Из непутёвых заметок о польском колониализме

[katerina-0906]

Польская оккупационная зона в Германии (1945-48 гг.)
joanerges.livejournal.com/525317.html

Сегодня отдельные польские авторы называют это удивительную административную единицу своеобразной исторической сатисфакцией. Ещё бы – поляки фактически оккупировали исключительно немецкую землю, никогда не бывшую спорной для Германии и Польши, не населённую славянским населением…

В день капитуляции Рейха под контролем Польских вооружённых сил на Западе, действовавших в составе и под командованием войск западных союзников, оказалась часть Нижней Саксонии, т.н. Эмсланд. Танки 1-й бронетанковой дивизии польских ВС на Западе захватили портовый город Вильгемшавен, одну из главных баз гитлеровских Кригсмарине. После того, как настал мир, польских солдат разместили в соседнем регионе – Эмсланде, с востока ограниченном рекой Эмс, с запада – немецко-голландской границей.



Солдаты 1-й бронетанковой дивизии польских ВС на Западе возле “Шермана”


Следует отметить, что тут и кроме армии было немало поляков – ок. 10 тыс. польских военнопленных с 1939 г., а также начиная с 1942 г. – многочисленные остарбайтеры, вывезенные на принудительные работы. Также с декабря 1944 г. в концлагере Оберланген содержались 1728 девушек – участниц Варшавского восстания. Таким образом, в этом регионе в мае 1945 г. пребывали общим числом 18 тысяч польских солдат и около 30 тысяч поляков, освобождённых из лагерей. Плюс – сюда же начали активно стекаться поляки и из других регионов, занятых западными союзниками.

Естественно, что такое количество мононационального населения требовало и соответствующего управления. Не мудрствуя лукаво, западные союзники решили передать часть оккупированной территории под польскую администрацию. Идея создания польского анклава возникла в штабе 2-й канадской армии и была одобрена британской военной администрацией, которую возглавлял прославленный Монтгомери. Поляки получили в управление в общей сложности 6500 кв.км на северо-западе Германии с городами Папенбург, Меппен, Линген и Клоппенбург в Нижней Саксонии (некоторое время – также Леер в Восточной Фризии).

Для решения вопроса с месторасположением перемещённых лиц – т.н. ДиПи (прежде всего бывших узников концлагерей) избрали простой способ – определили город, из которого выселили всех немецких жителей и заселили туда поляков. 19-го мая части 1-й бронетанковой вошли в г. Гарен, где в то время жили ок. 3,5 тыс. немцев. На следующий день автохтоны были предупреждены, что город должен быть оставлен до 28 (некоторое источники утверждают, что немцев обязали покинуть Гарен за 24 часа). Так на месте города Гарен появился Львов...


Нижняя Саксония на карте современной Германии. Красным обозначен Гарен


Было освобождены 514 домов, около тысячи семей были выселены в 30 окружающих сёл. Право остаться получили только немецкие бургомистр с семьёй и монашки, работающие в госпитале св. Франциска. Освободившееся жильё заняли ок. 5 тысяч поляков (в некоторых источниках говорится о 3,5 тыс. польских жителей Гарена, но вероятно это просто путаница с количеством выселенных немцев).

Кроме того, были полностью отселены немецкие жители из семи окружающих деревень. На эвакуацию немецкого населения с территории, где должен был разместится польский анклав, согласие дал сам Монтгомери. Британская военная администрация целенаправлено свозила в Эмсланд польских ДиПи из других лагерей в своей зоне. Впрочем, они и сами стремились сюда, тем более что анклав находился под охраной польских 1-й бронетанковой дивизии и 1-й отдельной парашютно-десантной бригады.


Польская девушка-служащая проверяет документы у британского союзника при въезде в бывший концлагерь. Нижняя Саксония, май 1945 г. Обратите внимание, что полька одета в немецкие плащ и каску


Поскольку среди новых жителей было немало экс-львовян, город переименовали во Львов. Появились и соответствующие названия улиц, бальзамом льющиеся на сердца бывших жителей города со львом на гербе, – Легионов, Академическая, Лычаковская… Но Львов близь голландской границы просуществовал около недели.

После визита 4 июня Верховного вождя польских ВС на Западе генерала Комаровского (кстати, бывший командующий Варшавским восстанием) город был переименован в Мачков, в честь командующего 1-й бронетанковой генерала Станислава Мачка. Честно говоря, решение (по крайней мере, на мой скромный вкус) не вполне обычное. Называть город именем ещё живого человека, к тому же (пускай и выдающегося) обычного комдива… Такой чести не удостоились ни де-факто беатификованый Пилсудский, ни весьма популярный и уже почивший в Боге Сикорский, ни, на худой конец, Андерс… А может ответ кроется в том, что польское эмигрантское правительство в Лондоне всё ещё торпедировало возвращение западноукраинских земель в состав Польши и Бур-Комаровский просто не хотел нарваться на политнекорректную шутку Кремля: мол, у вас уже есть один Львов, зачем вам второй (то бишь, исторически первый)? Кто знает…

А между тем, в бывшем Гарене была организована польская администрация, пожарная охрана, улицы получили польские названия (Армии Крайовой, Ягеллонская, Зигмунтовская, Львовская, Виленская (Вильнюсская), Польная, Садовая, Коперника, Мицкевича и т.п.).

Городская печать в то время выглядела как цветок мака на геральдическом щите, над которым – шлём и крыло средневековых польских гусаров (это было знаком 1-й бронетанковой).


Слева – эмблема 1-й бронетанковой дивизии польских ВС на Западе. Справа – современный герб Гарена


Заметьте – польский анклав руководился администрацией, которая подчинялась командованию польских ВС на Западе, а не прокоммунистическому правительству, которое тогда руководило непосредственно Польшей. Как говорится, кто платит, тот и заказывает музыку… В то же время исследователи отмечают, что случай с Эмсландом отличается от классических форм оккупационного режима союзников в Германии: по сути это была попытка создать целостную моноэтническою зону на территории чужого государства.

К концу 1945 г. в Эмсланде количество поляков, сосредоточенных в бывших концлагерях, реквизированных домах и бывших лагерях военнопленных, составляло от 10 (район Линген) до 28 (район Ашендорф-Гуммлинг) процентов всего населения. В январе 1946 г. тут насчитывалось 5 лагерей для бывших узников гитлеровских лагерей польских военнопленных, 15 лагерей польских и один прибалтийских ДиПи. Регион служил транзитным пунктом для польских ДиПи, опеку над которыми осуществляла Администрация ООН по делам беженцев (UNRRA).

В Мачкове жил после освобождения из концлагеря Бухенвальд, в частности, Юзеф Шайна. Это известный польский художник, режиссёр, профессор Варшавской Академии искусств, участник антигитлеровского подполья, узник Освенцима и Бухенвальда. После войны – известный театральный деятель европейского масштаба. Кстати, умер он 24 июня этого года в Варшаве в возрасте 86 лет.

Активно в Мачкове развивалась культурная жизнь. Тут создали польские школы, кинотеатр, польскую римо-католическую парафию, основали Союз польских школ, который координировал польское образование во всех западных оккупационных зонах. Появился даже собственный футбольный клуб.

Уже 19 июня 1945 г. в городе появился Народный театр им. В. Богуславского, организованный освобождённым из концлагеря Л. Шиллером (он, кстати, был одним из самых активных пропагандистов идеи возвращения на родину). Леон Шиллер де Шилденфельд – выходец из ополяченной австрийской дворянской семьи, выдающийся польский театральный режиссёр, критик и теоретик, автор пьес и радиоспектаклей. Вскоре он вернулся на родину и в 1946-49 гг. был ректором Государственного института театрального искусства в Лодзи. А в Мачкове создали и второй польский театр.

Кроме всего прочего в городе создали Народный университет, а также польские гимназию, лицей и техническую гимназию, которые посещали ок. двух тысяч учащихся. В целом в регионе действовали несколько десятков польских школ.

В соседнем Меппене находился польский книжный магазин, продававший в месяц ок. 15-18 тыс. книг. Выходила польская пресса – газеты «Ежедневник» и «Парад» (вначале достигали тиража в 90 тыс. экземпляров).

В июле 1947 г. (в некоторых источниках – в 1945 г.) в Мачкове дал концерт американский виртуоз-скрипач Ехуди Менугин (кстати – основатель Международного дня музыки), которому аккомпанировал как пианист Вениамин Бриттен, выдающий английский композитор и дирижёр. Менугин позже вспоминал о городе как „оазисе радости”, говорил о многочисленных свадьбах и „украшённых цветами автомобилях”.

Город действительно выглядел радостным и спокойным. Но это достигалось путём определённого апартеида: немцы не имели право доступа в него. Лишь позднее им позволялось входить (по чётко определённым улицам), прежде всего – в поисках работы. Более того – в местном поезде существовало отделение „Nur fuer Polen” – как своеобразная издёвка-бумеранг гитлеровскому „Только для немцев”. Немец имел право проезда в таком вагоне, только если его сопровождал поляк. Польские солдаты контролировали „этническую чистоту” вагонов.


Табличка при въезде в Мачков. Обратите внимание – под ней указатель улиц, по которым разрешено передвигаться немцам


Первым гражданским бургомистром Мачкова стал Зигмунт Галеций, следующим – Мечислав Фута. Первые выборы прошли в марте 1946 г. (до этого Мачковым управляло командование 1-й бронетанковой). Тогда же жители избрали горсовет из 12 членов.

К сожалению, в доступных мне источниках не говориться, а лишь вскользь упоминается, о наличии современных исследований относительно проблем, ставших перед польским анклавом, в частности – сосуществования с немецкими автохтонами, уровня жизни ДиПи, преступности среди поляков.

Люди есть люди, так что мачковским коллегам Ипполита Матвеевича приходилось трудится в поте чела. Только в июне 45-го в городе заключили 82 брака, а в целом за всё время пребывания города под польской властью там зарегистрировали 289 браков и 101 смерть. 479 людей получили в свидетельство о рождение запись о городе, который не найти на карте, – о Мачкове.

Нельзя сказать, чтобы сосуществование с автохтонами было безоблачным. Например, в марте 1947 г. на площади в Асхендорфе вывесили список 35 немецких девушек, которые поддерживали контакты с поляками (очевидно и через два года после войны это воспринималось как преступление), а в Фререне бывшие узники концлагерей сожгли дом ортсгруппенлейтера НСДАП Эйлерта.

Немцы, выселенные из Гарена в окружающие сёла, вряд ли испытывали особые симпатии к новоприбывшим, но и явно антипольских настроений не наблюдалось. Автохтоны даже признавали, что поляки вели себя относительно них достаточно порядочно. Полковник Скибинский, один из тех, кто принял власть в Гарене, вспоминал, как приказал немцам „гордится [своими] победителями”, немцы их боялись, но одновременно и уважали. С другой стороны, и польские солдаты не позволяли себе значительных эксцессов относительно немцев.


Замок в Гарене. Современное фото


С изменением политической ситуации польский анклав подходил к своему логическому окончанию. Уже с июня по сентябрь 1945 г. из западных оккупационных зон Германии на родину были репатриированы ок. 75 тысяч поляков. С осени 1946 г. польские войска начали оставлять этот район, где теперь оставались только ДиПи. Со временем и часть мирных жителей вернулась в Польшу, другие же эмигрировали по миру, прежде всего – в Великобританию, вслед за своей армией.

Согласно теории польского историка проф. Яна Рыдла, в начале своего существования польский анклав в Германии был нужен западным союзникам. Здесь можно было разместить даже до 400 тыс. поляков, которые в случае начала войны с Советским Союзом могли создать польскую армию, которая бы боролась в первой линии. Впрочем, свою версию профессор не подтверждает конкретными источниками, но было бы интересно предположить как выглядела «Речь Посполитая Эмсландская», если бы просуществовала на протяжение всей холодной войны…

Учитывая некоторую стабилизацию в отношениях с Кремлём, массовый выезд польских эмсландцев как в Польшу, так и на Запад, постоянное давление со стороны Варшавы и Москвы, администрация британской оккупационной зоны решает ликвидировать польский анклав. До 80 процентов его жителей выехали на Запад.

Мачков перестал существовать в 1948 г. и 10 сентября немецкие жители торжественно, под звон церковных колоколов, вернулись в свои дома. Сегодня Гарен – типичный немецкий городок под красной черепицей с 23 тыс. жителей. О поляках теперь напоминает только памятная таблица в городской ратуше и могилы на кладбище…

По крайней мере, дважды (если судить по интернет-сообщениям) – в 1989 и 1995 гг. – местные жители приглашали посетить свой город поляков, которые здесь родились, учились, женились или просто жили в 1945-48 гг.