UKRAINA: от мифа к катастрофе

[katerina-0906]

полностью

Дмитрий Родин: После продолжительного перерыва, мы вновь возвращаемся к украинской политической мифологии, которая, я так понял из ваших слов, наложила свой странный отпечаток на украинский язык, идентичность, культуру, мировоззрение многих людей, живущих на земле древней Руси.

В прошлой нашей беседе мы подошли к моменту возникновения Российской империи. Что собой представлял этот исторический этап в жизни Западной Руси, с Вашей точки зрения? Насколько я знаю, украинские националисты проклинают Петра I как палача Украины и считают имперскую Россию того времени тюрьмой народов…



Андрей Ваджра: Да, когда у нас «свидоми» начинают говорить о Петре, Екатерине и вообще Российской империи, у них от ненависти глаза наливаются кровью, голос срывается на фальцет, а изо рта начинает капать пена. (Усмехается) Причём что интересно, тут дело даже не в естественно возникающих эмоциях, а искусственной внутренней «разгонке» ненависти по отношению к определенным символам. Тут действует принцип – если ты действительно «свидомый украйинэць», то должен научиться мгновенно впадать в некий психический транс и вибрировать всем телом от ненависти по отношению ко всему тому, что сделало Россию сильным государством. Для них Пётр I, Екатерина II, Сталин – это особо ненавидимые исторические фигуры одного порядка. В этом они, кстати, схожи с российскими либералами.

Д.Р.: В российском патриотическом лагере Пётр I тоже не всем нравится. Многие его считают западником, замахнувшимся на исконную Россию.

А.В.: Я бы не стал сейчас уходить от нашей темы и разворачивать дискуссию о роли первого российского императора в судьбе России. Он был весьма специфическим человеком и правителем, но и страна, которой он правил, обладала определёнными, своеобразными особенностями. Он просто соответствовал ей. Точно так же как ей соответствовал позже Сталин. Эти люди были судьбой России. Это мощные фигуры, которые наложили отпечаток своей личности на целые эпохи. Личностей такого масштаба, кстати, никогда не было среди лидеров украинства.

Д.Р.: А почему? В чём причина этого?

А.В.: То, что среди «свидомых», за более чем сто лет, так и не появился Вождь вместо «шоблы» сельских атаманов, обусловлено, прежде всего, самой сутью проекта «Украина». Он слишком узкий, слишком хуторянский, слишком ограниченный. Кроме того, украинство никогда не было самостоятельным. У него всегда был «старший брат», будь то австриец, германец или американец. Украинство всегда было частью большого антирусского проекта. «Украина» изначально задумывалась как «Антироссия». А без позитивных целей любой проект обречен. Украинский вождизм всегда был мелок, примитивен и неуклюж, вырождаясь либо в воровство, либо в погромы, либо в откровенный «каннибализм», презирающий всё человеческое. Тот же Донцов, начитавшись Ницше, мечтал об украинском сверхчеловеке, а на деле вышел сельский психопатический недочеловек УПА. В примитивности, местечковости, несамостоятельности заключается беда украинства.

Д.Р.: А есть ли, на Ваш взгляд, вероятность того, что украинство ради собственного сохранения, попытается выйти за рамки русофобии и определённым образом себя модернизировать?

А.В.: Сомнительно. Дело в том, что любая попытка выйти за рамки русофобии убьёт украинство как политическое движение, и тем самым превратит его в некий этнографический антураж (с вышиванками, веночками, колядками, шароварами и прочим), с которого оно собственно и начиналось. Но мир уже давно стал иным. Он совершенно не похож на идиллию малороссийского села XVIII или XIX века. Современная Украина – это общество постмодерн. Это общество ярко выраженного индивидуализма, в котором коллективные ценности занимают «надцатое» место. Киев, как и все иные столицы, постепенно приобретает космополитические черты. Локальные, изолированные очаги традиционного общества сохранились лишь в отдаленных сёлах и хуторах, куда ещё не дошли средства массовой коммуникации. Мир стал кардинально иным, и в нём украинство это что-то вроде рудимента позапрошлого века. Чтобы уцелеть, украинству необходимо измениться, а измениться оно не может в принципе, потому что является всего лишь неким программным «приложением» к антирусскому проекту.

Как-то, сидя в одном из киевских кафе за рюмкой коньяка, я разговаривал со своим хорошим товарищем, который мне годится по возрасту в отцы. Он стоял у истоков современного украинского национального движения, знает лично почти всех его лидеров, представляет собой яркий типаж «свидомого» украинца «з вусамы». Так вот, я задал ему тогда один сакраментальный вопрос: «що э Украйина»? Он посмотрел на меня грустными глазами и, опустив голову, ответил: «нэзнаю». Поверьте мне, он отнюдь не глупый человек. Но после стольких лет «разбудовы украйинськойи нэзалэжнойи державы» не только он, но и никто не знает, что такое «Украйина». Я тогда вспомнил известную фразу по-солдатски прямолинейного фельдмаршала Эйхгорна, командовавшего в восемнадцатом году немецкими оккупационными войсками на юго-западе России. Он тогда с недоумением сказал: «Russland – das verstehe ich, Ukraine – das verstehe ich nicht» [1].
Естественно об этом не говорят на митингах или по телевизору. Это печальная тема для бесед с глазу на глаз для тех, кто верит или верил в украинскую национальную идею. Не так-то просто признать, что двадцать лет твоей жизни потрачено впустую. Увы, до сих пор никто не понимает, что такое Украина.

Или возьмите, к примеру, тех же членов легендарной Организации Украинских Националистов. Не наших местных постперестроечных олигофренов, а тех, которые оказались волею судьбы на Западе. Там достаточно много умных, порядочных и адекватных людей, за исключением невменяемых «украинцев» из США.

Столько лет усилий и надежд. Упорная вера в собственные принципы и идеалы. Потом – гибель Советского Союза. Независимость Украины. Эйфория. Восторг. И… горькое разочарование. Многие из них поняли, что той Украины, о которой они мечтали долгие десятилетия на чужбине, не существует, не существовало и существовать не будет. Они, со своим украинством, здесь чужие, и своими никогда не станут даже в среде местных «свидомых». Они сохранили свои британские, канадские и американские паспорта. Оказалось, что возвращаться некуда. Оказалось, что Украины действительно не существует! А почему? Да потому, что всё, чем жили они, их деды и отцы было иллюзией. Разве это не трагедия? Трагедия! Но жизнь сама расставила всё по своим местам. Их детям чужды идеалы дедов. Их дети не питают отцовских иллюзий. По большому счёту их детям уже плевать на то, что мы называем «Украиной». Они родились и выросли на Западе. Они хорошие прагматики с хорошим образованием. Я не удивлюсь, если когда-нибудь молодая поросль ОУН просто поделит имущество этой организации, разбросанное по всему миру (а это очень жирный кусок), и тихо его продаст, дабы обеспечить свою безбедную жизнь. Ведь у них уже нет веры отцов. Реальность действует отрезвляюще.

Д.Р.: Ну хорошо, давайте вернёмся к главной теме нашей беседы. К эпохе Российской империи. Так была ли она тюрьмой для жителей Западной Руси, как это утверждает официальная украинская идеология?

А.В.: Тюрьмой? Хм… Она была для них родным домом! И лучшие представители малорусов активно строили, расширяли и укрепляли этот дом! И уж поверьте мне, это были очень значительные и весомые личности! Более того, я возьму на себя смелость сказать, что без Западной Руси, без её выдающихся представителей и просто честных, смелых, умных сынов и дочерей, Российская империя бы не состоялась. Западная Русь была обязательной компонентой Империи!

Д.Р.: Но ведь украинские националисты считают её сугубо великорусским проектом и чуть ли не главным злом для украинцев…

А.В.: Российская империя воспринималась как исчадие ада некоторыми европейскими государствами, которым она мешала достичь региональной или мировой гегемонии. Именно эти силы сотворили в Галиции первых «украинцев» – антирусских русских, ненавидящих Россию и всё русское, этаких воинственных янычар, вскормленных на польско-австрийско-германских «харчах».

Но… Похоже, большинство наших украинских националистов, так любящих визжать о российском империализме и не подозревает, что на самом-то деле, идея общерусского государства в форме русской православной империи родилась не в Москве, а в Киеве.

Д.Р.: Мне кажется, что данное утверждение требует серьезного разъяснения и обоснования. Очень многие посчитают ваше заявление голословным. А как же концепция «Москва – третий Рим» монаха Филофея? Разве не с неё начинается русская имперская идеология?

А.В.: Хм… Во-первых, Российская империя началась не с монаха Филофея, точнее – московского великого князя Василия III Ивановича (которому написал своё послание Филофей), а с первого российского императора Петра I. Именно при нём Россия осознает свои имперские задачи и начинает интенсивно трансформироваться из региональной державы в империю, переходя от глухой военно-политической обороны к нападению. Я думаю, что это очевидно и не требует дополнительных разъяснений.

Во-вторых, концепция «Москва – третий Рим» не несла в себе каких-то политических или геополитических задач. Сформулировав идею «Москвы как третьего Рима» русское православие заявило о том, что является единственным наследником истинного христианства. Концепция «Москва – третий Рим» это претензия русской церкви на духовное наследие первых христиан, на то, что именно на русской земле воплотятся истинные христианские идеи и ценности. Как там у Филофея? «два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти». То есть никто не смог устоять в истинной вере, и только русскому православию это под силу. Для Фелофея «Москва – третий Рим» это последнее воплощение на земле Христианского царства, манифестация православного мессианства, призванного спасти весь мир. То, что псковскому монаху, жившему в начале XVI века, приписали создание имперской политической концепции, выглядит, как минимум, смешно и нелепо.

Д.Р.: Ну хорошо! Допустим, Вы правы. Но тогда в чём именно, в каком тексте воплотилась политическая идеология русской империи в Киеве? Кто её автор?

А.В.: Начну издалека. С фактов, на первый взгляд, никак не связанных с Вашим вопросом. Где-то в 1600 году, в одной из протестантских семей Восточной Пруссии родился мальчик. Звали его Иннокентий Гизель. Став юношей Иннокентий, несмотря на запрет отца, покинул протестантскую общину и переехал жить на Волынь. Там он принял, преследуемое в те годы поляками, православие. Позже Иннокентий перебирается в Киев, где становится монахом Киево-Печерской лавры. Гизель был неординарной личностью. Благодаря своему уму его замечает митрополит Пётр Могила и отправляет учиться в университеты Германии и Англии. После возвращения в Киев, с благословения того же Могилы, в 1646 году Гизеля назначают на должность ректора Киево-Могилянского коллегиума. Позднее (в 1656 году) он становится архимандритом Киево-Печерской лавры.
Ко всему прочему, Гизель активно выступал против польской и католической экспансии на русские земли. Будучи профессором философии, он написал ряд книг и даже успел лично пообщаться с Лейбницем. Так же Гизель пользовался большим уважением русского царя Алексея Михайловича.

Так вот, именно этот человек оказался у истоков идеологии русского единства и русской монархической империи. (Вот она непостижимая природа Руси, способная даже прусака-протестанта превратить в русского, православного человека!)

В 1674 году в типографии Киево-Печерской лавры издается первая печатная книга по русской истории, под названием «Синопсис, или Краткое описание о начале русского народа». Её авторство приписывают Гизелю, но вероятнее всего, книга представляет собой коллективный труд киевских православных учёных, изданный под общей редакцией Гизеля.

«Синопсис» оказал колоссальное влияние на всю последующую историографию, как Западной, так и Восточной Руси. Длительное время эта книга широко использовалась в учебных заведениях на всей территории России в качестве основного учебника истории. Это произведение было необыкновенно популярным. К 1836 году оно выдержало около тридцати переизданий, из которых двадцать одно осуществлено в имперской столице – Санкт-Петербурге.

Именно в «Синопсисе» была впервые заложена идея государственного, религиозного, культурного и политического единства всех ветвей русского народа под началом русского православного самодержца. Так возникла идеология русского абсолютизма и Российской империи. Гизель сделал то, что до него никто не делал, он идеологически свёл в единое государственное целое царскую династию, все ветви русского народа и православие. Можно с полной уверенностью утверждать, что именно в умах православных монахов Киево-Печерской лавры начинается Большой Общерусский Проект, воплотившийся в Российской империи и общерусской культуре.

Надо заметить, что дальнейшее развитие идеологии русского имперского абсолютизма, объединяющего под своим началом русский православный народ, было продолжено, упомянутыми выше, киевлянином Феофаном Прокоповичем и галичанином Стефаном Яворским. А воплотил их политические и державные идеи в жизнь Пётр Великий.

Как можно заметить, в XVII веке, в мощный государственный организм Восточной Руси малорусами была инфильтрирована идеология самодержавной, православной империи. Думаю, что это произошло не случайно. Это была естественная реакция западнорусских интеллектуалов на непрекращающийся военно-политический, религиозный, культурный натиск Запада в лице польского экспансионизма. Монахи, писавшие «Синопсис», воочию видели растерзанную, униженную, ограбленную, разрушенную врагами Западную Русь. Кстати говоря, Восточная Русь, на тот момент тоже помнила смуту и польскую интервенцию, чуть не погубившую русское государство. Руси нужен был алгоритм, позволяющий навсегда решить проблему постоянной военно-политической и религиозной угрозы со стороны Запада. И этот алгоритм киево-печерские монахи увидели в объединении в единое государственное, культурное, религиозное целое всех ветвей русского народа. Естественно, что фундаментом данного проекта могло стать только великорусское государство. Ему просто не было альтернативы. Малорусский гетманат на тот момент походил на дурной водевиль, в котором старшина с энтузиазмом либо строчила друг на друга доносы в Москву, либо просто друг друга резала в борьбе за власть, деньги, привилегии. И это при том, что всё правобережье, на тот момент, оставалось под Польшей.

Это сейчас, сидя в мягком кресле, можно рассуждать о том, что теоретически у гетманов был шанс создать «украинскую казацкую республику». А на самом деле, вся эта казацкая «шалупонь», совершенно не способная к государственному строительству, в считанные месяцы сдала бы полякам и левобережье, если бы не усиливающийся российский фактор.

Всё это было очевидным для православных монахов Киево-Печерской Лавры, непосредственно созерцавших мерзости непрекращающихся гетманских склок, методично разрушающих и без того шаткую конструкцию страны. Они прекрасно понимали, что этот затянувшийся бардак необходимо прекращать, иначе всё может очень печально закончиться как для Западной, так и Восточной Руси. Отсюда и их идея создания самодержавной, православной империи во главе с русским царем.
Умные люди были…

Д.Р.: В контексте устоявшихся сейчас взглядов на Россию и Украину странная получается история. Если мне не совсем просто принять рассказанное Вами, то представляю, как бьют ваши слова по мозгам Ваших соотечественников. Мне кажется, что это должно быть очень болезненно?

А.В.: Скорее всего. Но через пару лет, то о чём я пишу и говорю, для большинства моих сограждан станет само собой разумеющимся.

Д.Р.: Не слишком ли оптимистично?

А.В.: Нет. В этом хаосе лжи и абсурда, в котором мы все тут оказались, то о чём я пишу и говорю, даёт очень многим реальную возможность устоять на ногах, найти давно утерянный смысл, а возможно и надежду. Без смысла и надежды человек долго не живет. Именно поэтому мои слова, мои идеи для многих являются своеобразным лекарством. Я, например, не удивлюсь, если наши беседы вдруг неожиданно будут кем-то изданы большим тиражом в виде брошюры и бесплатно разойдутся по всей Украине. Уже сейчас люди сами распечатывают мои тексты, и дают читать друзьям, родственникам, знакомым. Я не раз с этим сам сталкивался, когда мне приносили почитать, а так же присылали по электронной почте статьи «Распада» или наши беседы…

Ладно, вернёмся к основной теме.

Я, опять-таки, не сделаю открытия, если скажу, что научные и культурные учреждения, армия, флот и органы государственного управления Российской империи традиционно и, может даже непропорционально широко, были насыщены огромным количеством малорусов. Сколько было канцлеров, сенаторов, министров, генералов и т.д. малорусских кровей!

Яркий пример – Александр Андреевич Безбородько. Принадлежал он к старинному казацкому роду, окончил Киево-Могилянскую академию, воевал с Турцией, на царёвой службе был произведен в полковники. Целых 16 лет Безбородько был личным секретарем Екатерины II (российской императрицы, люто ненавидимой «свидомыми») и фактически руководил внешней политикой Империи. С восшествием на престол в 1796 году Павла І Александр Андреевич стал одним из ближайших советников императора. В 1797 году он был удостоен титула светлейшего князя и возведён в чин канцлера (высший чин в Империи). Вместе с Потёмкиным, Безбородько стал главным идеологом присоединения к России Крыма. Большинство законов, издаваемых императрицей, были написаны лично Александром Андреевичем. Фактически он является творцом русского юридического языка. Екатерина поручала ему решение наиболее сложных вопросов, в шутку называя Безбородько «мой Фактотум», т.е. «моя правая рука». Именно ему принадлежит сакраментальная фраза: «при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела».

Но разве он был единственным малороссом среди правящей имперской элиты?
А граф Виктор Кочубей – председатель Государственного совета и комитета министров при Николае І? А Алексей Разумовский, - правая рука императрицы Елизаветы Петровны? Кстати, именно Разумовский, как командир Измайловского полка, укомплектованного почти полностью малорусами, посадил на трон Софию-Августу-Доротею-Фредерику Ангельт Цербскую, ставшую впоследствии Екатериной II. А его брат Кирилл, который два десятилетия руководил Петербургской императорской академией наук? А Пётр Завадовский – первый министр образования Российской империи? А сколько было менее ярких и известных малорусов, благодаря которым Россия превратилась в одно из самых могущественных государств мира?

Это что ж, лучшие сыны Западной Руси руководили империей, в которой их «малая Родина» была колонией? Вы можете себе представить, к примеру, индийца, стоящего во главе британского МИДа? Или индейца – президентом США? Нет! Для малорусов Россия была Родиной! Великой Родиной! И империя позволяла им реализовать себя, полностью раскрыть свои таланты. Кем бы они были в сельском, местечковом, провинциальном Гетманате, если бы произошло чудо, и он уцелел, несмотря на военно-политические склоки старшин и постоянное военное давление на него Польши, Турции и крымских татар?

Мне сложно объяснить этот феномен, но именно представители Юго-Западного края составили костяк имперской государственности. Правда на определённом этапе их существенно потеснили немцы, но, тем не менее, факт остается фактом – свой личностный потенциал, свои таланты малорусы могли полностью раскрыть лишь на уровне глобальной имперской реальности и общерусской культуры. Когда же пространство их жизнедеятельности сжималось до местечкового масштаба, они моментально превращались в тупых, сельских жлобов, чьи духовные и интеллектуальные потребности замыкались лишь на мелком воровстве во имя собственного свинарника. Это сейчас наглядно демонстрирует современная Украина.

Чтобы понять значение малорусов для судеб не только Великороссии, а Руси в целом, надо вернуться к самому моменту возникновения великорусской государственности. К самым её истокам, так сказать. К Московскому княжеству Ивана Калиты.

Говорит ли Вам о чём-либо имя Пётр Ратенский? Родился он в 1326 году на Волыни. В двенадцать лет стал монахом. Обладал удивительным талантом иконописца. Его иконы имели чудотворные свойства. Прославился подвигами благочестия. Но главное даже не это. Главное то, что Пётр Ратенский вошёл в историю как Святитель Пётр, первый митрополит Московский!

Это вообще очень необычная и удивительная история. Настолько же необычная и удивительная, насколько необычным и удивительным был сам Пётр Ратенский. В своё время, на реке Рать он основывает монастырь и становится игуменом. К нему, чтобы пообщаться и послушать духовные наставления, часто в гости захаживал Галицкий князь Юрий Львович. Пётр пользовался авторитетом не только у простых людей, но и у правящей элиты.

После смерти митрополита Максима, главы Русской православной митрополии (в то время Русь была в церковно-территориальном смысле частью Второго Рима – Византии), Галицкий князь Юрий Львович захотел епархию в Волыни преобразовать в митрополию. Для этого он с большим трудом уговорил Петра ехать в Царьград к Патриарху с грамотою. В своём послании он обратился к главе православной церкви с просьбой поставить Петра в Волынские митрополиты и тем самым сделать своё княжество центром русского православия. При этом сам Пётр даже не догадывался о содержании княжеской грамоты. В то же время, великий князь Тверской и Владимирский Михаил послал в Константинополь своего ставленника на Владимирскую митрополичью кафедру. Таким образом, назревал раскол Русской православной церкви.

Однако судьба распорядилась иначе. Первосвятитель не захотел разделить Русскую Митрополию на две части. По преданию, ему явилась Богородица и запретила это делать. Она велела поставить Митрополитом единой Русской православной церкви Петра. Так как «воли Божией не было и не будет до скончания века на разделение нашего народа, главная миссия которого в том, чтобы хранить веру Православную. И потому мы должны быть едиными и сильными. Когда уже разделимся совсем, ослабеем, - тогда и придёт антихрист». Так это было, или не совсем так, сейчас уже выяснить невозможно, но в 1308 году Константинопольский Патриарх Афанасий ставит Петра в сан митрополита Киевского.

Сперва Святитель Пётр собирался расположить свою резиденцию традиционно в Киеве (соответственно своему титулу), но из-за полного упадка киевского княжества, его военной и политической слабости, он, по примеру своего предшественника, отправляется в 1309 году жить во Владимир на Клязьме.

Кстати говоря, тогда население Киевщины массово уходило либо на запад, либо на северо-восток, спасаясь от «беспредела» кочевников. В те времена земли юго-западной Руси были безлюдными, города и сёла лежали в руинах, о чём не раз писали иностранные путешественники.

К примеру, в 1246 году ехал из Польши на Волгу к татарам через Киев папский миссионер Плано Карпини. В своих путевых записках он писал, что на пути из Владимира Волынского к Киеву он ехал в постоянном страхе за свою жизнь, опасаясь нападения «литвы». А вот нападения «руси» он не опасался, так как «руси» здесь осталось очень мало: большая часть её либо перебита, либо уведена в плен к татарам. В самом Киеве, прежде очень многолюдном, он едва насчитал 200 домов, «обыватели которых терпели страшное угнетение».

Очередной большой татарский погром Киева произошел в 1299 году. Естественно, что древняя столица Руси была безлюдна и в запустении. Ясно, что разместить в ней резиденцию русской православной метрополии было нельзя.

Так вот, обосновавшемуся во Владимире, Петру приходится вмешиваться в политику, удерживая русских князей от склок, убийств и кровопролития. В одной из летописей говорится о том, как во время ссоры князей из-за города Брянска, святитель, приехавший туда устранять раздор, чуть сам не поплатился своей жизнью. В другой раз Святитель удержал угрозой отлучения Тверского князя от похода на Нижний Новгород.

В 1312 году, когда на престол взошёл хан Узбек, принявший магометанство, Пётр отправляется к нему вместе с Великим князем. Надо отдать должное, со своей архитрудной миссией он справился великолепно. Принятый ханом с великими почестями, Пётр получил от Узбека подтверждение прежних прав своего духовенства. А ярлык хана звучал так: «Никто да не обидит на Руси церковь соборную Петра Митрополита, архимандритов, игумнов, попов: земли их свободны от всякия дани и пошлины, ибо всё то есть Божие, и люди сии молитвою своею блюдут нас; да будут они подсудны одному Петру Митрополиту, согласно с древними их законами: да пребывает Митрополит в тихом и кротком житии, да правым сердцем и без печали молит за нас и за детей наших. Кто возьмёт что-нибудь у духовных, заплатит втрое; кто дерзнёт порицать веру Русскую, кто обидит церковь, монастырь, часовню, да умрёт».
Но самое интересное не это.

Прожив достаточно долго во Владимире, в 1325 году, из-за сложных отношений с владимирским духовенством, Пётр решает перенести резиденцию Русской митрополии в Москву. Это произошло после того, как московским князем стал Иван Калита, с которым у Святителя были давние дружеские отношения.

В этом захолустном на тот момент городишке, по настоятельной просьбе Петра, Калита спешно закладывает 4 августа 1326 г. первый в Москве каменный храм – Успенский собор в Кремле. При этом митрополит собственными руками строит себе каменный гроб в алтаре этого храма. С этого момента Москва начинает свой нелёгкий и долгий путь от мелкого княжества через Русское царство к Российской империи.

Пётр был Русским первоиерархом аж восемнадцать лет, скончавшись 21 декабря 1326 года. Тело его было погребено в Успенском соборе в том самом каменном гробу, который он приготовил. Уже при жизни об этом человеке по всей Руси народ слагал легенды. Он вызывал уважение не только у русских князей и простолюдинов, но и у монголов. Почитание Первосвятителя Русской Церкви со дня его смерти очень быстро распространилось по всей Русской земле. Уже в 1339 году Пётр был причислен Русской православной церковью к лику святых.

А вот как церковь, торжествуя память Святителя Петра, его воспевает: «Ликуй светло благославнейший граде Москва, имеяй в себе Архиерея Петра яко зарю солнца, всю Россию чудодеянии озаряюща. Той бо немощи врачует, и недуги, яко тму прогонит от вопиющих ему: радуйся, иерарше Бога вышняго, тобою сия пастве твоей соделовающаго».

Я не зря завел разговор о Петре Ратенском. По моему глубокому убеждению, именно благодаря этому человеку, а не только московским князьям (чьей отличительной чертой, за редким исключением, была хитрость, подлость, изворотливость и кровожадность), московское княжество стало Русским царством, утвердив единую государственность Восточной Руси. Волынянин Пётр Ратенский превратил Москву в православную столицу Руси, тем самым морально освятив её политическое возвышение и собирание вокруг неё русских княжеств в единое русское государство. Как писал Ключевской в 9 томе своего «Курса русской истории», «нити церковной жизни, далеко расходившиеся от митрополичьей кафедры по Русской земле, притягивали теперь её части к Москве, а богатые материальные средства, которыми располагала тогда русская церковь, стали стекаться в Москву, содействуя её обогащению. Ещё важнее было нравственное впечатление, произведённое этим перемещением митрополичьей кафедры на население Северной Руси. Здесь с большим доверием стали относиться к московскому князю, полагая, что все его действия совершаются с благословения верховного святителя русской церкви».

Для московских Великих князей, а затем и русских царей, фигура Святителя Петра имела некую надматериальную, мистическую силу, гарантирующую непоколебимость русской державы. Святитель Пётр стал очень важным символом, освящавшим, впоследствии, всю русскую государственность. Где-то в конце XIV века один из его преемников, серб Киприан, написал о том, что Пётр, умирая в присутствии Ивана Калиты, увещевал князя достроить основанный ими обоими соборный храм Успения божией матери, говоря следующее: «Если, сын, меня послушаешь и храм Богородицы воздвигнешь и меня успокоишь в своём городе, то и сам прославишься более других князей, и прославятся сыны и внуки твои, и город этот славен будет среди всех городов русских, и святители станут жить в нём, взойдут руки его на плеча врагов его, да и кости мои в нем положены будут».

У гроба Святителя Петра русские князья целовали крест в знак верности Великому князю Московскому, венчались на царство цари, короновались императоры, оглашались государственные акты. Как особо чтимый покровитель Москвы Святитель призывался в свидетели при составлении государственных договоров. При гробе Святителя нарекались и избирались русские Первосвятители. О нём постоянно упоминают русские летописи, ни одно значительное государственное начинание не обходилось без молитвы у его гроба.

Странные перипетии судьбы, не правда ли? Волынянин («украйиныць» по вере «свидомых») превращает Москву в столицу русского православия и с удивительной точностью пророчит ей великое будущее.

Неужели человек, причисленный много веков назад к лику святых, тоже «клятый москальськый запроданэць»? Неужели он тоже не понимал, что надо бороться за «вильну, незалэжну та соборну Украйину», как это делали во все времена «великие украинцы»? Хотя… Ну какой же Святитель Пётр великий, с «украинской» точки зрения? Кто о нём вспомнил, когда тут у нас на шоу Савика Шустера до хрипоты выбирали «великих украинцев»? Конечно же, по сравнению с оуновскими психопатами из УПА, залившими кровью поляков и своих соотечественников, землю Червонной Руси он просто «русификованый выродок», «зраднык», продавшийся основоположникам «крывавого царату».

Печально всё это…

Кстати о русском царизме. Есть в его истории такая яркая фигура как Иван Грозный. Им до сих пор пугают детей не только на Западной Украине, но и в Европе. Но при этом у нас стараются не вспоминать, что Великий князь Василий III отправив в 1525 году свою жену навечно в монастырь, женился на некой Елене Глинской с Полтавщины. А та уже родила ему наследника престола – Иоанна IV, впоследствии ставшего «Грозным». Вот они превратности судьбы…

Д.Р.: Выходит, что малорусы принимали весьма важную роль в судьбе не только Руси, но и великорусской государственности?

А.В.: Нет, Дмитрий, я бы иначе сказал. Наравне с великорусами, малорусы непосредственно стали судьбой русской государственности. Если бы они не могли строить империю, создавать культуру, науку, они бы коротали свой век по хуторам, занимаясь свиноводством во благо польского или турецкого панства. Если бы не начался Большой Общерусский Проект, многие из моих великих соотечественников в принципе не смогли бы раскрыть свои таланты.

Д.Р.: Странные метаморфозы малорусской души?

А.В.: Вроде того. С другой стороны, нынешние российские СМИ сотворили образ хохла, в виде мелкого, смешного салоеда. Но ведь это просто желание видеть то, что хочешь видеть. Я не хочу никого обижать, но, тем не менее, общий уровень образованности и культурного развития в Малой Руси был испокон веков значительно выше великорусского. Когда Пётр I организовывал русскую академию наук, откуда он взял для неё ученых? Из Киево-Могилянской академии.

Вот что писал в 1909 году о вкладе малорусов в становление общерусской науки ученый врач, антрополог и историк Иван Пантюхов в своей работе «Значение антропологических типов в русской истории»: «Недостаток образованных людей великорусского типа в XVIII столетии пополнили образованные люди типа малорусского. Как в Киевской духовной академии, так и в южнорусских семинариях молодые люди всех сословий получали несравненно лучшее образование, чем в немногих учебных заведениях великорусских. В сочинении доктора Змеева «Русские врачи-писатели», где говорится и вообще об учёных-естествоиспытателях, из 149 насчитанных им в XVIII веке учёных, воспитанников южных учебных заведений – 96, а северных – только 33» [2].

Далее он писал следующее: «Учёные-врачи и естествоиспытатели, кроме заслуг их как научных работников, должны были прокладывать первые пути для научной мысли, изобретать терминологию, писать учебники, составлять словари. Заслуги в этом отношении малорусских ученых в XVIII веке гораздо выше, чем великорусских. Пригоровский, Политковский, Барсук-Моисеев, Вонсович, Джунковский, Велланский, Погорельский, Полетика, Тимковский занимали должности профессоров и другие, требующие специальных знаний, в Москве и Петербурге» [3].

Возьмём, к примеру, известную и изучаемую во всём мире русскую философию. Ведь это уже не только наше с вами достояние, но достояние всей мировой культуры! А вы знаете, кто стоял у её истоков?

Д.Р.: Кто же?

А.В.: Когда в 1861-ом в Московском университете открыли кафедру философии, то оказалось, что во всей Российской империи единственным специалистом, который смог бы её возглавить, был преподаватель Киевской Духовной Академии (родом с Полтавщины) Памфил Юркевич (будущий учитель Владимира Соловьёва). Вот вам яркий факт, подтверждающий мои слова.

Д.Р.: Н-да… Странно, что уже в XIX веке малороссийская интеллигенция так негативно относится к собственному же творению, считая Россию «тюрьмой народов».

А.В.: Как это не звучит сейчас парадоксально, но интеллигенция Юго-Западного края была в большинстве своём настроена значительно консервативнее московской или петербургской. Здесь либеральная и революционная идеология не имели широкого распространения. А именно они скрыто или явно репродуцировали в той или иной форме русофобию. В Малороссии русофобов было не много. И в основном ими являлись поляки. Для малорусов Российская империя всегда оставалась Отечеством. Возьмём, к примеру, того же Юркевича. Человек глубокого ума и редчайшей образованности. Сильная личность. В те годы, ради защиты собственных принципов он открыто бросил вызов господствующему тогда общественному мнению.

Д.Р.: Что вы имеете ввиду?

А.В.: Как я уже сказал, в XIX веке, в среде русской интеллигенции очень сильны были либерально-демократические, антимонархические, антирусские, западофильские настроения. Всякий, кто имел иные взгляды, осмеивался и оплёвывался «прогрессивно настроенными» слоями «просвещенного общества», превращался в парию. Для того чтобы не побояться выступить в защиту русских устоев империи, не испугаться «общественного мнения» и ярлыка «царского мракобеса», надо было обладать как человеческой смелостью, так и гражданским мужеством. Так вот, Юркевич, несмотря на господствующие тогда настроения интеллигенции, опубликовал работы, в которых выступил с критикой идей Чернышевского и репрезентованного им примитивного европейского механистического материализма. После этого, в отношении него началась грязная травля со стороны демократов. Либеральная российская пресса объявила его политическим противником. Представляете?! Малорус встаёт на защиту устоев России и русской духовности перед лицом целой своры европеизированных антирусски настроенных великорусов!

Д.Р.: Ну на фоне евроинтеграционных устремлений современной Украины, это выглядит несколько фантастически…

А.В.: Более чем. Но такое впечатление не возникло бы, если бы мы лучше знали свою историю, если бы каждый из нас пытался собственными усилиями выяснить истину. Вы, например, знаете, что основным центром черносотенного движения в Российской империи был Юго-Западный край? Половина всех отделов наиболее многочисленного «Союза Русского Народа» находилась тогда на территории современной Украины. На Подолии и Волыни отдел СРН был почти в каждом селе. Причём записывались крестьяне этих регионов в «Союз Русского Народа» целыми сёлами! Именно Подолия и Волынь были в начале XX века наиболее крупным очагом распространения черносотенных идей. И их главными носителями были простые малорусские крестьяне. При этом активную поддержку тем же отделам СРН оказывало православное духовенство.

Д.Р.: И чем это, на Ваш взгляд, можно объяснить?

А.В.: В те времена, для простых малорусских мужиков черносотенные организации были реальным механизмом защиты своей веры и классовых интересов. Подолия и Волынь являлись теми регионами, где помещиками в основном были поляки. То есть – инородцы и иноверцы. Таким образом, здесь классовое противостояние накладывалось на национальное и религиозное. Польская шляхта, превратившись в российских помещиков, не перестала от этого быть польской шляхтой. Кроме того она обладала мощным влиянием. Особенно в регионах. Кроме того, сильным раздражающим фактором были евреи, основная масса которых проживала как раз на западных рубежах империи, сдерживаемая т.н. «чертой оседлости». Поэтому для лишённых всякой защиты малорусских крестьян черносотенные организации становились реальной возможностью защитить свои интересы и права. Поэтому известная формула графа Уварова – «Православие. Самодержавие. Народность» для малорусских крестьян западных регионов обретала практическое наполнение.

Когда я слышу, как какой-нибудь «свидомый» пан зло пыхтит что-то про русских черносотенцев, я не могу сдержать улыбки, ведь черносотенное движение, во всяком случае, его народная основа, в большей мере являлось малорусским, чем великорусским.

Д.Р.: Думаю, что и это для многих будет откровением…

А.В.: Конечно. Как и то, что «Вооруженные силы Юга России» на 70-75% были сформированы из малорусов. А ведь это была основная сила, противостоявшая большевикам, вынужденным опереться в начале гражданской войны на интернациональный сброд, занесенный в Россию Первой мировой.

Д.Р.: Подождите, а разве основной ударной силой «Вооруженных сил Юга России» были не казаки?

А.В.: А кто такие казаки? Обитатели т.н. Дикого поля. Изначально формировалось две ветви казачества, которые впоследствии оформились в Донскую и Запорожскую. От днепровских казаков донские тогда отличались тем, что, в отличие от первых, служивших польской короне, находились на службе у русских царей. Хотя были среди днепровских казаков и те, которые совместно с донцами стояли на охране рубежей русского государства на Северском Донце.

Д.Р.: А кто такие кубанские казаки?

А.В.: Всё очень просто. В 1792 г. после русско-турецкой войны, в которой запорожские казаки, на тот момент называвшиеся «черноморскими», лихо захватили крепость Хаджибей на месте нынешней Одессы и со стороны Дуная ворвались в Измаил, Екатерина II пожаловала 38 запорожским куреням в вечное владение Кубань, отвоёванную Суворовым у ногайских татар. Именно бывшие запорожцы основали в 1793 году войсковой город Екатеринодар и стали надёжным щитом южных рубежей России. Это потом переселение запорожцев на Кубань «свидоми» идеологи в истерическом припадке назвали «зныщенням Запорижськойи Сичи» Екатериной II, которую кубанцы очень почитают. Процесс добровольной миграции малорусов вглубь России интенсивно продолжался и потом. Мужики искали свободную землю без панов. Только официально за первую половину XIX столетия на Кубань с Украины переселилось около 130 тысяч человек!

Так вот, возвращаясь к гражданской войне, хочу сказать, что в конце 1918 года Добровольческая армия под командованием генерала Деникина на 2/3 состояла именно из кубанских казаков, т.е. малорусов!

У нас ведь как принято рассуждать относительно гражданской войны… Где были «наши»? Известно где, в Центральной Раде. А чем была Центральная Рада в те годы? Да ничем. Пустым местом. Общественной организацией, неким коалиционным советом, образованным из лидеров мелких украинофильских партий и общественных организаций, предназначавшегося для координации украинофильского движения на территории Юго-Западного края России. В лучшем случае, она могла на что-то влиять в пределах Киева. Она даже не обладала формальной легитимностью, потому что её никто не выбирал. Это даже не был парламент, которому народ должен путём голосования делегировать полномочия. Сборище случайных, бездарных, ни на что не способных балаболок, многие из которых приехали из Австрии и объявили себя украинской властью. Их идеи украинского национализма простой народ абсолютно не воспринимал. Большевистская пропаганда ему была ближе. Они ничего не могли и ни на что не влияли. Только путались под ногами, то у белых, то у большевиков, то у немцев и занимались демагогией.

Вот как описал ситуацию, которая сложилась в Юго-Западном крае немец К.Росс, въехавший на его территорию вместе с передовыми частями немецкой армии: «Нет никакой центральной власти, захватывающей более или менее значительную территорию. Отдельные области, города, даже села и деревни. Власть в них принадлежит различным партиям, авантюристам и диктаторам. Можно встретить деревни, опоясанные окопами и ведущие друг с другом войну из-за помещичьей земли. Отдельные атаманы властвуют в областях… В их распоряжении… пулеметы, орудия, бронированные автомобили…» [4].

Поддержка среди народа у Центральной Рады была нулевой. Территория придуманной ею Украинской народной республики расширялась из Киева постановлениями без учёта мнения местного населения присоединяемых к УНР российских губерний. Когда у большевиков лопнуло терпение, и они решили прикрыть УНРовский балаган, то ни малорусские солдаты, ни рабочие, ни крестьяне палец о палец не ударили, чтобы защитить Центральную Раду. Всем было наплевать на неё. Как констатировал позднее заместитель Грушевского В. Винниченко: «Все наши широкие массы солдат не оказывали им [большевистским отрядам – А.В.] никакого сопротивления или даже переходили на их сторону, почти все рабочие каждого города были за них, в селах сельская беднота явно была большевистской, словом, огромное большинство именно украинского населения было против нас… Единственной нашей активной военной силой была интеллигентная молодежь и часть национально-сознательных рабочих» [5].

Когда в Киеве вспыхнуло восстание рабочих, на защиту Центральной Рады встали лишь сечевые стрельцы под командованием Коновальца и Мельника. Но вот что интересно, эти подразделения были сформированы из галичан, бывших солдат австро-венгерской армии, попавших в русский плен! То есть, в те дни в Киеве малорусские рабочие сражались с подданными австрийского императора Франца Иосифа, но уж ни как не с «украинским народом», вставшим на защиту своей республики.

Когда же в конце января 1918 года большевицкие отряды начали штурм Киева, то его пытались защищать лишь граждане иностранных государств. Вот что в те дни передавал в Петроград Муравьев: «Уличные бои продолжаются с большим ожесточением… В войсках Рады работает очень много иностранных офицеров бельгийцев, французов, румын и других… целые польские дружины присоединились к офицерству…» [6]. То есть кроме австрийских стрельцов-галицийцев, Центральную Раду защищали бельгийцы, французы, румыны, поляки и прочий интернациональный элемент. Ещё с большевиками на киевских улицах дрались русские офицеры, но, как Вы понимаете, не за Центральную Раду и не «нэньку Украйину», а за самих себя, свои семьи и Россию.

А когда же город был взят, его простой люд восторженно ликовал, радуясь концу правления «украинцев». И это не большевистская пропаганда. Об этом писали сами члены Центральной Рады. В частности, П.А. Христюк, министр внутренних дел УНР уходил из города вечером, в день вступления красногвардейских отрядов через рабочую Шулявку и «имел возможность видеть, как радовался приходу большевиков весь «шулявский свет». Рабочие и извозчики, вооруженные, запруживали улицы… расставляли стражу, ловили «украинцев»». Бывший министр с трудом пробрался через «это народное море» [7].

Д.Р.: А как же герои Крут? Киевские студенты, погибшие, защищая Центральную Раду от большевиков. Даже у нас о них известно.

А.В.: О, да! Это не мудрено. Сейчас украинская официальная пропаганда просто самоудовлетворяется этим мифом. (Усмехается) В угаре лицемерия наша оранжоидная верхушка во главе с «гарантом» теперь каждый год разбивает лбы об Аскольдову могилу в «патриотических» молитвах перед телевизионными камерами центральных телеканалов. Ещё один пример совершенно идиотской казённой пропаганды.

Д.Р.: Почему?

А.В.: Когда я читаю каноническую версию «битвы» под Крутами в разных её «патриотических» вариациях, то иногда просто ухохатываюсь от такой ярко выраженной интеллектуальной недостаточности её творцов. Всё, что бы они ни делали, разваливается прямо на глазах. В том числе и миф о Крутах. До сих пор никто не знает точно, когда происходила «историческая битва под Крутами», сколько в ней участвовало украинских патриотов, сколько из них героически погибло, и какова была численность москальско-большевицкой орды. Цифры меняются в зависимости от того, насколько сильно повреждены пропагандой мозги украинствующего индивида, разглагольствующего на эту тему. Как правило, количество украинских патриотов, бившихся и погибших под Крутами, сводится к 300. Так, очевидно, проще вождям украинства проводить аналогию с битвой трёхсот спартанцев под Фермопилами. А вот с количеством москальско-большевицкой орды у них получается ещё смешнее. Некоторые украинские патриоты насчитали аж 400 тысяч злобных москальских агрессоров! Другие – 150 тысяч. Фигурирует так же цифра в 60, 30 и 12 тысяч. Представляете, 300 «свидомых» студентов и гимназистов (младшему было 15 лет, старшему – 22), никогда раньше не державших в руках винтовки, с тремя обоймами патронов на брата, по колено в снегу, на тридцатиградусном морозе три дня сдерживали 400-тысячную армию москалей, отвечая на их «фронтальные атаки», штыковыми контратаками! Тут даже спартанцы отдыхают! (Смеётся)

Д.Р.: Ну хорошо, а что же там произошло тогда, на Ваш взгляд?

А.В.: Ничего особенного. Когда в январе 1918 года к Киеву подошли отряды большевиков, «кировники» УНР вдруг с удивлением обнаружили, что умирать за их власть желающих не оказалось. Даже та толпа дезертиров, которая, не пожелала возвращаться на фронт и осталась в Киеве, объявив себя украинскими полками, тихо растворились, как только стало известно, что к городу подходят большевицкие отряды. Те из «украинских» полков, которые не разбежались, перешли на сторону красных. Единственное на что «спромоглась» Центральная Рада, это с трудом подавить восстание рабочих Арсенала, а потом бежать к немцам. Ни на что большее она способна не была.

В этой ситуации украинские вожди не придумали ничего лучшего, чем отправить на встречу большевикам курень Первой юнацкой военной школы им. Б. Хмельницкого под командованием сотника Аверкия Гончаренко (около 600 юнкеров с 18 пулеметами). Что интересно, этот курень «Сичовых Стрэльцив» состоял из молодых «свидомых» галичан, устроенных на учёбу в Киеве по распоряжению Грушевского, среди которых преобладали бывшие солдаты Австро-Венгерской армии, попавшие в русский плен. А его командир, Аверкий Гончаренко в 1944 году стал полковником «14. Waffen Grenadier Division der SS (Galizische №1)» [8].

Кстати, тогда Аваркию тоже не повезло. В июле 44-го 14-ая дивизия Ваффен СС, укомплектованная галичанами, после стремительной атаки советских танковых частей, попала в окружение возле местечка Броды на Западной Украине и была за десять дней боёв намотана на гусеницы атакующих Т-34. Из 11 тысяч человек личного состава дивизии, из котла смогло вырваться около 3-х тысяч. Для многих галицийских эсэсовцев первое боевое крещение оказалось последним. Из-за колоссальных потерь её переформировали и отправили до конца войны в Восточную Европу подавлять народные восстания и гонять по лесам партизан. Вот такая, опять-таки, печальная история…

Так вот… «Сичови Стрэльци» были главной «ударной силой» «героев Крут». Потом к куреню присоединился отряд, состоявший из 120 совершенно недееспособных киевских гимназистов и студентов, обманутых Центральной Радой и посланных ею на убой.

Так как население ближайших городишек было настроено пробольшевицки, Гончаренко решил занять позиции возле железнодорожной станции Круты. Понимая, что остановить противника они не смогут, командир «сичовыкив» приказал разобрать пути, так как большевицкие отряды «захватывали Украину», катаясь на поездах.

27 января красногвардейский отряд Егорова (это около 3600 обстрелянных бойцов), двигавшийся в эшелоне к Киеву, возле станции Круты был вынужден остановиться из-за разобранных путей, а затем неожиданно попал под пулемётный огонь. Началась перестрелка. К вечеру большевики захватили станцию, вынудив «героев Крут» бежать к поезду, на котором они приехали. Впопыхах командиром «сичовыкив» была брошена на произвол судьбы сотня киевских студентов-гимназистов, которые до похода на Круты про войну знали лишь из учебников истории. В результате, они попали в плен.

Вот такая была «эпическая битва», которую я бы всё-таки назвал проще – перестрелкой у станции Круты.

По канонической версии тогда героически погибли 270 юнкеров и 30 бойцов студенческо-гимназической сотни. Но что интересно, эти триста трупов, неугомонные национально-сознательные украинцы до сих пор на том свете с фонарями ищут. 1 марта 1918 г. в «освобождённом» германской армией Киеве был образован комитет по розыску тел погибших под Крутами, его возглавил участник «битвы» студент С. Король. Тогда для церемонии похорон предварительно было заготовлено 200 гробов, однако разыскать удалось лишь 28 трупов из тех киевских студентов и гимназистов, которые были брошены будущим полковником СС на произвол судьбы и затем расстреляны большевиками после боя. Ещё около 100 раненых студентов и гимназистов были отправлены большевиками в Харьков для лечения в советских госпиталях. Судя по всему, остальные «герои» просто разбежались. О каких трёхстах погибших «юнаках» до сих пор пафосно рассказывает наш пан президент совершенно не понятно. Впрочем, из того, что он рассказывает вообще сложно что-то понять.

К сказанному можно добавить, что обороняли Круты галицийцы не от москалей, а от одного из вооруженных отрядов, сформированных в восточных регионах Юго-Западного края, усиленного балтийскими матросами, опять-таки малорусского происхождения. И посланы были эти отряды правительством Украинской Советской Республики для выдворения Центральной Рады в австрийскую Галицию, откуда прибыла большая часть её руководства, и куда это руководство впоследствии благополучно убыло.

Д.Р.: Насколько я знаю, украинское советское правительство было марионеточным и подчинялось воле руководящих органов РСДРП(б) и Совнаркома.

А.В.: А Вы хотите сказать, что Центральная Рада была самостоятельной? (Усмехается) Накануне октябрьского переворота, российская контрразведка оперативным путём зафиксировала конфиденциальные контакты Грушевского и его ближайших соратников с представителями австрийских и немецких спецслужб. Или Вы думаете, на чьи деньги бедный австрийский профессор, отгрохал себе домину в Киеве? Именно к нему немцы отправляли деньги, инструкции, эмиссаров, «идейную» литературу, отпечатанную в немецких типографиях. Русская контрразведка готовила его арест, но он не состоялся из-за прихода в Питере к власти большевиков. Вот что об этом писал в 1920-году, уже в эмиграции, очевидец тех событий, издавший в Токио брошюру «Украинскій сепаратизм и Германия»:

«Несмотря на то, что Грушевскій и его единомышленники обставили свою дЪятельность большой конспиративностью, русскому генеральному штабу удалось в теченіе лЪта 1917 г. собрать исчерпывающія доказательства их сношеній с Германіей.

Первоначально было обращено вниманіе, что, при обмЪнЪ военноплЪнными инвалидами, нЪмцы стали препровождать в Россію совершенно здоровых людей, преимущественно – уроженцев Малороссіи. Наблюденіем и опросом их удалось установить, что они посланы нЪмцами для пропаганды украинского сепаратизма и по прибытіи в Кіев должны были получать инструкціи от спеціальних агентов, группировавшихся около газеты «Новая Рада», руководимой ближайшим сотрудником Грушевского, нЪким – Чикаленко.

ВслЪед за этим в Ставку явился офицер Ермоленко, передавшій крупную сумму денег, полученную им от германскаго развЪдочнаго бюро для пропаганды. Ермоленко дал существенныя показанія о сношеніях нЪмцев с большевиками и украинскими сепаратистами. Обнаружено было также полученіе Грушевским солидных денежных сумм из-за границы» [9].

«...во второй половинЪ августа 1917 года, при содЪйствіи нашей агентуры, заграницей был перехвачен цЪлый ряд телеграмм, устанавливающих сношенія главарей рады с ВЪной и Берлином, а также двумя главнЪйшими германскими шпиками Гуммерусом и доктором Бордах. Тогда же в ПетроградЪ был задержан, пробиравшійся из Швейцаріи в Кіев, секретарь гр. Тышкевича, Степанковский, давшій цЪнныя показанія по этому дЪлу. Характерно то обстоятельство, что Степанковский, состоял агентом Шептицкаго, в тоже время был освЪдомителем нашей контрразведки в Швейцаріи.

В итогЪ, к концу августа 1917 г. В руках нашего генерального штаба было собрано достаточно данных для предъявленія Грушевскому и ближайшим его сотрудникам совершенно обоснованнаго обвиненія в сношеніях с Германіей, т.е. – в государственной измЪнЪ. Трагіческие корниловскіе дни и наступившее вслЪд за ними полное банкротство власти Керенскаго не дали возможности их использовать» [10].

Грушевский, как и Центральная Рада в целом, были немецкими марионетками. И вообще, в те годы здесь напрочь отсутствовало реальное государство. Весь Юго-Западный край был погружен в пучину хаоса и анархии. И в этих условиях, за регион реально боролись лишь три силы – большевики, добровольческая армия и немцы. Все остальные участники тех знаменательных событий не представляли собой чего-то серьёзного и самостоятельного ни в политическом, ни в военном плане и только путались у воюющих сторон под ногами.

Когда появилась Центральная Рада, то её полная недееспособность и отсутствие всякой поддержки со стороны народа компенсировалась тесными связями с немецким командованием. Немцам был нужен хлеб и ресурсы Малороссии, а поэтому им была необходима в Киеве подобная антирусская политическая бутафория с украинскими жупанами и шароварами, для оформления аннексии территорий. Как заявил в 1919 г. в интервью газете «Daily Mail», начальник немецкого штаба Восточного фронта генерал Гофман: «В действительности Украина – это дело моих рук, а вовсе не плод сознательной воли русского народа. Я создал Украину для того, чтобы иметь возможность заключить мир хотя бы с частью России…».

Тот же Грушевский, был «свидомым» украинцем настолько, насколько это предусматривалось немецкими планами. Он был совершенно не самостоятелен и на эту самостоятельность даже не претендовал. Когда немцы брутально разогнали Центральную Раду, её глава весьма спокойно воспринял гибель Украинской Народной Республики. Ведь так решило его немецкое руководство. Во всяком случае, в тачанку он не пересел, маузер и шашку на пояс не повесил, в национально-освободительной борьбе «украинского народа» против немецких оккупантов замечен не был. Даже не выступил с публичным осуждением узурпации власти немцами. А народ ой как тогда ненавидел немцев за тот грабёж, который они устроили по всей оккупированной территории! Наоборот, после гражданской войны Грушевский спокойно жил в Австрии, и неплохо себя чувствовал, лишь иногда с грустью вспоминая свой киевский особняк, разрушенный красными артиллеристами.

По сути, Грушевский был настолько же независимым руководителем независимого государства, насколько героями были разбежавшиеся под ударом большевиков защитники Крут, а перестрелка возле этой железнодорожной станции – «исторической битвой». Всё происходившее тогда напоминало сторонним очевидцам тех событий – фарс, точно так же, как фарс напоминает то, что происходит на Украине сейчас.

Вы знаете, очень полезно иногда читать воспоминания людей, видевших всё воочию. В частности, я наткнулся на описание «героического» эпизода Крут в воспоминаниях члена Центральной Рады, а потом министра иностранных дел при Скоропадском Дмитрия Дорошенко. Вот что он по этому поводу писал: «Когда со стороны Бахмача и Чернигова двинулись на Киев большевистские эшелоны, правительство не могло послать для отпора ни единой воинской части. Тогда собрали наскоро отряд из студентов и гимназистов старших классов и бросили их – буквально на убой – навстречу прекрасно вооруженным и многочисленным силам большевиков. Несчастную молодежь довезли до станции Круты и высадили здесь на «позиции». В то время, когда юноши (в большинстве не державшие никогда в руках ружья) бесстрашно выступили против надвигавшихся большевистских отрядов, начальство их, группа офицеров, осталась в поезде и устроила здесь попойку в вагонах; большевики без труда разбили отряд молодежи и погнали его к станции. Увидев опасность, находившиеся в поезде поспешили дать сигнал к отъезду, не оставшись ни на минуты, чтобы захватить с собой бегущих… Путь на Киев был теперь совершенно открыт» [11].

Как видите, «эпическая битва» под Крутами нашла своё завершение в прерванной пьянке «свидомых» патриотов. Чего и следовало ожидать.

Знаете, Чехов когда-то с иронией написал: «хохлы упрямый народ; им кажется великолепным всё то, что они изрекают, и свои хохлацкие великие истины они ставят так высоко, что жертвуют им не только художественной правдой, но даже и здравым смыслом» [12].

Так вот, «великие истины» украинства очень редко имеют хоть что-то общее с самым элементарным здравым смыслом. Более того, «свидоми» вожди украинства почему-то предпочитают откровенный бред возводить в культ и поклоняться ему ако идолу. И миф об «исторической битве под Крутами» это фрагмент как раз того бреда, которому лицемерно поклоняются вожди украинства и, главное, пытаются его навязать всем в качестве какой-то невероятно высокой морально-национальной сверхценности.