав в результате колоссальное уважение всей немецкой Прибалтики. Спустя несколько лет это помогло ему, уже магистру, стать самому себе Лютером, плюнуть на Ватикан, распустить Орден и объявить себя герцогом ни от кого, кроме Речи Посполитой, независимого герцогства Курляндского. Что же до эстов, то им, после резни под Коловере притихшим, осталось только ждать исхода войны, а потом новых войн и – по секрету от «юнкеров» - в ожидании лучших времен петь протяжные песни про «on hea sõber Pihkva».

@темы: история, Европы, интересно, ликбез, не моё, страны ПУПа