У: только шаг до

[katerina-0906]

Оптимизм, тем более исторический, — чувство спасительное. Сохранение надежды может способствовать выходу из кризиса как отдельного человека, так и целого народа. Однако в Украине оптимизм традиционно приобретает созерцательный буддистский оттенок и приводит к фатализму, уходу от активного вмешательства в текущие события. Стратегический курс, четкие идеологические и методологически-организационные ориентиры подменяются хаотичным метанием ради получения тактических выгод. Если даже достигаются временные победы, они не только ничего не дают для будущего, но и порождают опасное чувство самоуспокоения. В конце концов в истории есть примеры, когда полководцы, не проиграв ни одной битвы, проигрывали войны, как это произошло с Наполеоном во время похода в Россию.

Украинские политики увлечены комбинациями с коалициями и выборами, не осознавая, что страна подошла к своему Рубикону. В зависимости от принятого или непринятого решения она вскоре может перейти точку невозврата, после чего начнется неконтролируемый процесс общего распада. Ложный оптимизм внушает многим уверенность, что все происходящее не окажет глубокого, фатального влияния на будущее. Вопреки дежурной риторике о «непредсказуемых последствиях», никто всерьез не думает, что не только государство (судьба которого по-настоящему волнует очень немногих), но и общество в целом стоит на пороге глобальной катастрофы. Причем катастрофы необратимой, которая неминуемо приобретет цивилизационный характер.

Оснований для такого вывода более чем достаточно. Если проанализировать путь Украины с 1991-го, становится очевидно: все эти годы страна жила за счет резервов, накопленных за предыдущие десятилетия.

Наиболее наглядно это проявляется в экономической сфере. В независимость Украина вошла с развитой инфраструктурой во всех ключевых сферах народнохозяйственного комплекса и жизнеобеспечения. Наличие такого неоценимого богатства позволило пережить распад СССР со сравнительно небольшими потерями и не свалиться в пропасть в начале 90-х. Накопленные запасы и предел прочности экономической инфраструктуры были настолько велики, что даже несмотря на вакханалию приватизационного разграбления народного достояния, распродажу всего и вся, осталась возможность возрождения. Здесь напрашивается сравнение с происходившим на территории распавшейся Российской империи во время гражданской войны. Сохранившихся царских складов военных лет хватило, чтобы в условиях коллапса производства на протяжении нескольких лет вооружать и снаряжать противоборствующие армии, а после окончания военных действий остановленные заводы не представляло особой сложности вновь ввести в строй.

Если в 90-е годы доставшаяся в наследство инфраструктура использовалась исключительно для выживания, то с наступлением периода экономического роста в начале 2000-х удалось приступить к ее обновлению и к разработке планов развития.

Появившимся надеждам положил конец майданный обвал. За годы правления «оранжевых» инфраструктура открыто разворовывалась и приходила в негодность, ни о каком ее обновлении речь идти не могла. Временщиков не интересовало, что и у самой прочной инфраструктуры есть допустимые пределы эксплуатации, в случае критического превышения которых она начнет разваливаться.

Украина уже переживала схожую историческую ситуацию в период марионеточных националистических правительств 1918—1920 гг. За краткий срок их пребывания у власти разворовали почти все, что создавалось и накапливалось веками, а экономика свелась к натуральному обмену. Этот процесс остановила Красная армия в 1920-м, но если прибегнуть к методологии проектирования альтернативной истории, то можно с достаточной долей вероятности смоделировать, что представляла бы собой в дальнейшем петлюровская Украина, если бы сохранилась на политической карте мира.

Следует заметить, что моделирование в рамках альтернативной истории — занятие отнюдь не бесполезное. Проектируя и исследуя параллельную — несостоявшуюся — реальность, мы иногда предельно четко видим и наше будущее.

Не ставшие действительностью потенциально возможные варианты по большей части не реализуются вследствие сугубо субъективно-личностных причин. Если применить это положение, например, к весне 1920 г., то увидим, что в случае увеличения французских военных поставок Пилсудскому и посылки экспедиционных сил Польша сохранила бы завоеванные украинские земли примерно по линии Днепра. В Париже существовало сильное течение в государственном руководстве, выступавшее за подобный активный курс в Восточной Европе, и он едва не стал проводимой на практике политикой.

В свою очередь, сдерживание красных войск на Днепре польской армией, усиленной французскими частями, привело бы к сохранению УНР, пусть и в существенно урезанных границах.

Основной характеристикой несостоявшейся УНР стала бы ее абсолютная марионеточность, полное отсутствие самостоятельности во внешней и внутренней политике. Она была бы фактическим протекторатом Польши и государств Антанты, их сырьевым придатком с уничтоженным собственным производством, а единственная геополитическая задача Киева свелась бы к роли «санитарного кордона» против России.Предыдущая деятельность Директории доказала, что понятия национальных интересов для ее руководителей не существовало по определению. Еще в феврале 1919-го министр иностранных дел Кость Мациевич, по поручению премьера Сергея Остапенко и лично Петлюры, согласился на принятие французских условий поддержки УНР контингентом войск Антанты. Перечислю без комментариев ключевые требования, выдвинутые начальником штаба союзных экспедиционных войск полковником Фрейденбергом (игравшим тогда, подобно нынешним послам США, роль наместника-прокуратора): передача Франции концессии на все украинские железные дороги на 50 лет; создание 300-тысячной армии с подчинением французскому командованию; контроль Францией всей финансовой, торговой, промышленной и военной политики Украины.

Несмотря на безоговорочное согласие петлюровцев на сдачу государственного суверенитета, они оказались не нужны. Антанта увидела, что за Директорией нет ничего и никого, поэтому в противостоянии с Москвой переориентировалась на поддержку и снабжение Добровольческой армии генерала Деникина.

Политика национального предательства характеризовала весь период существования УНР. Если в 1919-м союзники не приняли предлагаемых националистами услуг, то весной 1920 г. Варшаве понадобилось сателлитное образование для формальной легализации захвата Украины. Петлюровцев допустили в прихожую, но за это пришлось платить сдачей территории.

Министр иностранных дел Директории Андрей Ливицкий подписал в апреле 1920 г. в Варшаве договор, согласно которому Польша получала западные земли УНР. Кроме того, Директория передавала в подчинение польскому командованию армию, контроль над железными дорогами, соглашалась с главенством польской администрации на «освобожденных территориях» и с определением Варшавой курса национальной валюты Украины.

Марионеточная УНР играла бы в Европе 20—30-х годов ту же роль (только с несравнимо меньшей самостоятельностью), что и санационная Польша, — площадки для провокаций и планировавшегося наступления на Советский Союз. Вероятнее всего, Польша использовала бы украинских солдат в действиях против Веймарской Германии и в других внешнеполитических авантюрах с целью дальнейшего утверждения своей «великодержавности». Имея дополнительный людской и сырьевой резерв, она вела бы себя значительно более агрессивно, чем это было в осуществившейся реальности.

Территориальные уступки УНР не ограничились бы западными границами. В случае занятия поляками Черноморского побережья оно было бы включено в состав Польши. Лозунг «От моря до моря» был основой экспансионистского курса Варшавы вплоть до начала Второй мировой войны, в преддверии которой Польша даже успела — как союзник Гитлера — в 1939 г. оккупировать Тешинскую область Чехословакии.

Внутренняя политика Директории также легко моделируется. Она стала бы калькой с внутренней политики тогдашней Польши — одной из наиболее антидемократических и диктаторских стран довоенной Европы.

Нарушения прав национальных и религиозных меньшинств проводились польскими властями системно и последовательно, составляли основу реализуемой шовинистической политики. Приведу лишь один факт: не атеистический СССР, а католическая Польша первой начала беспощадные гонения на православие. У православных отобрали более 400 храмов (по сильно заниженным официальным данным), и делалось это в предельно вызывающей форме, с намерением максимально оскорбить религиозные чувства верующих. Не большевики, а входившие в «свободный мир» поляки первыми начали взрывать церкви и торговать конфискованной утварью. И ни «человеколюбивый» Запад, ни Лига Наций как предтеча ООН не замечали уничтожения динамитом соборов в Варшаве, Люблине, Калише, Плоцке, десятков других церквей по всей Польше, оставались глухи к мольбам православных о защите.

Польша Пилсудского и его преемников показала и образцы наиболее отвратительных проявлений русофобии и антисемитизма, фашизации государства, гонений на свободу слова. В петлюровском доминионе эти родовые черты национал-фашизма проявились бы утрированно. Порядки отличались бы от польских разве что большим развалом системы управления и коррупцией на всех уровнях.

Существование подобного государственного уродца закончилось бы осенью 1939 г.: УНР вместе с Польшей была бы растоптана вермахтом при символических протестах Франции и Великобритании. С точки зрения общей геостратегической ситуации единственная разница по сравнению с осуществившейся реальностью состояла бы в линии советско-германской границы, которая прошла бы примерно по линии Збруча, играющего роль естественного цивилизационного разлома.

Последнее понятие (введенное Сэмюэлем Хантингтоном, но базирующееся на теории Николая Данилевского) не следует считать сугубо теоретическим. В Украине не только не сгладившийся, но и явно углубившийся цивилизационный разлом ярко проявился и в вопросе отношения к доставшемуся советскому наследству: если на юго-востоке его пытались (более или менее успешно) сохранить как основу будущего развития, то на западе с удовлетворением вернулись в колею эпохи Австро-Венгрии. Все созданное «при Советах» было распродано, разграблено и уничтожено, а доминантой поведения вновь стало парадоксальное сочетание униженного гастарбайтерства большинства с мессианским комплексом гиперактивной эрзац-элиты.

Фактически 2005 год положил начало распространению галичанского отношения к инфраструктурному наследству на территорию Украины в целом. Все годы ющенковского правления проводится выверенный курс на уничтожение в стране технологически-производственной инфраструктуры, одной из характеристик которой была тесная связь с российской инфраструктурой, с которой она составляла единый комплекс.

Откуда управлялись действия властей после 2005 г. — указывает тот факт, что в первую очередь добивали и уничтожали высокотехнологичный военно-промышленный комплекс, который в ряде регионов мира выступал как серьезный конкурент американского оружейного бизнеса, представляющего собой неотъемлемый элемент вашингтонской политики глобального геополитического доминирования.

Таким образом, внедряемая с вершины властной пирамиды русофобия достигает сразу двух стратегических целей подлинных хозяев нынешней Украины. С одной стороны, обеспечивает отторжение страны от России, без чего трудно использовать украинскую территорию в качестве «непотопляемого авианосца» и ракетной базы НАТО. С другой — ликвидирует конкурента, у которого уже никогда не будет шанса восстановить утраченные позиции.

Вопрос грядущего инфраструктурного коллапса напрямую касается каждого жителя Украины. Сроки эксплуатации имеющейся технологически-производственной инфраструктуры многократно превышены, она работает только благодаря изначально заложенным высоким прочностным характеристикам. Но вечной прочности не существует; инфраструктура вот-вот начнет массово выходить из строя. Как только это произойдет — перестанут функционировать в нормальном режиме все жизнеобеспечивающие отрасли и чередой последуют техногенные катастрофы. В дальнейшем восстановить инфраструктуру будет уже невозможно — настолько колоссальные вложения и усилия для этого потребуются. Данный момент станет точкой невозврата для остатков национального производства, что отразится на судьбе подавляющего большинства населения Украины, уровень жизни которого упадет до отметки, сопоставимой с типичной для африканских «клиентов» США — Нигерии, Либерии, Танзании.

Ошибочно считать, что прохождение точки невозврата ограничится технологически-производственной сферой. Процесс идентичен для всех сфер, в том числе гуманитарной и морально-нравственной, где ситуация не менее катастрофична.

За несколько лет националисты сумели полностью разложить систему образования, сделать ее неконкурентоспособной, направленной на нравственное разложение и культурную деградацию подрастающего поколения. Внедряемая система дебилизирует молодежь, а тестовая «фактологическая» оценка знаний служит своего рода закрепителем проводимой дебилизации. Кстати, неужели великим «борцам с коррупцией» из Минобразования неизвестно, что давно установлена твердая такса для желающих получить высокий балл при тестировании? Так, подмена написанных тестов при транспортировке стоит 3 тыс. долл. в Киеве и значительно дешевле — в провинции. Установлены цены и на справки о льготах при поступлении в вузы. В итоге уровень знаний абитуриентов, пополняющих ряды студентов, упал до беспрецедентно низкого уровня.

Особо стоит отметить, что одновременно Минобразования с помощью расширения перечня льгот реализует негласную программу идеологической экспансии. В массовом порядке оформляются льготы галичанским абитуриентам, которыми целенаправленно заполняются вузы юго-востока, а местная русскоязычная молодежь вынуждена оформлять контракт или вообще лишается возможности получить высшее образование.

Пока что последствия вакарчукизма до некоторой степени смягчаются благодаря еще оставшимся старым кадрам преподавателей, которые из последних сил пытаются дать учащимся качественное образование. Но они в состоянии лишь несколько снизить вредоносность проводимого курса. Когда же эта когорта квалифицированных преподавателей окончательно покинет учебные заведения, а их место займет послушная националистическая серость, то образование окончательно превратится в неконкурентоспособную фикцию.

Это все очевидно, тем не менее многие не понимают трагизма складывающейся ситуации. Существует убеждение, что ее всегда можно исправить. Дескать, уйдут ющенко-вакарчуки, их неадекватные приказы отменят — и все немедленно восстановится.

К сожалению, подобного благостного исхода не будет. Развал зашел слишком далеко, и даже вернуться к исходному положению дел хотя бы пятилетней давности будет непросто. Сфера образования имеет такой же невосстановимый баланс, как и технологически-производственная. Отсутствие профессиональных кадров преподавателей, резкое снижение интеллекта нации не дадут возможности возродить былой потенциал, какая бы прекрасная законодательная база ни была создана в дальнейшем и какими бы замечательными ни были намерения нового государственного руководства. Точка невозврата будет пройдена.

Аналогично и состояние науки, существующей за счет советских разработок и оставшихся ученых (в основном пенсионного и предпенсионного возраста). Пройдет совсем немного времени — резерв научных разработок закончится, а превратившаяся в бурный поток «утечка мозгов» закономерно добьет отечественную науку.

Происходящее в сфере образования и науки — лишь одно из проявлений общей гуманитарной катастрофы. Нельзя не видеть проводимого разрушения ментальной основы народа и мифологизации его сознания. Совершенно неприемлемые в нормальном обществе представления и оценки навязываются государственной машиной, становятся привычными, следование им официально поощряется.

Не лучше обстановка и в морально-нравственной сфере. Как можно говорить о моральном здоровье народа, которому в качестве официальных героев, сакральных символов «моей нации» преподносятся предатели Родины, клятвопреступники, гитлеровские прислужники и палачи-националисты! Не может быть здоровым общество, позволяющее внушать детям начиная с младших классов идеи ксенофобии, на наших глазах уже давшие ядовитые всходы. Можно ли, например, всерьез верить в восстановление морали большинства избирателей, которые сознательно отдают голоса нацистам, не скрывающим намерения повторить этнические чистки по образцу предшественников из «Нахтигаля» и ОУН—УПА?

Фашизм — не книжный, а настоящий, не маскирующий своих подлинных целей — стоит на нашем пороге. Власть не только не делает попыток его остановить — наоборот, ее связка с набирающими силу местными нацистами становится все более очевидной. Агония националистического режима заставляет его хвататься за любой способ продления своего правления, включая союз с идейно близкими апологетами национальной ненависти.

Сочетание катастрофического состояния технологически-производственной, гуманитарной и морально-нравственной сфер создает ситуацию, которая навсегда исключит Украину из цивилизованного мира. Не говоря уж о том, что при неконтролируемо нарастающих дезинтеграционных процессах прекратится ее дальнейшее существование в качестве единого государственного целого.

От точки общего невозврата нас отделяет один шаг; еще есть возможность его не сделать, остановить вакханалию разрушения. Надо сказать откровенно: возможность эта весьма невелика и уменьшается с каждым днем. И дело не только во все более активизирующейся деструктивной деятельности режима — еще более опасны апатия и равнодушие общества.

Можно многое сказать о бездействии оппозиционных сил и невыполнении ими данных избирателям обязательств. Однако каждый народ имеет не только то правительство, но и ту оппозицию, которых заслуживает. Пока само общество безропотно выполняет заложенную программу самоуничтожения, никто ему помочь не в состоянии.

Конечно, невозможно переоценить роль организующего начала, и его создание должно стать первоочередной задачей. Но наше будущее находится не только в руках политиков, определяется не только их кулуарными договоренностями, оно зависит и от нас самих. Массовые акции сопротивления (начало которым положила инициатива снизу) в Севастополе и Одессе показали, что при готовности бороться — цели достигаются, несмотря на задействование властью комплекса методов репрессий, запугивания и идеологической войны. Победные народные выступления еще раз доказали, что сейчас вопрос узкой партийности значения не имеет. Для недопущения перехода точки невозврата, предотвращения приближающейся трагедии необходимо объединение всех демократических антинационалистических сил. Если мы не защитим будущее Украины сегодня — завтра будет поздно.

Дмитрий ТАБАЧНИК
(с)