Голод 1932 – 1933 годов как результат системного кризиса в сельском хозяйстве.

[BabyDi]

"Не касаясь намеренных фальсификаций и тенденциозного представления данных в угоду текущему моменту, отметим следующее. Использование при анализе причин голода исключительно документов ОГПУ является недопустимым, поскольку данные документы практически никогда не учитывают особенности сельскохозяйственного производства. Что, в принципе, понятно, поскольку в задачу сотрудников госбезопасности не входит изучение агрономии и аграрного менеджмента. Для этого привлекаются соответствующие специалисты-эксперты. С другой стороны, в документах ОГПУ отсутствует целый пласт данных, которые показывают положительные факты и тенденции в сельскохозяйственном производстве как раз в силу того, что это не входит в задачу органов госбезопасности (если эти задачи специально не оговариваются).

Таким образом, искать причины плохого урожая, связанные с природными условиями конкретного года, либо кризисом в самом сельскохозяйственном производстве и аграрном менеджменте, в архивах спецслужб некорректно. Поскольку они все равно отражены не будут. А «бесхозяйственность» - понятие очень расплывчатое и она может быть вызвана различными причинами, а не только работой «троцкистско-бухаринской фашистской агентуры».

С другой стороны, голод 1932-1933 годов был настолько масштабным явлением, что обязательно должен был быть отражен в печати, в том числе и научной. Понятное, дело, что никто не будет указывать конкретный факт голода (хотя, в советской прессе эти факты освещались достаточно широко, не афишируя самого слово «голод» в большинстве случаев, но, тем не менее – изложенные факты достаточно прозрачны). Однако появление определенных тематических публикаций позволяет связать активно освещаемые и обсуждаемые на тот момент проблемы в сельском хозяйстве с фактом катастрофического падения урожайности, резкого падения валового сбора зерна и голода.

Прежде всего, нужно остановиться на предыстории вопроса. Товарищи попросили меня прокомментировать очередное творение небезызвестного Сигизмунда Миронина. К сожалению, на тот момент я был болен, и комментарии были краткими. Прежде всего, Миронин связывает высокую смертность зимой 1932-1933 года с тем, что собранное зерно было в значительной степени заражено грибковыми спорами, в частности, спорыньей, что вызвало массовые отравление и смертность людей. Ну и помимо прочего идут рассуждения о «сельскохозяйственной грамотности» большей части работников в организуемых колхозах.

В конечном итоге мои комментарии сводились к следующему. Зараженное грибковыми спорами зерно (особенно спорыньей) достаточно легко отличить от незараженного и любой человек, хоть немного знакомый с сельским хозяйством, это может сделать, т.е. крестьяне не такие идиоты, чтобы не отличить зараженные посевы от незараженных и зараженное зерно использовать в пищу. С другой стороны, особенность биологии грибковых заболеваний зерновых такова, что они ну ни как не могут развиваться в условиях ям-схронов. То есть, зараженным должен быть достаточно высокий процент зерна, закладываемого на хранение, что опять же поднимает вопрос насчет массового идиотизма. И, наконец, наличие вспышки спорыньи (как и любая эпифитотия – массовая вспышка развития грибкового заболевания или сорной растительности), обязательно должна привлечь внимание специалистов, что должно быть отражено в соответствующих документах – ну не идиоты же специалисты аграрии поголовно. Тем более что со спорыньей крестьяне были прекрасно знакомы и знали последствия ее попадания в посевы. Более того, данный факт должен был вызвать резкую обеспокоенность у органов власти, что также должно быть отражено в соответствующих печатных изданиях и документах.

Однако «закладка» в памяти осталась. Прежде всего, такая вспышка грибкового заболевания может быть спровоцирована очень благоприятными метеорологическими условиями конкретного года. Что, само собой, разумеется, однако далеко еще не все. Дело в том, что такая вспышка должна «обеспечиваться» наличием определенного количества зараженного посевного материала, либо иных источников заражения (например, сеялок или мест хранения посевного материала, диких растений, на которых развивается грибок, либо банком семян, если речь идет, например, о сорняках, или спор в почве). Я здесь не рассматриваю намеренное заражение посевного материала, что, кстати, является одним из способов экономической диверсии. Но в любом случае (даже диверсии), проблема все равно должна стоять достаточно остро и продолжительно (как минимум несколько лет), что должно быть отражено в соответствующих публикациях. Что поднимает вопрос – а могло ли такое быть в СССР в те годы? И, если да, что послужило причиной такой ситуации? То есть, возникает вопрос о системном кризисе, вызванным определенным комплексом причин, действовавших достаточно длительное время.

Более того, специалисты психологи, изучающие поведение людей, живущих и работающих в критических условиях (классический пример – опасное производство) отмечают интересную особенность, что со временем восприятие опасности притупляется, что в большинстве случаев и является причиной аварий и катастроф. В нашем случае – высокая засоренность и зараженность посевов должна была быть настолько «обычной», что стала нормой, которую большинство воспринимает как само собой разумеющееся. Нечто вроде стандартного фактора – плохо, но все как-то привыкли.

Для понимания того, что происходило в 1932-1933 годах в то время, необходимо вкратце охарактеризовать, что же вообще происходило в сельском хозяйстве в то время.

Прежде всего, нужно отметить, что в первые годы, после Октября 1917 года Советское правительство сельскохозяйственным производством занималось по остаточному принципу (именно этим объясняется то, что в земельных органах до начала 1930-х годов, вплоть до Накромзема, в большинстве случаев остались те же специалисты, которые там работали и до революции). Во главу угла ставились, прежде всего, вопросы снабжения продовольствием городов и армии, а само производство не интересовало (это и понятно – не до того было в то время, на повестке дня остро стояли другие вопросы). Фактически, взаимодействие органов власти с сельскохозяйственными производителями сводилось к нехитрой формуле – мы вам дали землю и волю – теперь работайте сами и не забывайте платить налоги. Кстати, об этом же говорит факт сравнительно позднего выделение земельных институций в качестве наркомата. Вопрос о сельскохозяйственном производстве встал позже, в связи с обеспечением индустриализации и внешней торговли.

С другой стороны, были разрушены крупные земельные хозяйства как принадлежавшие помещикам «мироедам», как раз и обеспечивавшие Российскую империю товарным зерном. Землю, понятное дело, при этом поделили между крестьянами.
Что получилось – отсутствие управляющей роли правительственных органов над производством при жесточайшем решении вопросов с хлебозаготовками и сельскохозяйственными налогами. При этом подавляющее большинство крестьянских хозяйств вернулась к традиционным способам ведения хозяйства, и распространило данный опыт и на земли бывших крупных сельскохозяйственных производств, в которых новшества все-таки вводились. Напомним, что в крестьянских хозяйствах в то время использовалось трехполье. Да-да, вот такое вот было отставание, хотя, одной из причин были малые размеры единоличных хозяйств, в которых на полноценный севооборот не разгонишься. Кстати, данные методы совсем не требовали внедрения передовой агротехники, что еще более усугубилось традиционным консерватизмом сельскохозяйственных работников.

Получается ситуация, когда традиционный способ ведения хозяйства на малых площадях натолкнулся на жесткие требования хлебозаготовок, что автоматически привело к крестьянским волнениям и восстаниям. Понятное дело, что эти восстания были крайне жестко и оперативно подавлены, а вопрос хлебозаготовок опять встал перед аграриями во всей своей остроте. То есть власть поставила перед крестьянами выбор – либо увеличивай валовой сбор, либо будет тебе «очень плохо». Что автоматически порождало, несколько простейших путей решения. Либо расширение пахотного клина, однако, без соответствующей техники и при единоличном хозяйстве его решить было не возможно. Либо определенным выходом была монокультура. Либо – объединение индивидуальных хозяйств. Однако в первое время нарождающиеся сельскохозяйственные коммуны и кооперация вопрос не решали, поскольку были малочисленными и, что более важно, производство в них строилось по тем же принципам, что и индивидуальные хозяйства – ну не умели по-другому. Да и пропагандировать коммуны начали, когда ситуация уже устоялась.

При этом следует отметить, что в зерновом клине преобладали яровые культуры, поскольку их агротехника была наиболее простой и наименее затратной для индивидуальных крестьянских хозяйств. Более того, годы Первой мировой и Гражданской войн привели к тому, что часть земель было на какое-то время заброшено. Частично эти земли были подняты, но проблема все равно оставалась.

И вот в таких условиях «грянул НЭП». То есть, мало того, что сельскохозяйственное производство в первые годы Советской власти жило в автономном режиме и, фактически, государством не определялось и не регулировалось. Мало того, что государство поставила аграриев в очень жесткие рамки политикой хлебозаготовок. После всего этого, государство поставило себя в прямую зависимость от сельскохозяйственных производителей, сняв все ограничительные и регулирующие рамки в сфере производства.

И в этой связи следует вспомнить, что большая часть основных зерновых районов СССР находятся в зоне рискованного земледелия. Малейшие колебания метеорологических условий приводят к падению урожайности и, как результат, голоду.
Что, собственно говоря, произошло. Когда пишут, что НЭП накормил страну, то, выдают желаемое за действительное. Да, НЭП кормил страну, но только при наличии благоприятных метеоусловий. При неблагоприятных условиях продовольственный рынок автоматически должен был замирать, а цены должны были расти.

Дополнительным усугубляющим фактором было то, что зерно являлось стратегическим продуктом. СССР просто больше нечего было предложить на внешнем рынке. Это прекрасно понимали за рубежом, поэтому и диктовали свои условия, которые советское правительство вынуждено было принимать.

Получается следующее. Сельскохозяйственно производство в СССР в те годы опиралось на традиционные методы ведения хозяйства при слабой механизации и химизации при этом объективно складывались условия к возникновению монокультуры.

Здесь нужно отметить, что рассуждения о «безграмотной» сельской бедноте и «образованных» кулаках появляются исключительно от не владения ситуацией и не знания положения в сельскохозяйственном производстве в то время, либо при перенесении современных реалий в прошлое. На самом деле способы ведения хозяйства были абсолютно одинаковыми для всех крестьянских хозяйств. При этом «кулаком» становился тот, у кого складывались благоприятные условия – либо земельный участок был большего размера или в более благоприятных условиях, либо была большая семья с взрослыми мужчинами – большое количество работников. Ранее, в общине эти вопросы регулировались, однако в нашем случае этот регулятор напрочь отсутствовал. Более того, если хозяин выбивался в «кулаки» - это еще не гарантировало ему «светлое кулаческое будущее», поскольку любой скачек погодных условий, либо, например, желание взрослых детей жить «своим умом», приводили к разорению. Но вот НЭП создал еще одну категорию «кулаков», которые наживались за счет хлебных спекуляций (в самом широком понимании) И эти хозяева были, по сути, не производителями, а торговцами. И вот именно этот факт вызывал наибольшее озлобление, как соседей, так и руководства (последнее вообще часто мало смыслило в производственных вопросах и училось «на ходу»).

Усугубило ситуацию то, что руководство созданного Наркомзема пошло по простейшему пути решения проблемы – расширение пахотного клина за счет залежей и освоения целинных земель при введении монокультуры, о чем я уже писал ранее (предложения Н.М. Тулайкова). При этом основной упор в зерновом клине в хозяйствах был на яровые, поскольку, как уже писалось ранее, от них идет быстрее отдача, проще агротехника и ниже себестоимость.

В общем, сельскохозяйственное производство в СССР было просто запрограммировано на:

1. Резкие колебания урожайности в зависимости от погодных условий (из-за низкой агротехники и отсталости агроприемов, а также за счет монокультуры и высокого процента яровых зерновых).
2. Увеличение засоренности полей (причины те же, плюс за счет распашки залежей и целины, при этом дополнительно через посевной материал и агрегаты шло засорение возделанных полей).
3. Массовое развитие вредителей и болезней (монокультура и низкая агротехника).
4. Вспышки массового размножения грызунов, особенно в лесостепных и степных районах (монокультура и бесхозяйственность – нарушение сроков уборки и условий хранения).
5. Нарастание «утомления почв» и падение почвенного плодородия.

В конечном итоге – резкое колебание урожайности и валового сбора сельскохозяйственных культур вообще и зерновых в частности. То есть, вопрос стоял не в том, будет кризис или нет, а в том – когда «грянет», когда сработает весь комплекс накопившихся проблем.

Плюс еще, не владея ситуацией в сельскохозяйственном производстве, руководство решается на коренное переустройство всего способа хозяйствования – массовую коллективизацию.

Еще раз повторим – массовая коллективизация только ускорила и обострила системный кризис в сельскохозяйственном производстве. Условно говоря, либо нужно было не вводить НЭП, а сразу же начинать коллективизацию и создание совхозов, либо подождать, когда разразится кризис и проводить коллективизацию постфактум. На первое – не хватило знаний и информации, на второе – кроме этого просто не было времени. [Я тут не согласен]

Первый удар колокола грянул в 1931 году. Именно в этом году и начинается точка отсчета голода. В этом году была сильная засуха, что привело к падению урожайности и валового сбора зерна. И здесь нужно отметить несколько моментов, которые являются определяющими для понимания причин голода 1932-1933 годов.

Прежде всего, из-за засухи не было создано запасов зерна и продовольствия вообще, либо эти запасы были очень маленькие – как на государственном уровне, так и на уровне хозяйств. Что оказалось роковым для следующего года. Далее, в связи с засухой нужно рассматривать падение поголовья скота в хозяйствах. Дело в том, что в «миронинско-мухинской» среде активно муссируются разговоры о том, что крестьяне массово забивали скот, о том же, кстати, говорит и противоположная сторона. Дескать, крестьяне сами забивали скот, чтобы не достался «коммуновской голытьбе» - при этом возникают инсинуации на тему «пропаганды сплошной механизации», «контрреволюционности» крестьян и т.д. И при этом никто не задумался о том, что в связи с засухой просто нечем было кормить – не было фуражного зерна, либо его было настолько мало, что просто не хватало на корм. И если в Средней полосе можно было спасаться за счет выпасов и заготовки сена, кстати, тоже не таких уж значительных в связи с засухой, то в зерновых районах вопрос фуража стоял очень остро. Ну и также забой скота мог быть вызван нехваткой продовольствия в связи с засухой. А оставшийся тягловый скот был очень ослаблен бескормицей. Возможно, именно здесь кроется причина плохой обработки почвы и не выполнения плана по увеличению посевных площадей, а также широкого распространения ручного посева.

И, наконец, самое главное, у руководства возникла четкая фиксация, что неурожай связан с засухой, а если засухи нет, то и неурожая быть не может. Что также наложило отпечаток на особенности решения продовольственного кризиса в 1932-1933 годах.

Но в нашем случае, наиболее интересным является также то, что факт засухи 1931 года достаточно широко отражен в научной печати. Например, общеизвестно, что в 1931 году произошла Всесоюзная конференция по борьбе с засухой и в связи с этим были выпущены материалы этой конференции, а вопросы засухи широко освещались в научной печати, в том числе и гораздо позднее. В качестве примера можно привести монографию Засухи в СССР. Их происхождение, повторяемость и влияние на урожай – под. ред. А.И. Руденко. – Л.: Гидрометеоиздат, 1958 или доклад по опубликованным работам на соискание ученой степени доктора географических наук И.Е. Бучинского Исследования климата Украины. – Харьков, 1965.

То есть, если действительно в 1932 году возник системный кризис в сельскохозяйственном производстве, который привел к перечисленным выше причинам, то это обязательно должно быть отражено в научных публикациях. И знаете, так оно и есть. Даже элементарный анализ научных статей за период 1932-33 года показывает такую картину, что поседеть впору. Достаточно было просмотреть Сборник работ Всесоюзного института защиты растений (Сборник ВИЗРа) за 1932 – 1933 года.
Головня. Ситуация с этим крайне опасным грибковым заболеванием была такова, что, что в 1931-32 гг. было проведено несколько совещаний вплоть до всесоюзной конференции, а проблеме был посвящен целый том сборника научных работ [1]. В частности, перечисляя основные дефекты мероприятий по борьбе с головней, автор пишет, что «… причиной сильного развития головни и постоянного наличия ее являлась форма индивидуального земле использования …» [1, с. 14]. Особо интересным является то, что, критикуя методы оценки проявления головни (регистрируются только те случаи, когда грибок становится видимым), автор констатирует факт, что регистрируются только проявления головни, а не зараженность, которая, по его мнению, приближается к 100 % [1, с. 16 сноска], а сельскохозяйственные производители «… слишком свыклись с высокой заспоренностью семенного материала индивидуальных хозяйств …» [1, с. 24].

Среди основных факторов, влияющих на развитие головни, кроме засоренности, отмечаются время посева, норма высева, глубина заделки семян [1, с. 16], по сути – любое нарушение агротехники приводит к вспышке развития головни. Что показывает, насколько «грамотными» были работники во всех без исключения, но особенно, в индивидуальных хозяйствах.
Угрожающая ситуация по головне отмечалась на 7 Всесоюзном съезде по защите растений [3]. Исследования показали, что в 1925 году, например, в Крыму зараженность посевов составляла 30 % [2, с. 73], при этом отмечалось падение зараженности головней в связи с введением мероприятий по защите растений. Дальнейшие исследования показали, что в 1932 году ситуация не только не улучшилась, а даже ухудшилась – Всесоюзный съезд работников отделов борьбы с вредителями (ОБВ) констатировал, что вопросам борьбы с головней не придается должного внимания [4, с. 47]. При этом констатируется, что к 1932 году процент проявления головни повысился (!). Для яровой пшеницы по твердой головне – с 0,3 до 0,6 %, по пыльной головне – с 0,3 до 0,5 %. При этом такие небольшие цифры не должны успокаивать, поскольку, как указывалось выше, методика учитывает только внешние проявления головни, а не зараженность (0,5% по головне считается сильной зараженностью) [2, с. 73; 4, с. 47].. Условно говоря, 1% зараженности означает, что заражен каждый сотый колос. С учетом, что на каждый такой зараженный колос приходится порядка нескольких сотен миллионов спор, то зараженность 1% приводит к 20-30 % гибели посевов [4, с. 49]. В 1932 году зараженность, в зависимости т культуры колебалась от 0,6 до 4,1 %, наиболее проблемной культурой был овес [2, с. 73]. По Украине пораженность составляла 2,8%, по Центральным черноземным областям – 3,6% [2, с. 74]. В качестве основной причины, которая привела к вспышке головни на 1932 год, называется низкое качество работ по протравливанию и не выполнение инструкций по предотвращению заражения [2, с. 73]. Несколько другие цифры по пыльной головне приводит С. Бубеннов – 0,8 % по пшеницам и 1,2 % по ячменю в среднем по СССР [5, с. 78].

В 1933 году ситуация была ненамного лучше. Так по яровой пшенице зараженность пыльной головней 0,5 % регистрировалась для 53 – 90 % обследованных площадей наблюдалось для Западных областей, Московской области, Центральных черноземных областей и Средней Волги. Для прочих районов такая зараженность колебалась в пределах 20 – 40 % обследованных площадей. Для твердой головни этот показатель колеблется около 15 % площадей и только для Западных и Горьковской областей составляет 28 – 33 % [6, с. 31]. Для озимой пшеницы ситуация несколько улучшилась, большинство посевов были чистыми, а количество площадей, сильно пораженных составляло в среднем, 16 % по твердой головне и 32 % - по пыльной головне.

В целом, можно констатировать, что ситуация с головней в 1932 году была действительно угрожающей (по сути, в каждом выпуске Сборника ВИЗР отмечается как минимум одна статья по этому вопросу) и можно однозначно утверждать потери как минимум 20-30 % урожая от этого заболевания. В качестве ознакомления причин вспышки зараженности и рекомендаций мероприятий по борьбе с головней рекомендуется работа С. Грушевого [7]. Кстати, автор отмечает, что в совхозах и семенных хозяйствах селекционных станций ситуация не лучше, чем в прочих хозяйствах, а также отдельно акцентирует внимание не столько на снижение урожайности, сколько значительное ухудшение качества муки в результате поражения посевов головней. Таким образом, можно предположить, что отчасти высокая смертность в 1932-1933 годах определялось и плохим качеством муки в результате засоренности зерна головней.

Ржавчина. Более серьезно проблема стояла в связи с заражением посевов различными видами ржавчины. Так, на 7 Всесоюзном съезде по защите растений было пять докладов, посвященные ржавчине хлебных злаков. В частности, в обобщающем докладе Русаков [7, с. 55] указывается, что за счет зараженностью бурой ржавчиной наблюдалось потери до 70 % урожая по СССР (к сожалению, автор не указывает однозначно, за какой год приводятся данные). Так на Кубани из-за эпифитотии ржавчины снижение урожайности в 1931 году составило до 40%, а в 1932 – свыше 50% [7, с. 55]. На Дальнем Востоке за счет ржавчины гибель урожая составляла в 1933 году 30 – 50%, а по Северному Кавказу в отдельных колхозах – до 90 – 95 % [9].

При отсутствии массовой вспышки ржавчины потери урожая оцениваются в среднем 10 – 15 % по пшенице и овсу [10, с. 51] – ситуация была настолько тяжелая, что данные потери рассматриваются как «обычные» [12].

В 1932 г посевы пшеницы были сильно поражены ржавчиной во всех зерновых районах СССР [10, с. 51], на Северном Кавказе автор для этого года приводит цифру 50% потери урожая. По бурой листовой ржавчине приводятся потери по Украине до 20 – 30 % [10, с. 56; 12].

Особенно катастрофическим является поражение ржавчиной на стадии кущения – потери достигают 100% [10, с. 57]. В СССР массовое развитие отмечено для 6 видов ржавчиновых грибков. При этом ситуация ухудшается тем, что во-первых, ржавчина достаточно тяжело идентифицируется и, во-вторых, вред является косвенным, поскольку поражаются стебли и листья [11, с. 3]. То есть – поражение выявить может только опытный агроном, а в целом посевы выглядят внешне вполне нормально. В годы эпифитотии абсолютный вес зерна из-за пораженности ржавчиной падает на 60 – 80 % для стеблевой ржавчины [11, с. 3], для бурой ржавчины – на 40 – 47% и на 20 – 29% уменьшается число зерен в колосе [7, с. 55], поражение корончатой ржавчиной овса приводит к понижению абсолютного веса зерен на 50 – 60% [11, с. 3].
С.Е. Грушевой в своей монографии [11, с. 4] приводит данные, что в 1932-1933 году было два года подряд сильной эпифитотии стеблевой ржавчины по Северному Кавказу. В 1932 году корончатая ржавчина овса привела к гибели значительной части урожая по Украине, Белоруссии и центральным черноземным областям (общин потери урожая овса составляли до 20 млн. ц), такая же ситуация наблюдалась и в 1933 году. Вспышка развития листовой ржавчины в 1932 – 33 годах привела к снижению урожая на 50 % для Украины (юго-запад Киевской области, Винницкая область, западная часть Одесской области), а в целом по СССР в годы сильного развития за счет листовой ржавчины потеря урожая достигала 20%. При этом из-за листовой ржавчины из-за поражения листовой ржавчины гибнут посевы озимых (выживаемость при сильном поражении падает до 4%).

В 1933 году стеблевой ржавчиной были поражены 60 – 80% зерновых в Центральных черноземных областях, Белоруссии, и в южной части Западных областей, а за счет бурой ржавчины потери достигали 20% в Московской и Горьковской областях, на юге Северных областей и юго-востоке Центральных черноземных [6, с. 33].
Общие потери от ржавчины в 1932 году составили 322,5 млн. рублей.

Интересным является то, что развитие ржавчины стимулируется в теплую весну (17-18 °С) при обильных дождях [11, с. 9], а также при нежарком лете (19 – 21°С). Особенно опасны частые дожди, чередующиеся с сухой и теплой погодой.
Подобная картина в 1932 – 33 годах, но в меньшей степени, характерна и для поражения зерновых фузариозом [6, с. 34 – 35]. Большой недобор урожая в связи с фузариозом констатировался на 7 Всесоюзном съезде по защите растений [13, с. 12]. Опасным является то, что зараженность зерна фузариозом может вызвать симптомы алкогольного отравления – т.н. «пьяный хлеб». Наиболее часто такие отравления отмечались для Приморского края, Московской, Ивановской, Горьковской областей и Карелии [14]. По другим районам точных данных о случаях такого отравления найти не удалось, однако в связи с сильным развитием фузариоза они вполне вероятны.

Таким образом, можно констатировать наличие эпифитотии ржавчиновых грибов для всех основных зерновых районов СССР и можно однозначно утверждать потери порядка 30 - 50 % (а в части районов – до 90%) урожая от поражения ржавчиной.

Прочие вредители. Для прочих вредителей сельскохозяйственных культур в 1931-1933 годах также наблюдается крайне тяжелая ситуация. По луговому мотыльку эпизоотия охватила порядка 10 – 20 областей в 1931 и свыше 20 областей в 1932 годах [15]. Такая же ситуация характерна и для кукурузного мотылька, катастрофические размеры его размножения отмечались, в частности в специальном постановлении СНК РСФСР в 1931 году [16, с. 36], в 1932 году также наблюдалась вспышка его размножения [16, с. 40 – 41]. В целом, для большинства насекомых-вредителей в 1932-1933 году наблюдалась вспышка численности [17], которая привела к частичной гибели посевов. Кроме этого, для 1932 года наблюдались массовое размножение и миграция саранчи для всех южных (особенно сухо степных и полупустынных) районов СССР [18].
Сорная растительность. Катастрофическую ситуация с распространением сорной растительности в 1932 году констатирует Всесоюзное совещание по борьбе с сорной растительностью при ВИЗРа [19]. Ежегодные потери от сорной растительности составляли 200 – 300 млн. центнеров хлеба [20, с. 4]. В связи с этим правительство вынуждено было организовывать Всесоюзный комсомольский поход на сорняки (объявлен 6 января 1933 г.), в приветствии к которому нарком земледелия Яковлев писал: «На миллионах га сорняки забили культурные растения …» [20, с. 5]. Засоренность полей озимой пшеницы в Степной зоне по Украине составила от 18 до 84% в сырой массе, по яровой пшенице – 33 – 76%, на Северном Кавказе – 34 – 97%, по Нижней Волге (на яровой пшенице) – от 4 до 89, 5% [21, с. 23]. По подсолнечнику засоренность полей варьировала в пределах 39 – 53% [21, с. 24]. Кстати, гибель посевов от сорняков отмечали и в случае попытки «свалить вину» на вспышку размножения вредителей [15, см. вторую сноску].

В общем, ситуация такова, что во многих случаях тяжело понять, что растет на полях – сельскохозяйственная культура или сорная растительность.

Мышевидные грызуны. Наконец, в 1932 году наблюдалась массовая вспышка размножения мышевидных грызунов. Массовое размножение грызунов отмечалось для южных и юго-восточных районов СССР с весны 1932 года, а к осени сплошным массовым размножением была охвачена вся Степная зона от Бессарабии (Молдова) до Дона и предгорий Кавказа [22, с. 77]. Плотность нор в отдельных районах доходила до 5000 на гектар (Джанкойский и Ишуньский р-ны Крыма), 3000 на гектар (Днепропетровская и Одесская области Украины), 10000 нор на гектар (осенний период по всему Северному Кавказу), 10000 нор на гектар (Калмыкия и Поволжье). Также рост численности мышевидных грызунов наблюдался и для других районов СССР. Наиболее пораженными были районы Северного Кавказа, Дагестана, Нижней Волги, Урала, Казахстана (10000 нор на га); Восточной Сибири (9000 нор на га), Крыма, Якутии и Западной Сибири (5000 – 6000 нор на га) [22, с. 78 – см. табл.]. Катастрофическую ситуацию на Украине подтверждают данные сообщения специалистов с мест, при этом главный вред выражается в порче зерна в скирдах и хранилищах [23]. Тоже наблюдалось и в других районах, например, зимой 1932-33 гг. в Ставрополье в скирдах половы находили до 4000 мышей (до 70 мышей на кубический метр) [24]. При этом авторы в качестве одних из ведущих причин такой вспышки численности называют благоприятные метеорологические условия (обилие осадков) и оставление неубранного и не обмолоченного хлеба на полях, ненормальные способы хранения зерна (вот они и проявили себя ямы-схроны и неубранные скирды, в которые прятали хлеб) и мелкая пахота (не разрушаются норы).

Суммируя вышеизложенное, следует отметить, что катастрофический неурожай и последующий голод 1932-1933 года по нашему мнению определялся именно системным кризисом в сельскохозяйственном производстве, резкое проявление которого способствовали, судя по всему, соответствующее благоприятные для развития большинства вредителей, сорных растений и болезней метеорологические условия.

Всего вышеизложенного вполне достаточно было для катастрофического падения урожайности и голода. И руководство СССР объективно не могло исправить ситуацию, поскольку вышеперечисленные факторы накапливались в течение долгого промежутка времени (как и любой экологический кризис), имели катастрофический характер проявления, который крайне тяжело было прогнозировать, а решать проблемы можно было уже только постфактум, когда всякое решение было запоздавшим по определению".

Литература

1. Борггардт А.И. Основы построения системы мероприятий по ликвидации головни // Труды по защите растений. ІІ серия: Фитопатология. – 1932, , вып. 2.
2. Пройда П. Усилим борьбу с головней // Сборник ВИЗРа. – 1933, вып. 5. – с. 73 – 78.
3. Пройда П. Головня (автореферат доклада) // Сборник ВИЗРа. – 1932, вып. 4. – с. 53 – 55.
4. Руденко Д. Система мероприятий против головни в уборочный период // Сборник ВИЗРа. – 1933, вып. 6. – с. 47 – 50.
5. Бубеннов С. Термический способ борьбы с пыльной головней // Сборник ВИЗРа. – 1933, вып. 5.
6. Грушевой С., Пройда П., Тупиневич С. Болезни пшеницы на севере и меры борьбы // Сборник ВИЗРа. – 1933, вып. 7. – с. 31 – 37.
7. Грушевой С. Плохая организация и плохой учет тормозят борьбу с головней // Сборник ВИЗРа. – 1933, вып. 5. – с. 134 – 139.
8. Русаков Л. Ржавчина хлебов (автореферат доклада) // Сборник ВИЗРа. – 1932, вып. 4. – с. 55 – 57.
9. Волков А. Шестнадцать лет героического труда и побед // Сборник ВИЗРа. – 1933, вып. 7. – с. 7.
10. Грушевой С. Ржавчина зерновых хлебов. Проблема ликвидации и наши очередные задачи // Сборник ВИЗРа. – 1933, вып. 6. – с. 51 – 54.
11. Грушевой С.Е. Ржавчина зерновых хлебов и меры борьбы с нею // Грушевой С.Е., Маклакова Г.Ф. Ржавчина зерновых культур и меры борьбы с нею. – М.-Л.: Гос. изд. колх. и совхоз. лит-ры, 1934.
12. Борьба с ржавчиной на Украине // Сборник ВИЗРа. – 1933, вып. 7. – с. 89.
13. Резолюции 7 Всесоюзного съезда по защите растений по докладам // Сборник ВИЗРа. – 1932, вып. 4.
14. Наумов Н. Пьяный хлеб // Сборник ВИЗРа. – 1933, вып. 5. – с. 159 – 162.
15. Знаменский А. Как бороться с луговым мотыльком // Сборник ВИЗРа. – 1933, вып. 6. – с. 12.
16. Щеголев В. Кукурузный мотылек в коноплеводческих районах // Сборник ВИЗРа. – 1933, вып. 6. – с. 34 – 46.
17. Карпова А. Энтомологические факторы – положительные и отрицательные (Продвижение пшеницы) // Сборник ВИЗРа. – 1933, вып. 7. – с. 22 – 30.
18. Предтеченский С. Вредные саранчовые в СССР в 1932 году и перспективы на 1933 год // Сборник ВИЗРа. – 1933, вып. 5. – с. 140 – 148.
19. Резолюция Всесоюзного совещания по борьбе с сорной растительностью при ВИЗРа // Сборник ВИЗРа. – 1932, вып. 4. – с. 142 – 170.
20. Бертельс А. Подготовка к борьбе с сорняками // Сборник ВИЗРа. – 1933, вып. 5.
21. Гладкий М. Агротехника в борьбе с сорняками в посевную кампанию // Сборник ВИЗРа. – 1933, вып. 5.
22. Фалькенштеий Б. Мышевидные грызуны в СССР в 1932 – 33 гг. // Сборник ВИЗРа. – 1933, вып. 7. – с. 77 – 82.
23. Плятер-Плохоцкий К. Мыши на Украине // Сборник ВИЗРа. – 1932, вып. 4. – с. 101 – 102.
24. Калабухов Н., Оболенский С. Массовые размножения мышевидных грызунов // Сборник ВИЗРа. – 1933, вып. 5. – с. 149 – 153.

Назаренко Назар, кандидат сельскохозяйственных наук, доцент.
Источник.


Я бы высказал некоторые поправки по следующим пунктам:

1)"Фактически, взаимодействие органов власти с сельскохозяйственными производителями сводилось к нехитрой формуле – мы вам дали землю и волю – теперь работайте сами и не забывайте платить налоги".

В середине 1920- х гг. был предпринят целый ряд мер помощи селу. В частности одними из таких мелких мер, но из целого комплекса мероприятий стали упомянутые в моем ЖЖ отпуска заключенным-крестьянам на сельхозработы, организация крестьянских санаториев. А также кредитование и землеустроительные мероприятия...

2)"Когда пишут, что НЭП накормил страну, то, выдают желаемое за действительное. Да, НЭП кормил страну, но только при наличии благоприятных метеоусловий".

Как показывают обзоры ОГПУ 1920-х гг, почти каждый год в период НЭПа в отдельных районах страны дело доходило до голода, питания суррогатами, голодных смертей. С 1920 г. по 1933 г. возможно было всего 1-2 года, когда в стране не было смертей от голода.

3)" Условно говоря, либо нужно было не вводить НЭП, а сразу же начинать коллективизацию и создание совхозов, либо подождать, когда разразится кризис и проводить коллективизацию постфактум".

Тут я просто не согласен. Коллективизация и организация совхозов означало революцию в сельскохозяйственном производстве. Неизбежен был существенный организационный период, связанный с преодолением сопротивления тех, кому выгодно было работать по старинке, с приобретением принципиально нового опыта управления, с оснащением техникой, с распространением новой агротехники, ветеринарного опыта, новых сортов растений и пород животных и т.п. Коллективизация и началась по итогам кризиса, когда пришлось ввести карточки в мирное время. Если бы тянули еще - потери были бы больше, да и не факт, что независимое Советское государство вообще бы сохранилось ( англичане определенно в 1932-1933 гг. рассчитывали на смену власти и развал страны). Но и раньше было невозможно: необходимость подобных мер не понял бы город, не было такого уровня понимания и поддержки среди части крестьянства, среди рядовых коммунистов.
(c) ihistorian

@темы: история, Россия, ликбез