Простите... Но мне это очень напомнило вот этоАлександр Николаевич Рыбаков неодобрительно посмотрел на дымящего сигаретой единственного отпрыска, добавил себе в чашку заварки и продолжил:
— Секретность в нашей стране возведена в третью степень. И не потому, что нам так уж много чего надо защищать от посягательств иностранных разведок, а по причинам более прозаическим. Вот пример... Был я как-то на Северном флоте, — бывший военный химик пожал плечами. — Смотрю, а у них все инструкции под грифом проходят. Даже те, что относятся к приборам пятидесятилетней давности. Спрашиваю одного адмирала — зачем? Тот и отвечает — если мы, мол, инструкции не засекретим, то их матросы тут же пустят на подтирку. Вот и приходится проштамповывать каждую бумажку... А ты говоришь — торпеда!
— Но эти торпеды давно продают за рубеж, — не согласился Денис. — И студенты их изучают. Смысл ловить америкоса, покупающего давно всем известную информацию?
— А откуда ты знаешь, что всем известную? — Александр Николаевич хитро прищурился.
— Если изделие продают за границу, значит, оно не секретно, — сделал Денис логический вывод.
— В корне неверно...
— Почему это?
— Потому, что изделие изделию рознь, — разговор отца с сыном, начавшийся с обсуждения обыденных проблем вроде необходимости расширения дачного участка и изыскания под это дело внутренних финансовых резервов, быстро перешел в плоскость рассмотрения глобальных и отвлеченных вопросов. Бравые сотрудники ФСБ в очередной раз изловили американского шпиона, о чем вот уже вторую неделю долдонили все телеканалы и печатные СМИ, и Рыбаковы не могли обойти вниманием эту животрепещущую тему. — Экспортное исполнение всегда отличалось и будет отличаться от продукта местного розлива. Причем в худшую сторону.
— По-твоему, мы поставляем за рубеж негодный товарец? — развеселился Денис.
— Не совсем так. Просто образцы, которые идут на мировые рынки, чуть менее совершенны, чем те, которые стоят на вооружении у нас. Ты ж понимаешь, что любой межгосударственный союз не вечен. Это понимали и наши конструктора, и члены правительства. Соответственно, тогдашним союзникам поставлялось вооружение, которое в принципе невозможно использовать против нас, — Рыбаков-старший отхлебнул крепчайшего чая. — Где-то ставились микрочипы, включавшие системы самоуничтожения самолета или ракеты, буде те пересекли бы границы наших зон ПВО, кое-где не ставились некоторые технические прибамбасы... Вот, кстати, по поводу этой торпеды «Шквал». Я случайно знаю, в чем там дело.
— Ты ж химик! — удивился Денис.
— Ну, химик, — согласился папаша. — Но это не имеет значения.
— Ага! — догадался Рыбаков-младший. — Значит, у нас все-таки были торпеды с химическими боеголовками!
— Любая взрывчатка — химическое соединение, — наставительно заявил Александр Николаевич. — Стыдно не знать столь элементарных вещей... Но мы отвлеклись.
— Верно, — кивнул Денис.
— Так вот, — экс-специалист по бинарным газам и жестким боевым галлюциногенам сцепил руки на затылке. — Дело, как говорится, было не в бобине... Тупой янкес попался на классическую уловку наших не очень умных, но сильно хитроседалищных секретчиков. Те наложили основные грифы не на устройство, позволяющее «Шквалу» разгоняться до ста метров в секунду, а на двигатель. Пожиратель гамбургеров, естественно, клюнул на обилие печатей и принялся копать в этом направлении. В результате вышел на профессора, занятого модернизацией форсунок и дюз. Судя по всему, профессор был не большого ума товарищ и так же, как и янкес, имел весьма слабое представление о торпеде в целом, считая свою область работ наиважнейшей...
— Встретились два одиночества, — хмыкнул отпрыск.
— Угу, — подтвердил Александр Николаевич. — На то и был расчет. Заокеанский придурок перевозбудился и начал скупать бесполезные бумажки по двигателю. Тут-то его и прихватили... Состав преступления налицо: чемодан документов с грифами «секретно» и невнятные оправдания участников концессии. Гэбэшники — на коне, профессор с американцем — в сортире.
— Теперь ты отвлекся, — напомнил Денис. — Что там на самом деле с этой торпедой?
— Ничего особенного. Творческий подход к некоторым известным физическим законам... На морду снаряда устанавливается металлическая пластина хитрой формы, создающая при движении кавитационную полость. То есть — торпеда идет как бы в облаке мелких пузырьков, значительно снижающем трение о воду. Двигатель тут ни при чем.
— А за границу мы продавали торпеды без этой пластины! — сообразил Рыбаков-младший. — Поэтому янкесам в голову не могло прийти, что дело не в двигателе.
— Именно, — бывший химик протер очки с толстенными стеклами. — Умом Россию не понять. Благодаря вышеизложенному штатовские шпиены обычно лезут в наш военно-промышленный комплекс через задницу, постоянно попадая в заранее расставленные ловушки и идиотское положение... Им даже наши суперсекретные чертежи не помогают, если и удается их как-то купить..
— Почему?
— Потому, что янкесы предположить не могут о финальной «доводке» любого изделия кувалдой и напильником! — захохотал Александр Николаевич. — У нас ведь как? Соединительные блоки ни в жисть не совпадут с местами крепления! Все делается на глазок, ибо всем понятно, что сборщики где-нибудь подстучат киянкой, поставят гайку не того размера, вместо винта загонят подходящий по диаметру гвоздь и прочее в том же духе... Был один случай, — доктор технических наук мстительно улыбнулся. — Году в семьдесят пятом. Америкосы купили в какой-то африканской стране наш новейший зенитно-ракетный комплекс и техническое описание к нему. Решили посмотреть, как все устроено... Привезли комплекс к себе на базу в штат Джорджия, одну ракету разобрали, детальки разложили — а собрать обратно не могут! Каждый раз три-четыре каких-то болта лишними оказываются! И так пробовали, и сяк. Ну не идет, хоть ты тресни! Ладно, разобрали вторую ракету... Та же история. Только теперь не болты лишними оказываются, а пара гаек, кусок алюминия размером с ладонь и обрывок медной проволоки. Бились-бились с этими ракетами, но так и не дотумкали... Напоследок приняли историческое решение ничего не разбирать, а запустить последнюю оставшуюся ракету по самолету-мишени. Проверить, так сказать, в действии... Согнали на полигон специалистов, позвали генералов из Объединенного Комитета начальников штабов НАТО, выпустили самолет и нажали «пуск». Что тут началось! — Рыбаков-старший закатил глаза. — Первая ступень выгорела еще до того, как ракета сошла с направляющих. Весь комплекс и два десятка инженеров-америкосов — в пепел! Дальше — больше! Ракета наконец срывается с фермы и прямиком идет к бункеру, где засели генералы. В бункере — паника! Но на полпути снаряд внезапно изменяет траекторию, свечкой летит в небо и бьет точно по фюзеляжу самолета радиолокационной разведки, барражировавшего в паре миль от мишени... «Авакс» — в землю, обломки корпуса ракеты — на головы аэродромным рабочим. Еще три трупа и человек пятнадцать раненых. При этом боеголовка почему-то не взрывается, пролетает по пологой дуге, задевает транспортный вертолет, сбивает его и втыкается в центр кукурузного поля. У америкосов — шок! На поле отправляется команда саперов, дабы доставить остатки снаряда обратно на базу. Полчаса ждут, час — саперы не возвращаются. К ним отправляются проверяющие... На месте падения боеголовки — огромная воронка и куски тел саперов. Сработала-таки боеголовочка! Финита... Говорят, что остатки комплекса и разобранные ракеты америкосы после этого забетонировали в старой шахте. Во избежание повторения инцидента.
— Не слабо! — прокомментировал Денис,
— Это еще не все. Наши, как узнали о произошедшем, тут же создали комиссию, — Александр Николаевич промочил горло. — Собрали проектировщиков, мастеров с завода, наладчиков. Те почесали репу и говорят — янкесы сами виноваты, не умеют с нашей техникой обращаться. Сначала надо было фомкой, — Рыбаков-старший поднял указательный палец, — немного отогнуть крепления на направляющей ферме, чтобы ракета свободно сошла с нее. Потом, при нажатии кнопки «пуск», сильно ударить кулаком по приборной панели, дабы замкнуть все цепи. Что-то там сбоило в электрике... Без выполнения этих двух обязательных «штатных» операций комплекс нормально работать не мог.
— А лишние детали откуда? — заинтересовался отпрыск.
— Обычная история, — отмахнулся бывший химик. — Где-то что-то уронили внутрь корпуса, а доставать лень. На полетные характеристики мелкие железяки не влияют.
— И что, у нас любые ракеты так делают?
— Не только ракеты. Один раз внутри контейнера с оружейным плутонием, аккурат между сегментами, нашли здоровенную рукавицу. Причем не просто рукавицу, а пропитанную цементным раствором.
— Диверсия? — предположил Денис.
— Да какая на фиг диверсия! — поморщился Рыбаков-старший. — Элементарное разгильдяйство. Ремонтировали крышу ангара, где те самые контейнера хранили, а работяги из глупого интереса один ящик открыли. Рукавицу и забыли. Потом бригадира премии лишили... Бардак, одним словом. (с)Дмитрий Черкасов. Канкан для братвы.
"Это, разумеется, совершенно не моё дело, и никак меня не касается. Но если бы меня все же спросили, то я бы ответил..."(С)
Если я правильно помню, там такая бакелитовая пробочка с гнездом под "четырехгранник". Теоретически она должна вывинчиваться этим ключом. Как правило, ключа почему-то никогда нет. Те два раза, когда ключ был - ни одна из двух десятков пробок штатно не вывернулась. Крошаться,ломаются, трескаются, но не выкручиваются. Поэтому проще ковырнуть так.
А тот случай, когда офицер в леске разбирал снаряд, предназначенный для утилизации... там скорее всего был унитар. А вот пороха - это уже совершенно другое дело. Имеют обыкновение разлагаться при длительном хранении и менять свойства.
-
-
30.05.2011 в 15:11это
-
-
24.06.2011 в 05:12А тот случай, когда офицер в леске разбирал снаряд, предназначенный для утилизации... там скорее всего был унитар. А вот пороха - это уже совершенно другое дело. Имеют обыкновение разлагаться при длительном хранении и менять свойства.