Klich: - Ну если зарегистрировался голос, этот человек должен был находиться где-то близко. Piasecki: - Этот человек сидел в кабине во время подхода к посадке? Klich: - Не могу ответить на этот вопрос. Я знаю, но у меня нет полномочий говорить на эту тему. Piasecki: - А то, что говорит этот человек - весомо? Klich: - Нет, это не было непосредственное давление типа "Вы должны сесть". Но если на минуту перед катастрофой кто-то находится в кабине, то сознание того, что этот человек находится в кабине может означать для пилота, что ситуация серьёзная и нужно постараться посадить самолёт. Но во всяком случае я бы так думал, если бы я пилотировал самолёт, а кто-то был за мной и вёл разговор о том, успеем мы или нет. Piasecki: - А является ли этот человек для пилотов особой весомой в служебной иерархии? Klich: - Не буду отвечать на этот вопрос. Piasecki: - Был ли это генерал Бласик, командующий ВВС? Klich: - Не подтверждаю и не отрицаю. Я знаю, кто это был, но не буду говорить, поскольку у меня нет таких полномочий. Всю информацию подаёт МАК Piasecki: - Неофициальные информация, которая появилась в день конференции говорит о том, что это был генерал Бласик. Klich: - Я слышал об этой информации, но не могу ничего на эту тему говорить. Piasecki: - А если бы это был генерал Бласик, то не считаете ли вы, что его присутствие могло деконцентрировать внимание пилотов, могло бы быть формой давления? Могли бы так эту ситуацию расценить пилоты? Klich: - Нет. Пилот во время такого важного задания концентрируется на задании. Я думаю, что они на определённом этапе полёта могли даже забыть, что кто-то может находиться в кабине. Если я концентрируюсь на важным задании, - а это было важное и трудное задание, они знали, какая была погода, решили совершить пробную посадку - то они об этом элементе забыли, потому что такая концентрация на задании, что можно об этом забыть. Но то, что кто-то находится в кабине, может иметь какое-то влияние. Я бы тут однозначно ничего не утверждал. будут дополнительные исследования уровня стресса. Они уже подготовлены. После этих исследований можно будет утверждать, в каком стрессе были пилоты во время выполнения этого задания. Piasecki: - А было ли важно то, что такой человек говорит: "Постарайтесь приземлиться, сделайте всё возможное..." Klich: - Не было таких слов Piasecki: - Т.е. это не была форма просьбы, убеждения, вопросов? Klich: - Нет. Там даже не было вопросов. Так, как я уже говорил. часть голосов и содержания разговора не расшифровано. Если кто-то не находится так близко возле микрофона, как экипаж, то эти голоса в фоне. Там много голосов ещё не опознано и надо будет проводить дополнительные исследования. Особенно содержание - там не только голоса, но и содержание не опознано. Piasecki: - Человек, который находился в кабине 16 минут перед катастрофой и минуту перед катастрофой - это две разные особы, так? Klich: - Так Piasecki: - Один из них опознан, но вы не хотите говотить, кто это, а другой - неопознан. Klich: - Другой опознан с большой долей уверенности, но уверенности на 100% нет Piasecki: - И никто из них не уговаривает приземляться? Klich: - Нет никаких уговоров. Я говорю о той записи, котую мы имеем сейчас. После дополнительных специальных компьютерных исследований записи могут появяться новые данные. Я говорю о первом издании транскрипции разговоров из кабины пилотов. Piasecki: - А эта транскрипция уже целиком готова? Klich: - Да, но еще нуждается в проведении очень большой работы. Piasecki: - А когда эти записи будут переданы Польше? Klich: - У меня уже есть этот документ Piasecki: - И вы передадите это правительству? Этот документ может быть опубликован? Klich: - Нет. Это документ предназначен только для меня. Piasecki: - И вы не передадите его премьеру? Klich: - Нет. Я могу заинтересованным особам и премьеру - если захочет - передать его содержание, но не могу передать самого документа. Piasecki: - Возвращаясь к поведению руководителя полётом. Не совершили ли они какой-нибудь фундаментальной ошибки, не информируя экипаж о том, в каком месте находится самолёт и как низко он находится над землёй? Или не предупреждая их о том, что что-то плохое проишодит? Klich: - В гражданской авиации вообще таких метод не используют. В авиации военной при этой системе, руководитель полётом подаёт расстояние, а экипаж должен давать квит о высоте. Чтобы каждая сторона знала, где находится самолёт, каждая ис сторон должна информировать другую. Потому что эти системы не имеют высоты. Экипаж должен подавать высоту. Экипаж знает высоту и должен эё передавать. Piasecki: - Т.е. РП не знал, на какой высоте находутся самолёт? Klich: - Ну они знали, после определенных команд, но экипаж не всегда отвечал, не всегда давали квит, т.е. не подавали своей высоты. Piasecki: - А были ли вообще какие-либо предупреждения со стороны РП? Klich: - Ну да, информировали о погоде. Piasecki: - Нет, я имею в виду последние секунды. Klich: - Ну, не было разрешения на посадку. Piasecki: - Ну да. Но тоже не было фразы "запрещаем посадку" Klich: - Ну если есть условная посадка, это условная посадка. Потому что правило такое - посадка осуществляется тогда, когда РП видит самолёт. Он должен его увидеть. И тогда разрешет посадку. Piasecki: - Вы исключаете какую-лубо вину РП? Klich: - Мы не знаимаемся поиском виновных, мы ищем причины катастрофы. Piasecki: - А мог бы быть РП такой причиной? Klich: - Не буду на эту тему ничего говорить, потому что ещё нет всех элементов, уложенных во времени. Piasecki: - В русских СМИ появилась информация, что РП слишком поздно дал команду "горизонт" Klich: - Я не буду комментировать эту тему, потому что во-первых, у нас нет ещё полных данных о синхронизации разговоров в кабине и параметрами приборов.согласованных во времени. Нет полной информации на тему телефонных разговоров. Piasecki: - А ети разговоры могут иметь какое-либо значение? Klich: - Но я пока не знаю. Важне есть кто звонил. куда, кому, когда. Piasecki: - А мобильные телефоны могли быть причиной? Klich: - Нет, специалисты подтвердили, что в этом типе самолёта мобильные телефоны никакго влияния на работу приборов не оказывают.
Пясецки: - Никаких технических проблем на борту не было. Экипаж ни на что не жаловался. Пясецки: - Давайте послушаем пилота Яка, который летел 10 апреля. Пилот Як-40: - Мы передавали им общую информацию о том, что погода ухудшается. Погода ухудшалась с минуту на минуту. Мы передали коллегам свои советы связанные с выполнением полёта. Мы им посоветовали, чтобы не сходили ниже какой-то там высоты. Потом мы услышали, что двигатели работают на максимальных оборотах, а потом несколько секунд спустя раздался страшный грохот, и ещё спустя несколько секунд - звук падения самолёта. Пясецки: - В интервью для газеты пилот сказал, что спустя какое-то время из здания РП вышел человек в форме. Экипаж Яка спросил, что случилось с ТУ. На что человек в форме ответил, что не знает - куда-то полетел. Это значит, что РП не знали, что случилось с самолётом? Клих: - Я первый раз слышу об этом, и думаю, что это не правда. Пясецки: - Может, это был кто-то, кто не работал при посадке этого самолёта? Клих: - Может быть это был какой-то посторонний человек. Такой информации у нас нет. А мы ведь слушали всех - и РП, и метеорологов, и людей, которые работали при этом полёте. Пясецки: - Т.е. этот пилот был опрошен, да? Он не повторил этих информации, когда его опрашивали? Клих: - Он что-то говорил, но этого предложения, что кто-то не знал, что случилось с самолётом, что борт куда-то там улетел - такой информации я не помню. Хотя этих материалов очень много. Возможно, что эта информация ускользнула и я её не запомнил. Пясецки: - Ещё я хотел бы вас спросить об автопилоте. После конференции в рапорте МАК появилась информация, что Туполев только на 4 и 5 секунде перед ударом о первое дерево начал выключать автопилот. Клих: - Автопилот отключился автоматически в ситуации, когда экипаж пробовал потянуть на себя drążek (палка, прут; перекладина). Этот автопилот не был включен полностью. Пясецки: - Что контролировал автопилот, а что было в руках экипажа? Клих: - Автопилот контролировал направление и крен. Пясецки: - А скорость снижения? Клих: - Нет Пясецки: - Т.е. контроль скорости снижения находился в руках экипажа и то, что они летели на автопилоте, не имело фундаментального значения? Клих: - Нет, не имело. Пясецки: - Или включённый автопилот означает, что они не совершали процедуры захода на посадку? Клих: - Нет, но как они могли не совершать процедуры захода на посадку? Просто автопилот отлично держал им направление полёта. Пясецки: - А как выглядит ситуация с процедурой захода на посадку? Генерал Чабан в интервью сказал, что это не была посадка, или что это могла не быть посадка, только попытка проверки, как выглядит аэродром. Клих: - Не буду этого комментировать. Пясецки: - Хорошо, не комментируйте этих слов. Но это была всё-таки посадка, или нет? Клих: - Конечно была. Однозначно. Но смотря в каком смысле, конечно. Посадкой это не было, потому что не было приземления - самолёт не долетел до ВПП. Пясецки: - Но это была попытка захода на посадку? Клих: - Это был заход с целью пробы посадки, чтобы оценить ситуацию - если можно приземлиться, то приземляемся, а если нельзя - уходим на второй круг. Это было ясно сказано экипажем. Пясецки: - Т.е. экипаж принял решение "садимся"? Клих: - Решением экипажа было: "Делаем заход на посадку и проверяем, можно это сделать, или нет - в зависимости от того, увидим ли мы ВПП, осветление ит.д.". Решение было однозначно, но его выполнение было, к сожалению не совершенно.
Пясецки: - Я смотрел фильмы, снятые в кабине самолётов разных типов, и там всегда есть такой момент, когда КП обьявляет экипажу своё решение:"Садимся". В этой ситуации такой момент принятия решения должен был быть на высоте 100-120 метров. Что происходило на этой высоте? Пилот громко сказал: "Садимся"? Клих: - Ну нет, минуточку. Я смотрю, что СМИ тут что-то напутали. Существуют два понятия - "попытка захода" и "попытка посадки". Экипаж приняла на себя попытку посадки, если на определенной высоте увидит ВПП, увидит рефлекторы, и тогда экипаж принимает решение "Садимся". Экипаж поинформировал РП, что сделают одну попытку захода на посадку. Если не удастся, то уходим на запасной аеропорт. Пясецки: - Я говорю о ситуации, когда на высоте принятия решения КП обьявляет экипажу о своём решении. Клих: - Высота принятия решения зависит от многих факторов - подготовки пилота, типа самолёта и т.д. В этой ситуации эта высота составляла 100м. Нет времени обьявлять экипажу своё решение. Пилот просто автоматически исполняет необходимые действия действия. Пясецки: - Так что же происходило на этой высоте принятия решения? КП принял решение о посадке? Клих: - Нет никакого такого решения. КП вёл себя так, как будто хотел совершать посадку. - Пясецки: Ну а как тогда расценить слова генерала Чабана о том, что это была только попытка посадки? Клих: - Я не буду комментировать слова генерала Чабана - я не слышал этого интервью. Но если не было попытки посадки, то зачем надо было выпускать шасси, закрылки и всю эту конфигурацию для посадки? Если кто-то хочет только пролететь над ВПП, то ему не нужно выпускать всех этих механизмов. Пясецки: - Я пробую понять, что там могло происходить, в последние секунды полёта. Самолёт идёт вниз, имея правильные данные о высоте. Находятся 100м над землёй, 80м, 60м и всё ещё не видят ВПП. Включается ТАВС и информирует о том, что самолёт находится слишком близко от земли и может в любой момент разбиться. Что в этом моменте могло происходить в самолёте? Клих: - Вы только что сами рассказали, что там происходило. Пясецки: - Да, но почему они не набирают высоту? Почему не взлетают? Клих: - А об этом надо было бы спросить экипаж. Пясецки: - Да, но вы же об этом знаете? Клих: - Нет, я не знаю. Я знаю только одно - экипаж не был на тренажёрах и никогда не отрабатывали таких ситуаций. Если бы они на тренажёрах "три раза погибли" пилотируя таким образом самолёт, то они бы знали, что нельзя принимать на себя такого риска. И в этом состоит проблема. Безопасность пилётов начинается на страницах законов. Пясецки: - А пилоты комментировали как-то сигналы ТАВС? Клих: - Вы опять входите в детали. Не могу ничего сказать. Я знаю, что происходило в кабине самолёта. Сегодня я ещё раз читал стенограммы разговоров, делал пометки. Я хотел понять, каким образом думали пилоты. Мне не удалось их понять. Пясецки: - Последние секунды на самом деле были так драматичны? Клих: - Всё происходило очень быстро. Пясецки: - Но с пониманием того, что происходит? Клих: - Следующий вопрос Пясецки: - Вы всё ещё против того, чтобы опубликовать содержание ЧЯ? Клих: - Я против публикования содержания ЧЯ в полном обьёме. Пясецки: - Что значит "в полном обьёмеь? Клих: - От начала до конца полёта. Те данные, которые делают достоверным рапорт комиссии, должны там быть. Эти данные будут записаны в рапорте форме последовательных приказов, команд. На пример, на такой то минуте/секунде полёта такой-то член экипажа сказал то и то. Пясецки: - Т.е. вы против того, чтобы публиковать то, о чем разговаривали пилоты во время полёта? Клих: - Да, я против того, чтобы все разговоры были опубликованы, потому что некоторые из них "чувствительные". Пясецки: - А последние секунды? Эти записи могли бы как-то задеть семьи и близких погибших? Клих: - Я не хочу об этом говорить, но каждый может догадаться, правда? Пясецки: - И последний вопрос. Какое значение в катастрофе имел Як? Клих: - Мы не расследовали этого ещё очень детально, но это будет сделано. Но нам кажется, что Як не играл такой важной роли в катастрофе, как это нам казалось в начале. Может ситуация с Яком имела какое-то влияние, но пока ещё рано об этом говорить.
-
-
22.05.2010 в 21:49- Ну если зарегистрировался голос, этот человек должен был находиться где-то близко.
Piasecki:
- Этот человек сидел в кабине во время подхода к посадке?
Klich:
- Не могу ответить на этот вопрос. Я знаю, но у меня нет полномочий говорить на эту тему.
Piasecki:
- А то, что говорит этот человек - весомо?
Klich:
- Нет, это не было непосредственное давление типа "Вы должны сесть". Но если на минуту перед катастрофой кто-то находится в кабине, то сознание того, что этот человек находится в кабине может означать для пилота, что ситуация серьёзная и нужно постараться посадить самолёт. Но во всяком случае я бы так думал, если бы я пилотировал самолёт, а кто-то был за мной и вёл разговор о том, успеем мы или нет.
Piasecki:
- А является ли этот человек для пилотов особой весомой в служебной иерархии?
Klich:
- Не буду отвечать на этот вопрос.
Piasecki:
- Был ли это генерал Бласик, командующий ВВС?
Klich:
- Не подтверждаю и не отрицаю. Я знаю, кто это был, но не буду говорить, поскольку у меня нет таких полномочий. Всю информацию подаёт МАК
Piasecki:
- Неофициальные информация, которая появилась в день конференции говорит о том, что это был генерал Бласик.
Klich:
- Я слышал об этой информации, но не могу ничего на эту тему говорить.
Piasecki:
- А если бы это был генерал Бласик, то не считаете ли вы, что его присутствие могло деконцентрировать внимание пилотов, могло бы быть формой давления? Могли бы так эту ситуацию расценить пилоты?
Klich:
- Нет. Пилот во время такого важного задания концентрируется на задании. Я думаю, что они на определённом этапе полёта могли даже забыть, что кто-то может находиться в кабине. Если я концентрируюсь на важным задании, - а это было важное и трудное задание, они знали, какая была погода, решили совершить пробную посадку - то они об этом элементе забыли, потому что такая концентрация на задании, что можно об этом забыть. Но то, что кто-то находится в кабине, может иметь какое-то влияние. Я бы тут однозначно ничего не утверждал. будут дополнительные исследования уровня стресса. Они уже подготовлены. После этих исследований можно будет утверждать, в каком стрессе были пилоты во время выполнения этого задания.
Piasecki:
- А было ли важно то, что такой человек говорит: "Постарайтесь приземлиться, сделайте всё возможное..."
Klich:
- Не было таких слов
Piasecki:
- Т.е. это не была форма просьбы, убеждения, вопросов?
Klich:
- Нет. Там даже не было вопросов. Так, как я уже говорил. часть голосов и содержания разговора не расшифровано. Если кто-то не находится так близко возле микрофона, как экипаж, то эти голоса в фоне. Там много голосов ещё не опознано и надо будет проводить дополнительные исследования. Особенно содержание - там не только голоса, но и содержание не опознано.
Piasecki:
- Человек, который находился в кабине 16 минут перед катастрофой и минуту перед катастрофой - это две разные особы, так?
Klich:
- Так
Piasecki:
- Один из них опознан, но вы не хотите говотить, кто это, а другой - неопознан.
Klich:
- Другой опознан с большой долей уверенности, но уверенности на 100% нет
Piasecki:
- И никто из них не уговаривает приземляться?
Klich:
- Нет никаких уговоров. Я говорю о той записи, котую мы имеем сейчас. После дополнительных специальных компьютерных исследований записи могут появяться новые данные. Я говорю о первом издании транскрипции разговоров из кабины пилотов.
Piasecki:
- А эта транскрипция уже целиком готова?
Klich:
- Да, но еще нуждается в проведении очень большой работы.
Piasecki:
- А когда эти записи будут переданы Польше?
Klich:
- У меня уже есть этот документ
Piasecki:
- И вы передадите это правительству? Этот документ может быть опубликован?
Klich:
- Нет. Это документ предназначен только для меня.
Piasecki:
- И вы не передадите его премьеру?
Klich:
- Нет. Я могу заинтересованным особам и премьеру - если захочет - передать его содержание, но не могу передать самого документа.
Piasecki:
- Возвращаясь к поведению руководителя полётом. Не совершили ли они какой-нибудь фундаментальной ошибки, не информируя экипаж о том, в каком месте находится самолёт и как низко он находится над землёй? Или не предупреждая их о том, что что-то плохое проишодит?
Klich:
- В гражданской авиации вообще таких метод не используют. В авиации военной при этой системе, руководитель полётом подаёт расстояние, а экипаж должен давать квит о высоте. Чтобы каждая сторона знала, где находится самолёт, каждая ис сторон должна информировать другую. Потому что эти системы не имеют высоты. Экипаж должен подавать высоту. Экипаж знает высоту и должен эё передавать.
Piasecki:
- Т.е. РП не знал, на какой высоте находутся самолёт?
Klich:
- Ну они знали, после определенных команд, но экипаж не всегда отвечал, не всегда давали квит, т.е. не подавали своей высоты.
Piasecki:
- А были ли вообще какие-либо предупреждения со стороны РП?
Klich:
- Ну да, информировали о погоде.
Piasecki:
- Нет, я имею в виду последние секунды.
Klich:
- Ну, не было разрешения на посадку.
Piasecki:
- Ну да. Но тоже не было фразы "запрещаем посадку"
Klich:
- Ну если есть условная посадка, это условная посадка. Потому что правило такое - посадка осуществляется тогда, когда РП видит самолёт. Он должен его увидеть. И тогда разрешет посадку.
Piasecki:
- Вы исключаете какую-лубо вину РП?
Klich:
- Мы не знаимаемся поиском виновных, мы ищем причины катастрофы.
Piasecki:
- А мог бы быть РП такой причиной?
Klich:
- Не буду на эту тему ничего говорить, потому что ещё нет всех элементов, уложенных во времени.
Piasecki:
- В русских СМИ появилась информация, что РП слишком поздно дал команду "горизонт"
Klich:
- Я не буду комментировать эту тему, потому что во-первых, у нас нет ещё полных данных о синхронизации разговоров в кабине и параметрами приборов.согласованных во времени. Нет полной информации на тему телефонных разговоров.
Piasecki:
- А ети разговоры могут иметь какое-либо значение?
Klich:
- Но я пока не знаю. Важне есть кто звонил. куда, кому, когда.
Piasecki:
- А мобильные телефоны могли быть причиной?
Klich:
- Нет, специалисты подтвердили, что в этом типе самолёта мобильные телефоны никакго влияния на работу приборов не оказывают.
forum.smolensk.ws/viewtopic.php?p=6952695&sid=e...
Цитировать
MaxOff » 22 май 2010, 14:54
Вторая часть интерв;ю с Клихом.
Пясецки:
- Никаких технических проблем на борту не было. Экипаж ни на что не жаловался.
Пясецки:
- Давайте послушаем пилота Яка, который летел 10 апреля.
Пилот Як-40:
- Мы передавали им общую информацию о том, что погода ухудшается. Погода ухудшалась с минуту на минуту. Мы передали коллегам свои советы связанные с выполнением полёта. Мы им посоветовали, чтобы не сходили ниже какой-то там высоты. Потом мы услышали, что двигатели работают на максимальных оборотах, а потом несколько секунд спустя раздался страшный грохот, и ещё спустя несколько секунд - звук падения самолёта.
Пясецки:
- В интервью для газеты пилот сказал, что спустя какое-то время из здания РП вышел человек в форме. Экипаж Яка спросил, что случилось с ТУ. На что человек в форме ответил, что не знает - куда-то полетел. Это значит, что РП не знали, что случилось с самолётом?
Клих:
- Я первый раз слышу об этом, и думаю, что это не правда.
Пясецки:
- Может, это был кто-то, кто не работал при посадке этого самолёта?
Клих:
- Может быть это был какой-то посторонний человек. Такой информации у нас нет. А мы ведь слушали всех - и РП, и метеорологов, и людей, которые работали при этом полёте.
Пясецки:
- Т.е. этот пилот был опрошен, да? Он не повторил этих информации, когда его опрашивали?
Клих:
- Он что-то говорил, но этого предложения, что кто-то не знал, что случилось с самолётом, что борт куда-то там улетел - такой информации я не помню. Хотя этих материалов очень много. Возможно, что эта информация ускользнула и я её не запомнил.
Пясецки:
- Ещё я хотел бы вас спросить об автопилоте. После конференции в рапорте МАК появилась информация, что Туполев только на 4 и 5 секунде перед ударом о первое дерево начал выключать автопилот.
Клих:
- Автопилот отключился автоматически в ситуации, когда экипаж пробовал потянуть на себя drążek (палка, прут; перекладина). Этот автопилот не был включен полностью.
Пясецки:
- Что контролировал автопилот, а что было в руках экипажа?
Клих:
- Автопилот контролировал направление и крен.
Пясецки:
- А скорость снижения?
Клих:
- Нет
Пясецки:
- Т.е. контроль скорости снижения находился в руках экипажа и то, что они летели на автопилоте, не имело фундаментального значения?
Клих:
- Нет, не имело.
Пясецки:
- Или включённый автопилот означает, что они не совершали процедуры захода на посадку?
Клих:
- Нет, но как они могли не совершать процедуры захода на посадку? Просто автопилот отлично держал им направление полёта.
Пясецки:
- А как выглядит ситуация с процедурой захода на посадку? Генерал Чабан в интервью сказал, что это не была посадка, или что это могла не быть посадка, только попытка проверки, как выглядит аэродром.
Клих:
- Не буду этого комментировать.
Пясецки:
- Хорошо, не комментируйте этих слов. Но это была всё-таки посадка, или нет?
Клих:
- Конечно была. Однозначно. Но смотря в каком смысле, конечно. Посадкой это не было, потому что не было приземления - самолёт не долетел до ВПП.
Пясецки:
- Но это была попытка захода на посадку?
Клих:
- Это был заход с целью пробы посадки, чтобы оценить ситуацию - если можно приземлиться, то приземляемся, а если нельзя - уходим на второй круг. Это было ясно сказано экипажем.
Пясецки:
- Т.е. экипаж принял решение "садимся"?
Клих:
- Решением экипажа было: "Делаем заход на посадку и проверяем, можно это сделать, или нет - в зависимости от того, увидим ли мы ВПП, осветление ит.д.". Решение было однозначно, но его выполнение было, к сожалению не совершенно.
-
-
22.05.2010 в 21:50- Я смотрел фильмы, снятые в кабине самолётов разных типов, и там всегда есть такой момент, когда КП обьявляет экипажу своё решение:"Садимся". В этой ситуации такой момент принятия решения должен был быть на высоте 100-120 метров. Что происходило на этой высоте? Пилот громко сказал: "Садимся"?
Клих:
- Ну нет, минуточку. Я смотрю, что СМИ тут что-то напутали. Существуют два понятия - "попытка захода" и "попытка посадки". Экипаж приняла на себя попытку посадки, если на определенной высоте увидит ВПП, увидит рефлекторы, и тогда экипаж принимает решение "Садимся". Экипаж поинформировал РП, что сделают одну попытку захода на посадку. Если не удастся, то уходим на запасной аеропорт.
Пясецки:
- Я говорю о ситуации, когда на высоте принятия решения КП обьявляет экипажу о своём решении.
Клих:
- Высота принятия решения зависит от многих факторов - подготовки пилота, типа самолёта и т.д. В этой ситуации эта высота составляла 100м. Нет времени обьявлять экипажу своё решение. Пилот просто автоматически исполняет необходимые действия действия.
Пясецки:
- Так что же происходило на этой высоте принятия решения? КП принял решение о посадке?
Клих:
- Нет никакого такого решения. КП вёл себя так, как будто хотел совершать посадку.
- Пясецки:
Ну а как тогда расценить слова генерала Чабана о том, что это была только попытка посадки?
Клих:
- Я не буду комментировать слова генерала Чабана - я не слышал этого интервью. Но если не было попытки посадки, то зачем надо было выпускать шасси, закрылки и всю эту конфигурацию для посадки? Если кто-то хочет только пролететь над ВПП, то ему не нужно выпускать всех этих механизмов.
Пясецки:
- Я пробую понять, что там могло происходить, в последние секунды полёта. Самолёт идёт вниз, имея правильные данные о высоте. Находятся 100м над землёй, 80м, 60м и всё ещё не видят ВПП. Включается ТАВС и информирует о том, что самолёт находится слишком близко от земли и может в любой момент разбиться. Что в этом моменте могло происходить в самолёте?
Клих:
- Вы только что сами рассказали, что там происходило.
Пясецки:
- Да, но почему они не набирают высоту? Почему не взлетают?
Клих:
- А об этом надо было бы спросить экипаж.
Пясецки:
- Да, но вы же об этом знаете?
Клих:
- Нет, я не знаю. Я знаю только одно - экипаж не был на тренажёрах и никогда не отрабатывали таких ситуаций. Если бы они на тренажёрах "три раза погибли" пилотируя таким образом самолёт, то они бы знали, что нельзя принимать на себя такого риска. И в этом состоит проблема. Безопасность пилётов начинается на страницах законов.
Пясецки:
- А пилоты комментировали как-то сигналы ТАВС?
Клих:
- Вы опять входите в детали. Не могу ничего сказать. Я знаю, что происходило в кабине самолёта. Сегодня я ещё раз читал стенограммы разговоров, делал пометки. Я хотел понять, каким образом думали пилоты. Мне не удалось их понять.
Пясецки:
- Последние секунды на самом деле были так драматичны?
Клих:
- Всё происходило очень быстро.
Пясецки:
- Но с пониманием того, что происходит?
Клих:
- Следующий вопрос
Пясецки:
- Вы всё ещё против того, чтобы опубликовать содержание ЧЯ?
Клих:
- Я против публикования содержания ЧЯ в полном обьёме.
Пясецки:
- Что значит "в полном обьёмеь?
Клих:
- От начала до конца полёта. Те данные, которые делают достоверным рапорт комиссии, должны там быть. Эти данные будут записаны в рапорте форме последовательных приказов, команд. На пример, на такой то минуте/секунде полёта такой-то член экипажа сказал то и то.
Пясецки:
- Т.е. вы против того, чтобы публиковать то, о чем разговаривали пилоты во время полёта?
Клих:
- Да, я против того, чтобы все разговоры были опубликованы, потому что некоторые из них "чувствительные".
Пясецки:
- А последние секунды? Эти записи могли бы как-то задеть семьи и близких погибших?
Клих:
- Я не хочу об этом говорить, но каждый может догадаться, правда?
Пясецки:
- И последний вопрос. Какое значение в катастрофе имел Як?
Клих:
- Мы не расследовали этого ещё очень детально, но это будет сделано. Но нам кажется, что Як не играл такой важной роли в катастрофе, как это нам казалось в начале. Может ситуация с Яком имела какое-то влияние, но пока ещё рано об этом говорить.