Батурин - гетманская столица Мазепы.
В 1708 году, во время войны со шведами, после обнаружившейся измены Мазепы, войска Меньшикова, не сумев взять Батурин штурмом, захватили его благодаря предателям из числа казаков, и устроили чудовищную резню, уничтожив всех казаков, а также мирное население, не щадя ни женщин, ни детей. Затем они подвергли пыткам и варварским казням пленных казаков. Также они сожгли и разграбили город, не пощадив и церквей.
читать дальшеГлубоки твои воды, великая река Хуаньхэ...
Чтобы разобраться в этой истории, необходимо немного представлять себе общую картину событий, послуживших причинами и фоном для штурма Батурина. Опишем вкратце этот сюжет, как он излагается несколькими авторами разных веков (особенных различий здесь не наблюдается). Итак, Костомаров, Субтельный, Тарле и Соловьев. Компиляция "своими словами".
Предистория: еще в 1705 году Лещинский, ставленник Карла, впервые предложил Мазепе изменить Петру. С тех пор многие договоренности достигнуты и многие обещания даны. Причем обещания Мазепа давал непосредственно Карлу. Он обещал 20 тысяч казацкого войска на стороне шведов, огромные запасы провианта и пороха для пушек, а также богатую артиллерию.
И вот, осень 1708 года. Карл еще летом повернул на юг и теперь приближается к пределам Малороссии. Петр требует от Мазепы выходить на соединение с великороссийским войском, но старый гетман придумывает всевозможные отговорки наподобие "хирагричной и головной болезнью и многодельствием" или "возмущений в простодушном народе". Под Стародубом Меньшиков и Шереметьев с войском поджидают Карла, но именно к Стародубу Мазепа очень не хочет идти, придумывая все новые и новые отговорки.
Никаких подозрений ни у кого еще нет - ведь Мазепу уже много раз обвиняли в измене, но он всякий раз успешно оправдывался и оставался преданным слугой в глазах Петра (всего за пару месяцев до этого Мазепа казнил в Батурине Кочубея и Искру, пытавшихся раскрыть царю глаза на истинную игру гетмана, и выданных ему Петром, который верил Мазепе больше, чем разоблачителям).
20 октября Меньшиков пишет Петру из Горска, что Мазепа прислал ему своего племянника Войнаровского с известием, что гетман едва ли не при смерти и поехал в Борзну причащаться. Меньшиков ничего еще не подозревает и жалеет старого гетмана ("..сия об нем ведомость зело меня опечалила, первое тем, что не получил его видеть, который зело мне был здесь нужен; другое, что жаль такова доброго человека." Не подозревает ничего Меньшиков и 22-го числа, когда Войнаровский уехал от него к Мазепе ночью, "не простясь".
Меньшиков хочет повидать гетмана, и ожидает застать его в Борзне, умирающим. Мазепа предупрежден об этом Войнаровским и, в страхе, что уже разоблачен, спешно бежит из Борзны в Батурин, а оттуда, через день, в направлении к шведам. Меньшиков встречает по дороге в Борзну полковника Анненкова, от которого узнает, что Мазепа в Батурине, куда и прибывает 24(26?)-го. Он кроме того, имеет указание от Петра забрать из Батурина артиллерию, куда Мазепа долго ее свозил (около 70 пушек) - эти пушки и близость к ним шведов очень беспокоят Петра. Но за день до того Мазепа бежал, оставив в Батурине гарнизон из четырех сердюцких полков, а также, видимо, (тут есть неясности) нескольких сотен из казацких полков, Мазепа со старшинами и 2 тысячами казаков идет навстречу Карлу, который уже вступил в пределы Стародубского полка. 24(26?)-го, подойдя к Батурину, Меньшиков обнаруживает, что гарнизон его в город пускать не намерен. Только тут он все понимает. Он пишет письмо Петру, сообщаяя об измене Мазепы и вступает в переговоры с мятежниками. Переговоры продолжает Голицин. Мазепинские сердюки тянут время, надеясь на скорый подход Карла, пытаются выговорить несколько дней "на раздумья" и обещая потом сдаться.
30 октября или 1 ноября Петр приказывает Меньшикову штурмовать цитадель, более не медля, поскольку основные силы Карла уже опасно близки к Батурину.
Рано утром 2 ноября начинается штурм батуринской цитадели, который длится всего два часа. Меньшиков пишет Петру о быстром успехе, легкости штурма, и о малых потерях. Затем, в течение того же дня, Меньшиков спешно отходит, уводя артиллерию, поскольку шведы где-то на подходе. Уходя, Меньшиков поджигает деревянную крепость и "хлебные магазины". Цель поджога взятой крепости - не дать занять ее шведам. Цель поджога "магазинов" - уничтожить те запасы, которые невозможно увести с собой, чтобы они не достались приближающимся шведам, поскольку именно шведам они и были предназначены.
Главари мятежников пленены и отправлены в Глухов (там позднее они были казнены).
Это была общая канва событий, теперь рассмотрим внимательнее детали.
Первое, что бросается в глаза, это слово "козаки" в описании батуринского гарнизона. Сердюки не были казаками - ни запорожскими, ни реестровыми. Они вообще не были малороссиянами, или, как сказали бы сейчас, украинцами. Это были поляки, бесарабцы, правобережные малороссы - наемники, телохранители Мазепы, преданные лично ему. Сердюки были пешим войском. Конные сердюки назывались "компанейцами". Местных селян и казаков принимать в сердюцкие полки было запрещено.
| В 1696 году, киевский воевода кн. Барятинский получил от стародубского жителя Суслова письмо, в котором тот пишет: "Начальные люди теперь в войске малороссийском все поляки. При Обидовском, племяннике Мазепы, нет ни одного слуги казака. У казаков жалоба великая на гетманов, полковников и сотников, что для искоренения старых казаков, прежние вольности их все отняли, обратили их себе в подданство, земли все по себе разобрали. Из которого села прежде на службу выходило казаков по полтораста, теперь выходит только человек по пяти или по шести. Гетман держит у себя в милости и призрении только полки охотницкие, компанейские и сердюцкие, надеясь на их верность и в этих полках нет ни одного человека природного казака, все поляки... С. М. Соловьев - "Исторiя Россiи", т. XIV. М 1962, кн. VII, стр. 597-598. |
Второе, это несоответствие дат и последовательности событий. О версиях класса "Истории Русов" и говорить нечего, в них Петр вначале узнает об измене, приходит в бешенство, потом посылает Меньшикова, а Меньшиков сразу по приходе безуспешно штурмует Батурин, заполняя рвы трупами.
У Субтельного, Меньшиков, хотя и штурмует город с ходу, но, по-крайней мере, узнает об измене гетмана не заранее. Далее у Субтельного, после штурма: "...Распространяясь по всей Украине, новость о бегстве гетмана сопровождалась ужасным рассказом о том, что произошло в Батурине (1)."
Ссылка (1) должна, видимо, подтверждать этот "ужасный рассказ о том, что произошло в Батурине". Сам же Субтельный расшифровывает ссылку, это два письма:
Меньшиков к Петру I, 24 октября 1708, "Письма и бумаги", VIII,2, с. 864.
Петр I к Ф.М. Апраксину, 30 октября 1708, "Письма и бумаги", VII,2, с. 253. Меньшиков сначала сообщил царю о побеге Мазепы.
Однако из письма Меньшикова Петру от 24 октября следует, что Меньшиков ведет переговоры с сердюками, что переговоры пока безуспешны, и сердюки, видимо, тянут время, что Мазепу поддерживают только старшина и сердюки, а люди "из городских полков" Мазепу проклинают. Вот как он описывает измену Мазепы:
| ...И чрез сие злохитрое его поведение за истинно мы признаваем, что конечно он изменил и поехал до короля шведского, чему явная есть причина и то, что племянник его Войнаровский, будучи при мне в 22 день сего октября, в самую полночь, без ведома и с нами не простясь, к нему уехал, и с того времени уже ко мне ни о чем он, гетман, не отзывался. И тако об нем инако рассуждать не извольте, только что совершенно изменил, и для того за благо вашей милости советую, что при таком злом случае надлежит весьма здешний простой народ утвердить всякими обнадеживаниями чрез публичные универсалы, выписав все его, гетманские, к сему народу озлобления и тягости, и чтоб не его никакие прелести не склонялись, понеже когда он сие учинил, то не для одной своей особы, но и всей ради Украйны, и без того не пройдет, чтоб каких не было от него здесь прелестных универсалов или тайных каких факций. При сем еще доношу вашей милости, что в здешней старшине, кроме самых вышних, також и в подлом народе с нынешнего гетманского злого учинику никакого худа ни в ком не видать, но токмо ко мне изо всех здешних ближних мест съезжаются сотники и прочие полчане и приносят на него в том нарекания, и многие просят меня со слезами, чтоб за них предстательствовать и не допустить бы их до погибели, ежели какой от него, гетмана, будет над ними промысл, которых я всяким обнадеживанием увещеваю, а особливо вашим в Украйну пришествием, из чего они, по-видимому, в великую приходят радость
Письмо А.Д. Меньшикова Петру Великому от 24 октября 1708 г. "Письма и бумаги Императора Петра Великого", М., АН СССР, 1948 г. Т. VIII, ч. 2., стр. 864. |
Итак, о чем же свидетельствет это письмо, на которое ссылается Субтельный?
1. Еще за неделю до штурма Меньшиков вел переговоры с сердюками.
2. Сообщая об измене гетмана, Меньшиков беспокоится о настроениях "местного простого народа", советует его "утвердить всякими обнадеживаниями чрез публичные универсалы". Обратите внимание на эти слова - до штурма остается еще неделя, да и сам штурм - дело еще не решенное, но Меньшиков уже 24-го обеспокоен лояльностью "здешнего простого народа": "...за благо вашей милости советую, что при таком злом случае надлежит весьма здешний простой народ утвердить всякими обнадеживаниями". Резня батуринских горожан и "...здешний простой народ утвердить всякими обнадеживаниями", это как? У вас в голове это стыкуется? У меня - нет.
3. Сообщает о "сотниках и полчанах", которые съезжаются к нему, прося защиты от гетмана.
Но самое существенное в этом письме следующее: будучи написанным за неделю до штурма, оно никак не может быть свидетельством резни, произошедшей после штурма. Ссылка господина Субтельного провисает в воздухе.
Глубоки твои воды, великая река Хуаньхэ...
В письме Петра к Апраксину, от 30 октября, на которое также ссылается Субтельный, не может быть (и нет) описания штурма по аналогичной причине - оно написано за три дня до штурма. Петр сообщает адмиралу Апраксину об измене Мазепы; что Мазепа, доверяя только генеральной старшине, обманул около 2 тысяч простых казаков, перешедших с ним Десну, и только по приближении к шведам открыл им свои замыслы. Украинский народ, по словам Петра, к счастью, не поддерживает изменника-гетмана.
Таким образом, обе ссылки Субтельного - или ошибка, или натуральная "липа", когда профессионализм историка обязывает сослаться хоть на что-нибудь, а сослаться не на что (ну, не на "Историю Русов" же в самом деле...).
[этот примечательный факт впервые был замечен Эдуардом Понариным]
И вот, 1 ноября. Ночью Петр пишет Меньшикову (речь идет о Батурине):
| К князю Александру Даниловичу Меншикову (1708 ноября 1) Объявляем вам, что нерадением генерала-маеора Гордона Шведы перешли сюды. И того ради изволте быть опасны, понеже мы будем отступать к Глухову. Того ради, ежели сей ночи к утру или поутру совершить возможно, с помощию Божиею окончавайте. Ежели же невозможно, то лутче покинуть, ибо неприятель перебираетца в четырех милях от Батурина. Из Субочева, ноября 1 дня [час после полуночи]. |
Итак, шведы в "в четырех милях", надо быстро брать крепость или немедля уходить, завтрашнее утро - крайний срок. Что сделал Меньшиков, мы знаем - он успешно штурмовал цитадель, сообщив затем Петру о легком штурме и о малых потерях.
О чем же переписывались Меньшиков с Петром уже после штурма?
2-го ноября вечером Петр получил "зело радостное писание" от Меньшикова: "Доношу вашей милости, что мы сего числа о шти (шести) часах пополуночи здешнюю фортецию с двух сторон штурмовали и по двучасном огню оную взяли"
В тот день Петр отметил в своем "Журнале": "Батурин достали не со многим уроном людей".
Вот его ответное письмо Меньшикову:
| Сего моменту получил я ваше зело радостное писание, за которое вам зело благодарны, паче же бог мздовоздаятель будет вам; что ж принадлежит о городе, и то полагаю на вашу волю: ежели возможно от шведов в нем сидеть, то извольте поправить и посадить в гарнизон хотя драгун в прибавку стрельцам, пока пехота будет (однако ж несколько пушек лучших вывезть в Глухов). Буде же (как я от присланного слышал) оной не крепок, то зело лучше такую великую артиллерию вывезть в Глухов (которое там зело ныне нужно), а строенье сжечь, понеже когда в таком слабом городе такую артиллерию оставить, то шведы так же легко могут взять, как мы взяли, и для того не изволь время терять, ибо сего дня шведы перешли реку и чаю завтра конечно пойдут к Батурину или куды глубже: и того ради опасно, дабы не помешали вам в вывозе артиллерии; буде же не успеете вывезть, то лучше разжечь или разорвать и штуками, раздав, вывезть. P. S. Ежели есть булава и знамена, изволь прислать для нового гетмана; зело нужно, також канцелярию возми с собою всю их
Петр I - Меншикову. 1708. ноября 2.- Письма и бумаги, т. VIII, в. 1, стр. 270, № 2807. |
Здесь видно, что Петр предоставляет Меньшикову решить на месте, оставить ли в городе гарнизон, чтобы "сидеть против шведов", или же срочно вывозить артиллерию, а "строение сжечь".
Но даже если Меньшиков решит оставить город за собой, все равно нужно "однако ж несколько пушек лучших вывезть в Глухов".
Петр не напрасно беспокоится больше всего об артиллерии и о том, чтобы "сжечь строение", то есть цитадель (батуринская крепость была деревянной). В Батуринской цитадели не только собраны чуть ли не все гетманские пушки, но и приготовлены огромные запасы провианта и "огневых припасов" - все это было приготовлено Мазепой для армии Карла, и без всего этого Карлу теперь придется туговато (к теме батуринских пушек и припасов мы еще вернемся).
Пока еще одно замечание вскользь: фразы Петра "Батурин достали не со многим уроном людей" и "понеже когда в таком слабом городе такую артиллерию оставить, то шведы так же легко могут взять, как мы взяли" отнюдь не наводят на мысль об ожесточенном сопротивлении гарнизона и больших потерях. И не видно в этих фразах нескольких жестоких штурмов, рвов, заполненных трупами, и подлого взятия крепости лишь благодаря предателям. Полковник Нос тоже носа что-то не кажет...
А вот, спустя несколько дней, Петр упоминает штурм Батурина в одном из указов (обратите внимание на выделенный нами текст)
| ... По нашему, великого государя, нашего царского величества, указу послан в замок Прилуцкой для лутчей обороны от неприятелского наступления и изменника Мазепы с войском нашим Великоросийским генерал наш маеор князь Григорей Волконской. Того ради мы, великий государь, повелеваем вам оного в замок Прилуцкой впустить немедленно безо всякого супротивления. Буде же кто дерзает сему нашему, великого государя, указу учинитися ослушен и ево, генерала нашего маеора, впустить с войском во оной не похощет, и с теми також учинено будет, как и с селящими в Батурине, которые, ослушаяся нашего, великого государя, указу, войск наших не впустили и взяты от наших войск приступом, а которые противились, те побиты, а заводчики из них кажнены. Указ полковнику, коменданту, полковой старшине и казакам Прилуцкого полка (1708 ноября 9) |
Угроза "учинено будет как в Батурине" в тех же выражениях повторяется еще в нескольких аналогичных указах Петра тех дней.
Легко понять смысл последней части указа: это угроза. Угроза потенциальным изменникам. Петр угрожает - если не впустите в Прилуцкий замок генерала Волконского, причем "немедленно безо всякого супротивления", то с вами будет то же, что "с селящими в Батурине". И чем же, обратите внимание, угрожает Петр? Чем батуринцы поплатились за измену, по словам Петра?
"взяты от наших войск приступом, а которые противились, те побиты, а заводчики из них кажнены".
Еще далеко до победной Полтавы, измена Мазепы еще свежа, Петр крайне обеспокоен лояльностью малороссийских гарнизонов, после измены Мазепы он еще не знает, чего от них теперь ожидать (позднее мы увидим, что беспокойство это было напрасным) и угрожает им.
Остановитесь на минуту и подумайте, в этой ситуации Петру выгодно преувеличить или преуменьшить угрозу?
Участь Батурина в его словах, обращенных к тем, кого он стремится ею запугать, должна быть пострашнее или помягче?
Наконец, ответьте на вопрос - "взяты от наших войск приступом, а которые противились, те побиты" - это преувеличенная или приуменьшенная угроза?
Простая детская логика говорит, что Петр мог преувеличить угрозу, описав участь батуринцев более страшной, чем в реальности, но нет Петру абсолютно никакого резона угрозу преуменьшать. Иначе какой вообще смысл в угрозе?
Остановимся еще на одну минуту на этом указе. Именно этот указ выбран не случайно (есть и другие указы и письма с петровским описанием участи Батурина). Данный указ обращен, обратите внимание, к Прилуцкому полку.
Постойте, но мы же только что читали на левой стороне страницы про Прилуцкий полк в Батурине! Вспомните: "Но бывшій въ городе съ полкомъ своимъ, Полковникъ Прилуцкій, Носъ... выслалъ ночью изъ города Старшину своего, прозваніемъ Соломаху..." и далее "... и напалъ на указанное симъ Старшиною место, на которомъ разположенъ полкъ Прилуцькій...".
Это что же получается, Петр в этом указе рассказывает Прилуцкому полку про участь Прилуцкого полка и угрожает Прилуцкому полку участью Прилуцкого полка?
Указ адресован, дословно, полковнику, коменданту, полковой старшине и казакам Прилуцкого полка. То есть этому самому "полковнику Носу и старшине Соломахе". Какое счастье, что мне не нужно это объяснять. Пусть объясняют галицкие сказочники ...
Глубоки твои воды, великая река Хуаньхэ...
Третье обстоятельство, которое нужно рассмотреть подробно, это отношение местного населения к шведам и к русской армии, а также то, что думали и знали об этом Меньшиков и Петр.
Самые первые шаги шведов в пределах Малороссии натолкнулись на сопротивление местного населения. Первый же городок на их пути, Мглин, закрыл ворота и оказал сопротивление, причем казакам помогали местные мужики.
| "...А в городе сидят сотник млинской и с ним казаки сто человек того города и мужики из деревень" ЛОИИ, ф. 83, походная канцелярия А. Д. Меншикова, картон 9, № 224. Письмо Ф. Бартенева из Старого Почепа А. Д. Меншикову, 1708 г., сентября 26. |
Почеп и Стародуб также оказывают шведам сопротивление.
Донесение Ф. Бартенева царю от 12 октября (шведы еще только идут к Стародубу; "черкасами" в то время иногда называли казаков"
| "А черкасы шведов по лесам зело много бьют" Письма и бумаги, т. VIII, в. 2, стр. 781. |
Когда после глуховской церемонии анафематствования Мазепы Петр прибыл в Ржевку, ему сообщили приятную новость:
| "черкасы мужики в некотором местечке, при Десне стоящем, с полтараста человек шведов порубили и в полон взяли" Отд. рукопис. и редкой книги Библиотеки Академии наук СССР в Ленинграде (БАН), № 32, 12, 10. История жития и славных дел гос. имп. Петра Великого. Сборник Петра Крекшина, л. 132 об. |
Примеры можно множить. Вот характерный эпизод, правда, более поздний:
| [Вот подходят шведы к Недрыгайлову с конницей в полторы тысячи человек] "...под городом спешились, и шли в строю к городу с ружьем, и прежде стрельбы говорили они шведы недрыгайловским жителям, когда они от них ушли в замок, чтобы их пустили в тот замок, а сами б вышли, и обещали им, что ничего им чинить не будут. И они из города с ними говорили, что их в город не пустят, хотя смерть примут. И те слова они шведы выслушав, стали ворота рубить, потом по них в город залп дали, а по них шведов из города такожде стреляли и убили шведов 10 человек. И они шведы, подняв тела их, от замка отступили, и стали на подворках и церкви и дворы все сожгли" Показания о шведах священника Андрея Александрова. 1708 г., декабря 1.- ТРВИО, т. III, стр. 40, № 43. |
И сам Петр, и Меньшиков прекрасно знают, на чьей стороне все местное население и абсолютное большинство казаков, беспокоятся о том, чтобы таким отношение малороссиян и оставалось в дальнейшем, и многократно (притом, письменно) отзываются о лояльности местного народа весьма одобрительно.
Какая же первейшая забота Петра после обнаружившийся измены Мазепы? Сохранение лояльности "малоросiйского народа", вот какая! Он издает указ "быть всем чинам в Глухове" для выборов нового гетмана, приказывет вернуть из ссылки полковника Палея, человека весьма авторитетного, вернуть жен несправедливо казненных Искры и Кочубея (которые жены, кстати сказать, находились тогда в Батурине - но остались живы, вот ведь чудеса...).
6-го числа он издает "Указ всему Малороссийскому народу", который приказывает "по городам при ратушах, а по селам по церквам прибить и всему Малоросийскому народу прочитать". В указе рассказывается об измене Мазепы, о его замыслах "Малоросийскую землю, по истощении оной, отдать под иго Полское и в порабощение Лещинскому" и, также, о событиях в Батурине:
| Указ всему Малороссийскому народу (1708 ноября 6) ... ...Також он, изменник Мазепа, пошед к Шведу, оставил в городе Батурине Сердюцкого полковника Чечеля да немчина Фридриха Кониксека и с ними несколко полков Сердюцких, да из городовых полков немалое число казаков в гварнизоне и, подкупя их деньгами, приказал им наших царского величества ратных людей не впускать, в том намерении, дабы тот город и в нем обретающиися войска Запорожского великой пушечной снаряд королю Шведскому со многим числом пороху и свинцу и инных припасов отдать, дабы он тем против нас воевать и Малоросийской край поработить мог. Что мы, уведав, отправили к тому городу генерала нашего от кавалерии князя Меншикова с частью войска, которой, пришед ко оному, посылал неоднократно от себя с нашим, великого государа, указом к помянутому полковнику Чечелю и Фридриху и ко всему гарнизону говорить, чтоб они войска наши в тот город впустили доброволно, без всякого супротивления, объявляя им измену Мазепину. Но они, по наущению помянутаго изменника Мазепы, слушать того не похотели и по наших царского величества войсках стреляли. Того ради вышеписанной генерал наш князь Меншиков, по нашему указу, учинил к тому городу приступ и оной, милостию Божиею, приступом взял. И те единомышленники Мазепины, за учиненную нам, великому государю, противность и измену, воспримут достойную казнь. ...И в таковом безсилии себе усмотряя король Шведский и потеряв надежду гордо в мыслях своих напред сего крепко положенной уже победы, восприемлет прибежище к слабым способам, а именно: издавая к верным нашим подданным Малоросийскаго народу прелестныи свои писма во образ пашквилев... ...объявляет он, король Шведский, прелстительно всем Малороссийского народа жителем, дабы они спокойно со всеми своими пожитки в домах своих жили и отправовали торговлю и прочее. Но под сею ласкою прикрыт есть яд смертоносный его злоковарного намерения, ибо тем образом, приманя оных, хощет он их потом, ограбя и от всего имения лишив, употребить то на препитание/ гладом тающему своему войску, дабы тако удобнее мог собственными имении наших подданных вышеобъявленным образом поработить их Лещинскому и изменнику Мазепе и от веры православной и церквей христианских отлучить, обращая оныя в кирхи свои Лютерские и унияцкие... ...Что же приналежит о той фалшивой укоризне неприятелской, будто по указу нашему Малоросийского народа домы и пожитки попалены и разорены, и то все подлоги неприятелские, к возмущению народа Малоросийского от него вымышленные, ибо мы войскам своим Великоросийским под смертною казнию запретили Малоросийскому народу никакого разорения и обид отнюд не чинить, за что уже некоторые самоволные преступники при Почепе и смертию казнены. А ежели что малое от жилищ их или хлеба пожечь принуждены были, по крайней нужде, дабы неприятелю ко препитанию то не досталося и дабы он тем принужден был без жилища и пищи погибать, что уже и учинилося было при Стародубе, ежели б тот изменник Мазепа далее его не потягнул, о чем выше пространнее изъявлено. И то все мы, великий государь, тем, кто такой убыток претерпел, обещаем, по изгнании неприятелском из земель наших, милостию своею наградить; и чтоб тем претерпенным своим убыткам писали оные и подавали росписи. ....При сем же объявляем, что кто из Малоросийского народу из неприятелского войска возмет в полон генерала, тому за оного дать две тысячи рублев, за полковника тысячу рублев, а за иных офицеров за каждаго по розчету против чина их; а за рядовых рейтар, солдат и драгун по пяти рублев; а за убиение каждого неприятеля, по свидетелству явному, по три рубли ис казны нашей давать укажем...
|
Вообще говоря, это довольно длинный и интересный указ. Здесь рассказывается о вольностях и льготах малороссийских прошлых и будущих (в сравнении с "полским игом", о том что русские гарнизоны в городах останутся только до окончания войны, о том, чтобы "богоотступного изменника Мазепы прелестных писем не слушали " и так далее. Петр явно старается обеспечить лояльность народа, и обращается он не к старшинам, не к казакам, а именно ко всему народу. Он, фактически, апеллирует к народу!
В указе "кошевому атаману Константину Гордеенко и всему Запорожскому войску" от 12 ноября говорится примерно то же самое.
Когда же было перехвачено письмо Мазепы к Станиславу Лещинскому, где гетман обещает отдать Украину королю Польши в обмен на военную помощь, то было приказано перевести это письмо с польского и распространять повсюду, зачитывая для народа при церквях и т.д. Оригинал письма, кстати, сохранился.
Очевидно, что лояльность населения и верность казаков немало беспокоили Петра именно в результате измены Мазепы, и он всячески стремился эту верность поддержать и укрепить. Петр обещает даже оплатить убытки ("мы, великий государь, тем, кто такой убыток претерпел, обещаем, по изгнании неприятелском из земель наших, милостию своею наградить; и чтоб тем претерпенным своим убыткам писали оные и подавали росписи".
Спрашивается, как выглядит в этих обстоятельствах резня мирных горожан русскими войсками? В вашу, мой терпеливый читатель, голову, это все вместе вмещается? В мою - нет.
Напоследок, несколько слов о батуринских "припасах" и "магазинах". Армия Карла впоследствие испытывала жесточайшие трудности с провиантом и боеприпасами именно потому, что обещанные Мазепой (и действительно приготовленные им в Батурине) огромные военные запасы Карлу не достались.
Если помните, выше говорится о 70 пушках, собранных Мазепой в Батурине в ожидании Карла.
Теперь маленькое, но забавное развлечение: напрягите память или интуицию, и попытайтесь угадать, сколько пушек было у шведов в Полтавской битве?
Если не знаете правильного ответа, то не угадаете никогда.
У шведской армии в Полтавской битве действовало ЧЕТЫРЕ пушки. Всего пушек у Карла было около 30 (что тоже не Бог весть какая батарея), но пороху у шведов было только на 4 орудия!
Петровская артиллерия под Полтавой превосходила противника в десятки раз!
И это подавляющее превосходство в артиллерии (а может быть, и само поражение шведов) было обеспечено своевременным и молниеносным штурмом Батурина, когда Меньшиков упредил шведов буквально на день или полдня во-первых, и своевременным вывозом и/или уничтожением пушек и батуринских военных припасов во-вторых.
Итак, что же мы видим в картине батуринского штурма со всеми сопутствующими обстоятельствами?
Судьбоносная одновременно для двух империй война, штурм крепости, имеющей стратегическое в смысле исхода войны значение. Штурм cокрушительный и молниеносный (целую неделю меньшиковцы уговаривали сердюков "по хорошему", но теперь счет пошел на часы). Подумаем: у мазепинских сердюков была совершенно обоснованная надежда на скорый подход шведов, а шведы были в четырех милях.
Месяцами позднее вся шведская армия не смогла взять Полтаву (город с сопоставимым гарнизоном) за три месяца и за дюжину многочасовых штурмов - а тут "летучий отряд" Меньшикова взял Батурин за два часа - подумайте над этим обстоятельством, и вы поймете, что тот штурм просто должен был быть сокрушительным и отчаянным по своему накалу.
Вспомним, у Меньшикова был приказ Петра или немедленно взять или уходить, так же немедленно. Штурм, обратите внимание, деревянной крепости, что означает неизбежные пожары (кстати, по Соловьеву, "посады", то есть гордские постройки вокруг крепости, подожгли сами сердюки, чтобы затруднить движение русских штурмовых колонн - впрочем, источников этой соловьевской подробности нам найти не удалось). Добавьте к этому, что для Меньшикова, после успешного штурма, было абсолютно необходимо уничтожить те огромные военные припасы, которые были складированы в Батурине, чтобы ими не завладели шведы (собственно, эти припасы были припасены как раз для шведов, и их уничтожение во многом и определило исход войны). Понятно, что среди мирного населения, при таких обстоятельствах, не могло не быть жертв (кто же в те времена беспокоился о безопасности мирных горожан - уж точно не Меньшиков, и не Петр - понятное дело, - но и не Мазепа).
Жертвы среди горожан были, - это очевидно, - их в такой ситуации просто не могло не быть при любом раскладе.
Но мы-то с вами сейчас решаем вовсе не этот вопрос - "Были ли жертвы среди мирных горожан?".
Мы решаем вопрос - "Организовал ли Меньшиков после своей победы над мазепинскими наемниками резню мирных жителей Батурина?".
Мой ответ: "очень сильно и обоснованно в этом сомневаюсь". Или даже просто - "нет".
Все говорит за то, что такой резни не просто не было, а и не могло быть, - ей нет места нигде - ни в последовательности шагов действующих лиц, ни в общей картине обстоятельств, ни в самой логике тех событий. Она не вмещается в мою голову одновременно с письмами и указами, сохранившимися в подлиннике. Как не вмещаются туда же (в мою голову) рассказы про чудовищный прибор - астролябию - привезенный Меньшиковым для изничтожения малороссийского народа (а ведь эта сказка - тех же времен, и того же происхождения, что и сказка про резню мирных батуринцев, только ныне ее уже не вспоминают, ввиду очевидной абсурдности).
Но откуда же взялась тогда эта кошмарная, невероятная история, многократно повторенная, и настолько укоренившаяся в известных кругах и мозгах?
Попробуем представить себя на месте Мазепы.
Я - Мазепа.
Я обещал Карлу 20 тысяч казацких сабель на его стороне, артиллерию и военные припасы в Батурине. Я обещал ему поддержку народа, который он "освободит".
Прекрасно. Карл пришел. И вот я подъезжаю к лагерю Карла. За мной идут не 20, а всего 2 тысячи казаков (да и тех я привел, фактически, обманом), из которых половина вскоре сбежит ( хуже чем сбежит - уведет с собой три сотни шведов, и продаст их туркам).
Артиллерия и военные припасы - я добросовестно их приготовил, но их нет. Ой-ой, а куда же они делись? Во всем виноват Меньшиков. Меньшиков - это исчадие Ада. Это монстр, нечеловеческий злодей - иначе и быть не может, потому что в противном случае мои объяснения выглядят смехотворными.
Поддержка народа? Ее хуже чем нет. Народ шведов, если очень мягко выражаться, не приветствует. Он попросту шведов рубит в капусту. Сохранились даже мои письменные сетования по этому поводу.
И вот я предстаю перед Карлом. Даже если бы я передумал или мне все это разонравилось, не имеет значения, - мне уже некуда больше деваться, свой Рубикон я уже перешел. В любом месте, кроме ставки Карла, меня ждет неминуемая смерть. Поэтому я вынужден как-то объяснять Карлу все это. А объяснить все это очень, очень трудно. Практически, невозможно.
И объяснение требуется незамедлительно, Карл уставился на меня, и ждет ответа.
И что же мне ему ответить? Как объяснить? Обелить в глазах Карла меня может только что-то невероятное, неслыханное, чудовищное, делающее из (кстати, давно мною люто ненаидимомого) Меньшикова настоящее исчадие Ада.
Вот я и рассказываю ему что-то в таком роде, давая жизнь этой страшной сказке...
(разумеется, это не более чем догадка, но она, по крайней мере, объясняет все, и не противоречит тем фактам, на которые можно твердо полагаться).
А потом... Потом я пишу универсалы. Универсалы, обращенные к народу. Где убеждаю народ в том, что он совершенно напрасно рубит шведов в капусту, что ему, народу, необходимо делать все наоборот - воевать против петровских войск, а шведам, наоборот, помогать. И чем же мне это аргументировать? Да вот этим самым - "ужастиками батуринской резни", больше - просто нечем.
И я живописую в своих универсалах батуринскиме "ужастики", зачиная тем самым целый жанр. Жанр, более чем востребованный спустя три века благодарными потомками. Только непонятно, чьими потомками. Потомками мазепинских сердюков, что ли? Уж точно не потомками Палея, Апостола, Скоропадского, Кочубея и т.д.
Глубоки твои воды, великая река Хуаньхэ...
Наконец, если остались сомнения, существует очень простое и очевидное, и при том совершенно убийственное для сказки о батуринской резне свидетельство. Свидетельство современников - свидетельство - не словом, а делом. Это Полтава. Полтава - сердце Украины, и не случайно основой литературного украинского является именно полтавский диалект.
Осада Полтавы имела место через несколько месяцев после батуринских событий, в следующем, 1709 году. Полтавчане выдержали трехмесячную шведско-мазепинскую осаду и добрую дюжину штурмов, два из которых были совершенно чудовищными по своему накалу. Четыре раза шведы фактически врывались в город, но все равно оказывались в итоге выбитыми. Город оборонял отнюдь не только русский гарнизон (около 4 тысяч солдат), но и весь "городской" казацкий Полтавский полк (до 2 тысяч казаков) и ополчение из местных жителей (до 2,6 тысяч человек). Кстати, между прочим, общие силы защитников Полтавы лишь немногим превышали (если вообще превышали) силы батуринского гарнизона. Лишь дважды, во время самых жестоких штурмов, на крепостные валы Полтавы поднимались женщины и старики.
Однако полтавчане выстояли не два часа, как батуринские сердюки, а три месяца, и не против относительно небольшого отряда, какой был у Меньшикова, а против всей шведской армии в полном составе, и не один штурм, а более десятка. Полтавчане выстояли против подкопов с минами (подкопы, кстати, копали мазепинцы, - шведы их попросту заставляли это делать, на что те возмущенно роптали, о чем сохранились заметки шведских офицеров), против бомбардировок и массовых пожаров (был один случай, когда казаки городского полка побежали тушить свои дома, и тем самым оголили фронт, а шведы захватили один из валов и положение тогда спасла лишь отчаянная контратака русского полка), они выстояли против двух "тотальных" штурмов, когда на валы лезла одновременно практически вся армия Карла, и мужчинам выходили помогать женщины с вилами и косами, одним словом, полтавчане много чего вынесли такого, что батуринским сердюкам и не снилось.
И все это происходило ПОСЛЕ Батурина. Спрашивается, отчего же эти глупые и "несвидомые" полтавчане с такой впечатляющей стойкостью бились против шведов и мазепинцев?
Ответ очевиден - они настолько были запуганы ужасами "батуринской резни", что проявили чудеса героизма исключительно из стремления угодить далекому (и вообще неизвестно им, где находящемуся) Петру, не угождая Карлу и Мазепе, стоящим под стенами города. Другого объяснения у историков "галицкой школы" нет (как здорово, что это не мне требуется объяснять такие парадоксы, - пусть уж они объясняют).
Итак, что же получается у нас в "сухом остатке"?
5 или 6 тысяч польских наемников - вот достоверно подтвержденные жертвы батуринского штурма, которые, собственно, никогда и никем не отрицались. Все остальное, включая трупы убиенных младенцев под ногами, - это "История Русов". То есть сказки, не подтверждаемые никакими достоверно известными фактами, и опровергаемые множеством достоверных, пусть и косвенных свидетельств.
Сказки, имеющие своим происхождением источник, многократно уличенный в фальсификациях и выдумках по другим историческим темам, где имеется возможность прямо уличить анонимного автора в подлоге (выдуманные тексты договоров и трактатов, вообще выдуманные договора, полностью вымышленные исторические события и т.п.). Обещаем, что обратимся в "Истории Русов" в будущем с тем чтобы показать - этот уникальный в своем роде образец придуманной истории, лежащий в основе целой исторической "науки", не заслуживает доверия ни в одной своей букве. И беллетристические выдумки на тему "батуринской резни" - лишь одно из множества подтверждений тому.
Полностью