Ксенофобия

[katerina-0906]

Люди всегда хватали друг друга за горло, сразу, как только руки отросли, так и начали.

У ксенофобии нет смысла и причины. Она сама по себе – смысл и причина. Если кратко, для человека специфично явление парохиального (внутригрупповой) альтруизма, т.е. свойство людей поступаться своими интересами в пользу интересов «своих». Это поведение наблюдается и у других высших приматов, но это крайне редкое и не характерное для них явление. База социального поведения заложена в нас генетически и регулируется биологическими механизмами. Например, гормоны окситоцин и вазопрессин, помимо родительского поведения, одновременно усиливает склонность к альтруистическому поведению внутри группы и агрессию к чужакам. Получается ксенофобия - это обратная сторона монеты альтруизма и она изначально свойственна человеку.

Мы все ксенофобы по природе своей. Как и всякое социальное поведение, обеспечивается это комплексной работой структур мозга.

Насчет самых первых людей - Homo erectus, данные немного невнятные. Есть мнение, что уже тогда люди начали поедать друг друга, на костях эректусов находят следы каменных орудий (хотя на это возражают, что легко попутать примитивный скребок с зубами гиены), но на этот счет еще можно спорить. Так что необязательно, чтобы эректусы друг друга убивали. А вот первые несомненные активные охотники - Homo neanderthalensis и Homo sapiens - уже совершенно точно на братьев по разуму нападали и убивали. Неандертальцы - самый изученный из вымерших видов животных, более 200 найденных останков. Подавляющее большинство со следами термической обработки и/или следов от каменных орудий. Поскольку неандертальцы первые из гоминид выбились в топовые хищники, можно предположить, что если уж вы способны справиться с 500-килограмовым пещерным медведем, то примата и подавно одолеете.
Но это все догадки. Нет достоверных археологических свидетельств регулярных стычек до ориньякской культуры. А Ориньяк, 30 тысяч лет назад - это уже чисто кроманьонская культура. Это самые древние нынешние мы, в первозданном, не испорченном виде. Больше трети найденных мужских скелетов со следами насильственной смерти.

В дальнейшем всё в том же духе. Как только изобретались что-то, что можно было использовать в деле насилия над ближним, это тут же пускались в дело.
Когда в мезолите придумали лук и копьеметалку, немедленно на стенах помимо сцен охоты начинают рисовать группы человечков, стреляющих друг в друга, первые рисунки, изображающие простейшие тактические приемы - атаку с флангов, засаду и окружение. К тому же периоду относятся первые массовые захоронения жертв конфликтов, например, кладбище 117 - возраст 14 тысяч лет. Ранний неолит: как только технология позволила, сразу появились первые специализированно военные орудия - тяжелые неолитические топоры и «канаанский меч»


При взгляде на современные «первобытные» культуры ситуация не меняется. Руссоистские благоглупости о мирных благородных дикарях давно и надежно похоронены, но обычно мы слабо представляем масштабы повседневного насилия, принятые в архаичных племенах. На этот счет издана масса хороших популярных книг, могу порекомендовать L. Keely «War Before Civilization» уже классика 1997г и Azar Gat «War in human civilization» 2006 (обе можно найти у пиратов). Порядка 90-95% обществ так или иначе участвуют в военных действиях. Исключения составляют племена вроде бушменов южноафриканских пустынь или народностей Крайнего Севера, то есть где внешняя среда исключительна сурова и бедна, для прокорма одной семьи требуются огромная территория и людей банально слишком мало и живется им слишком тяжело. Как только климат позволяет проживать группами в несколько сотен человек и в обеспечении жизни и пропитания появляется возможность выкроить свободную минутку, эта минутка немедленно тратится на раскраивание черепа соседу. Это общая тенденция для самых разных племен: североамериканских индейцев и индейцев Амазонки, аборигенов Австралии, Индокитая и Новой Гвинеи, земледельцев африканской саванны и охотников тропических лесов. Средняя мужская смертность в межплеменных конфликтах 24-35%. То есть примерно треть мужчин убивают, и это в условиях первобытно-общинного хозяйства, когда у человека и помимо межгрупповой вражды жизнь короткая и тяжелая, и шансов помереть и без того хватает. Женская смертность гораздо ниже - 4-7%. Общие военные потери порядка 15% популяции. Для сравнения, это примерно соответствует демографическим потерям Советского Союза во Второй Мировой. То есть для нас это было 4 самых тяжелых и неприятных года в истории страны, которые оставили неизгладимое впечатление в народной памяти, и от пережитого русские уже три поколения успокоиться не могут. А люди так тысячелетиями жили. Или вот еще красивая картинка http://en.wikipedia.org/wiki/File:War_deaths_caused_by_warfare.svg Сравнение Европы бурного на события 20-го века, с мировыми войнами, тоталитарными режимами и прочими геноцидами, и примитивных племен, живущих простой и незатейливой жизнью.

Или возьмем данные палеогенетики. Гаплогруппы Y-хромосомы передаются строго по отцовской линии. Митохондриальная мтДНК- по материнской. Таким образом, можно посмотреть, где гуляли наши пропапы и промамы.

У европейских народов встречается множество разных подтипов мтДНК, и они примерно соответствуют волнам заселения континента. Начиная с первых кроманьонцев,- это в настоящее время практически исчезнувшая линия N1a (0,2% европейской популяции), чуть более поздняя I (3%). Затем семья HV - две самые распространенные гаплогруппы, до половины современного населения Европы, гаплогруппу H связывают с экспансией мадленской культуры 16-10 тысяч лет, во время «Аллерёдского межсезонья», а когда континент 12 тысяч лет назад накрылся последним ледником, популяция несколько тысячелетий оставалась запертая на Пиренейском полуострове. Когда 10 тысяч лет назад ледник ушел, с юго-востока пришла семья UK - группа К 6%, группа U5 11%. Затем, после неолитической революции появились первые земледельцы, группа JT (T чуть менее 10 % и J 11%). Ну и плюс по мелочам - группы W,X и прочие - по 2-3%. То есть девочки приходили в Европу в разное время, из разных мест, в примерно равных пропорциях и дело было очень давно.
А что мальчики? А по мальчикам тотальное преобладание одной гаплогруппы R1. Для Западной Европы распространенность подтипа R1b1 - от 60 до 90% по разным странам. За пределами Европы практически не встречается. В целом распространенность группы R1 совпадает с миром индоевропейских языков. Дело было в IV тысячелетии до н.э, когда где-то в причерноморских степях прото-индоевропейский мужик приручил лошадь, придумал повозку и боевую колесницу, начал плавить бронзу и таким образом получил значительное военное преимущество над всеми прочими мужчинами. После чего очень быстро на гигантских пространствах от Шотландии до Гималаев других мужчин не стало.

Какие дальнейшие оценки выдавать этим сведениям - это на личное усмотрение. Можно подумать о том, какие наши предки были отважные и решительные люди, а можно подумать о том, какие они были массовые насильники и убийцы. Эти позиции не противоречат друг другу: мы все поголовно - потомки бравых и храбрых парней, воинов и изобретателей, которые обожали устроить тотальное уничтожение другим парням, тоже впрочем бравым и храбрым, но просто не сложилось. Лично я предлагаю подумать о природе этого явления спокойно и без аффектаций.

Это всё были общая болтовня и исторические анекдоты. Это все не очень интересно.
Очень интересно - смысл происходящего, механизмы явления и практические выводы. Отчего это мы такие злобненькие? Упомянутый Gat отвечает на это в том духе «отчего кот яйца лижет? – оттого, что может». В дикой природе взрослое животное просто так не может нанести серьезного вреда другому животному даже при желании. Голыми руками вы вряд ли способны убить человека, во всяком случае сильно умаетесь, и невозможно это проделывать регулярно и помногу. Поэтому межгрупповые конфликты людей ничем принципиально не отличается от межгрупповых конфликтов шимпанзе, просто у человека появились новые возможности. В этом утверждении есть смысл. Вот, например, статья по эволюции межгруппового насилия. Но мне кажется, что это только небольшая часть правды.

Какие еще причины приходят на ум? Ресурсы, женщины, территории. Это опять только часть правды. Женщины это дополнительный бонус, кроме красивых сказок про Елену Троянскую, мне не известно случаев, чтобы ради секса начинались войны. Разумеется, у гоминид постоянна и конкуренция, и конфликты за самку, но на этот счет существует масса биологических и социальных регуляторов, поэтому такая вражда очень редко приводит к смертоубийству, даже на уровне бытовых межперсональных конфликтов, не говоря уж о конфликтах между социумами. Ресурсы? Тоже спорно. Когда выживание жестко привязано к ресурсу, например у хищников, всегда вырабатываются биологические «права собственности на территорию и ресурс». Медведи и львы без крайней нужды не зайдут на чужую землю. Собаки до сих пор писают на столбы, хотя у них прошло уже 4-5 тысяч поколений с людьми и смысла метить территорию давным-давно нет. То есть, когда все дело в борьбе за ресурс, на этот счет вид формирует очень жесткие биологические детерминанты, которые очень долго потом не затухают. Человеческие же сообщества от межгрупповой враждебности только теряют в возможностях. Показано для разных племен, что большую часть времени они проводят в центре своих земель, т.к. на границах высоки риски нарваться на засаду соседей, в итоге используется только 70-75% от контролируемых ресурсов. Войны за территорию также вызывает вопросы, т.к. экспансия и заселение чужих пространств обычно происходит либо от нужды, когда своя земля перестает кормить (например вот http://en.wikipedia.org/wiki/Bond_event ); либо когда общество получает выраженное преимущество над соседями (например, все завоевательные войны, великие и малые - от эскпансии индоевропейцев и гегемонии Западной Европы до «бобровых войн» ирокезов и «мушкетных войн» маори). То есть война ради новых территорий - событие очень заметное, но не очень частое. Обычно же конфликтующие стороны остаются при своих, и кроме новых вдов и сирот, ничего существенного это не приносит.

У ксенофобии нет смысла и причины. Она сама по себе – смысл и причина. Достаточно много информации появилось за последние 5 лет на эту тему (на элементах целый минисериал тут и тут) Если кратко, для человека специфично явление парохиального (внутригрупповой) альтруизма, т.е. свойство людей поступаться своими интересами в пользу интересов «своих». Это поведение наблюдается и у других высших приматов, но это крайне редкое и не характерное для них явление. База социального поведения заложена в нас генетически и регулируется биологическими механизмами. Например, гормоны окситоцин и вазопрессин, помимо родительского поведения, одновременно усиливает склонность к альтруистическому поведению внутри группы и агрессию к чужакам. То есть получается ксенофобия - это обратная сторона монеты альтруизма и она изначально свойственна человеку.

Мы все ксенофобы по природе своей. Как и всякое социальное поведение, обеспечивается это комплексной работой структур мозга. Как это все происходит?
В общем уже понятно, что реакция страх&агрессия задается в миндалинах мозга (Amygdala), потом волна идет через лимбическую систему, через стриатум и далее. Стриатум расположен в самом центре мозга и служит перевалочным узлом для множества мозговых функций. В частности, путамен участвует в «круговороте ненависти» (hate circuit) мозга, а хвостатое ядро занимается, среди прочего, функционированием любовного чувства. Но это глубокие отделы, происходящее там гораздо глубже возможностей нашей рефлексии и это еще до стадии формирования социальных эмоций. Социальное начинается, когда процесс через переднюю опоясывающую извилину приходит в кору и в формировании высшего социального интеллекта,к которому и относится ксенофобия, уже задействованы самые разнообразные участки коры, тут невозможно ткнуть пальцем и сказать «вот смотрите, по синапсу побежало национальное самосознание».

Тут надо посмотреть, как вообще формируется эмпатия и агрессия, альтруизм и насилие. Обзоров много, они частично подтверждают друг друга, частично противоречат. Кому интересно - нейромодель эмоциональной регуляции от 2008, если посложнее, - то вот большой метаанализ от 2009 по реакциям на лица с типовыми эмоциями, еще есть интересный, но трудный для понимания материал по нейробиологическим основам патологической агрессии 2007
Или вот еще. Собственно по механизмам агрессии, - обзор по нейрофизиологии агрессии и насилия 2008. Еще один простой и короткий обзор от 2009 по нейробиологии агрессии и насилия.

Есть исследование 2010 среди людей, склонных к патологическому насилию, по сравнению с нормальными. В эксперименте им показывали фотографии лиц с явно выраженной мимикой (счастье, страх, гнев) и неоднозначно трактуемым выражением лица,где человек мог «увидеть» любую эмоцию. У агрессивных подопытных, которые предсказуемо склонны были «неоднозначные» выражения лиц оценивать как «негативные», заметно большее возбуждение выдавал дорсомедиальный префронтальный кортекс (Реакция агрессивных людей на лица 2010). Общий взгляд на природу асоциальных личностей 2010. То есть материала, повторюсь, уже достаточно много. В нюансах оценки различаются, но в целом, похоже, что высшие социальные эмоции формируются в префронтальном кортексе, причем преимущественно «негативные» переживания образуются в дорсомедиальной его части, а «положительные» эмоции,- в вентромедиальном префронтальном кортексе. Вообще же, вентромедиальный префронтальный кортекс вместе с обритофронтальным кортексом занимается рисками, вероятностями, опасениями, предвидением последствий своих действий и принятием решений. Причем префронтальный кортекс отвечает за эмоции, моральные оценки, социальное поощрение/осуждение, то есть это то, что мы называем «эмоциональный интеллект», а орбитофронтальная кора - это предвидение и решения, это уже центральный административно-логистический узел, это начало «абстрактного разума».

Как видите, дело это очень непростое. Такие сложные схемы просто так не возникают, в них есть для нас смысл и польза. Другое дело, как эти механизмы мы будем использовать. Не бывает ксенофилии, бывает только контролируемая и неконтролируемая ксенофобия. Эта тварь всегда внутри, но мы по разному можем с ней управляться. У кого-то она знает свое место и занимается делом, то бишь обеспечивает здоровое недоверие и настороженность в отношении чужих, незнакомых и отличных от нас людей, а у кого-то она берет верх и начинает погонять рассудок по своему усмотрению. А какое может быть усмотрение у древнего, безмозглого и свирепого защитного умения? Своих сгоняем в отару, чужих рвем, и тут у меня в адрес ксенофобии нет претензий, ради чего создана тысячелетия назад, то исправно исполняет. А вот к разуму, который позволяет с собой вытворять подобное, у меня претензии есть. С другой стороны - открытый вопрос, насколько наши этические выборы сознательны. Если я начну в повседневной речи свободно использовать слова «черножопый» и «узкоглазый», то все мои знакомые, чьим отношением я дорожу, очень быстро перестанут со мною разговаривать. И остается открытым вопрос, мой нравственный выбор - это мой выбор или за меня выбирает давление внешней социальной среды? Для успокоения давайте предположим, что два утверждения тождественны и поэтому вопрос не имеет смысла.

Можно ли на это повлиять медикаментозно? Да запросто, дурное дело нехитрое. Обрезаешь мезолимбический путь и нет агрессии. Хлорпротиксен, тизерцин, неулептил, сонапакс. Стелазин, опять же. Труженики карательной психиатрии знают и любят эти имена, и какое замечательное действие оказывают препараты на агрессивных, расторможенных, психопатизированных, конфликтных или просто по-человечески неприятных пациентов. Но это, что называется, способы философствовать молотом, это не совсем то, что нам надо.

Я вообще не считаю, что ксенофобия является какой-то психологической проблемой. Это вопрос чисто социальный. Глупо полагать, что в каждом живет маленький Гитлер. Обычный средний мужчина племени яномао по нашим меркам психопат и серийный убийца, но вообще-то он абсолютно психически здоров и нормален. И со мной все ок, и с ним все ок, и с ксенофобией тоже все ок. Социумы развиваются и конкурируют, идеи эволюционируют и конкурируют. Мысль о том, что надо к людям хорошо относиться и договариваться столь же стара, как и идея о том, что надо драться за всех своих против всех чужих. В разные моменты в разных условиях начинает преобладать та или иная, но в целом это бесконечный военный паритет.

Поэтому я не особо верю в торжество «вечных гуманистических идеалов». Мы всегда не любили всех, кто не мы. И сейчас не любим. И никогда не полюбим. Максимум мы можем перестать проламывать друг другу головы и начать селиться в своем районе, общаться со своим кругом и держаться подальше от всяких сомнительных личностей. Собственно говоря, ксенофобия далеко не самая сильная и страшная тварь из тех, что живут внутри нашей черепной коробки.

(с) stelazin