среда, 06 августа 2008
Знания в массы!
Советую к ознакомлению:
Содержание
читать дальше
«Руина» – основной признак нэзалэжности
После смерти Богдана Хмельницкого в Малороссии начался период, который принято называть «Руина». В это время началась настоящая вакханалия, когда оставшееся без присмотра со стороны Москвы или Польши казачество принялось за свое обычное занятие – убивать и грабить. Число гетманов временами доходило до 3 – 4 человек. Один гетман оставался верноподданным Москве, другой тяготел к полякам, третий смотрел в сторону Турции и, наконец, четвертый обнаружился в Запорожье, которое претендовало на то, чтобы гетманы «по старине» выбирались из запорожцев. Малороссы опять побежали на левую сторону Днепра, подчиненную Москве. Некоторые бежали от казацкой вакханалии еще дальше – на московскую землю.
Стоит конспективно описать этот период, для более наглядного представления о первом периоде настоящей «нэзалэжнойи Украйины». Чтобы ощутить атмосферу того времени достаточно просто пробежать по тексту глазами.
читать дальше
Вся эта кровавая казацкая вакханалия однозначно говорит об одном. Ни о каком «украинском государстве» не могло быть и речи.
Казаки заботились только о своей личной выгоде. И ради их осуществления они резали друг друга и простой народ, призывали на территорию Малороссии то поляков, то татар, то турок. Не гнушались «лыцари» и наемного сброда из, немцев, румын, венгров, сербов... Захватившие Малороссию «казаченьки» превратили ее огромную Запорожскую Сечь, подчинив весь край своей дикой системе управления. Отсюда постоянные перевороты, свержения гетманов, интриги, борьба друг с другом многочисленных группировок, измены, предательства и невероятный политический хаос, царивший всю вторую половину 17 века. Казачье буйство само по себе ничего страшного не представляло, с ним легко было справиться. Опасным делала его близость Польши и Крыма. Каждый раз, когда казаки приводили татар или поляков, москвичи терпели неудачу. Так было под Конотопом, так было под Чудновым. Казаки знали, что они страшны возможностью своего сотрудничества с внешними врагами, и играли на этом.
В этом плане показательны сделанные современниками описание казацких нравов.
Боярин Василий Шереметев, попавший в плен к полякам, выданный ими татарам, и проведший в плену в Крыму 21 год, описывал в письме к царю Алексею Михайловичу свое впечатление от татарского Курултая или, как он его называет, «думы»: «А дума басурманская похожа была на раду казацкую; на что хан и ближние люди приговорят, а черные юртовые люди не захотят, и то дело никакими мерами сделано не будет».
Венгерский посол на приеме у Богдана Хмельницкого не смог сдержаться и сказал на латыни: «Занесло меня к этим диким зверям!»
Преемник Брюховецкого, Демьян Многогрешный, признавался: «Желаю прежде смерти сдать гетманство. Если мне смерть приключится, то у казаков такой обычай – гетманские пожитки все разнесут; жену, детей и родственников моих нищими сделают; да и то у казаков бывает, что гетманы своею смертью не умирают; когда я лежал болен, то казаки собирались все пожитки мои рознести по себе».
Для удержания в повиновении и защиты от своих же казаков уже с конца 60-х годов 17 века полковники начинают заводить себе «компании» – наемные отряды. Для этих же целей создают себе гвардию и гетманы, причем она чаще всего набиралась из иноземцев. При Хмельницком состояло 3 тысячи татар, правобережные гетманы нанимали поляков, а Мазепа выпросил у московского правительства стрельцов для охраны своей персоны. По этому поводу иностранный наблюдатель заметил: «Гетман стрельцами крепок. Без них хохлы давно бы его уходили. Да стрельцов боятся».
Никакого государства эти казаки-разбойники не могли создать в принципе, ибо этому разбойному племени была чужда оседлая жизнь на земле и крестьянская работа. А «казачья демократия» в действительности была ни чем иным, как охлократией – властью толпы. Не создав своего государства, казаки явились самым буйным людом и в тех государствах, с которыми их связали исторические судьбы.
Здесь нужно ответить на возникающий у читателя вопрос: а почему в этом повествовании не упоминаются «подвиги» Мазепы? Ответ прост – описание деяний этого мерзавца займет места не менее, чем описание казачества вкупе с описанием «Руины» второй половины 17 века. Поэтому ограничусь одним лишь определением, которое высказал уважаемый «национально озабоченными» Н.Костомаров, посвятивший Мазепе под конец своей жизни обширную монографию. Вот каким представляется ему это божество самостийников: «Гетман Мазепа, как историческая личность, не был представителем никакой национальной идеи. Это был эгоист в полном смысле этого слова. Поляк по воспитанию и приемам жизни, он перешел в Малороссию и тем сделал себе карьеру, подделываясь к московским властям и отнюдь не останавливаясь ни перед какими безнравственными путями. Самое верное определение этой личности будет сказать, что это была воплощенная ложь. Он лгал перед всеми, всех обманывал – и поляков, и малороссиян, и царя, и Карла, всем готов был делать зло, как только представлялась ему возможность получить себе выгоду или вывернуться из опасности».
Тем читателям, кто интересуется Мазепой, могу посоветовать прочесть «Изменник русского царя» В.Рябчикова (ua.mrezha.ru/mazepa.html) и «Мазепа» С.Соловьева (ua.mrezha.ru/maz-sol.htm).
Второе нашествие янычар
(история создания "национально свидомых")
www.ukrstor.com/secondinvasion/index.htm
(история создания "национально свидомых")
www.ukrstor.com/secondinvasion/index.htm
«Русскоговорящим» посвящается
Содержание
читать дальше
«Руина» – основной признак нэзалэжности
После смерти Богдана Хмельницкого в Малороссии начался период, который принято называть «Руина». В это время началась настоящая вакханалия, когда оставшееся без присмотра со стороны Москвы или Польши казачество принялось за свое обычное занятие – убивать и грабить. Число гетманов временами доходило до 3 – 4 человек. Один гетман оставался верноподданным Москве, другой тяготел к полякам, третий смотрел в сторону Турции и, наконец, четвертый обнаружился в Запорожье, которое претендовало на то, чтобы гетманы «по старине» выбирались из запорожцев. Малороссы опять побежали на левую сторону Днепра, подчиненную Москве. Некоторые бежали от казацкой вакханалии еще дальше – на московскую землю.
Стоит конспективно описать этот период, для более наглядного представления о первом периоде настоящей «нэзалэжнойи Украйины». Чтобы ощутить атмосферу того времени достаточно просто пробежать по тексту глазами.
читать дальше
Вся эта кровавая казацкая вакханалия однозначно говорит об одном. Ни о каком «украинском государстве» не могло быть и речи.
Казаки заботились только о своей личной выгоде. И ради их осуществления они резали друг друга и простой народ, призывали на территорию Малороссии то поляков, то татар, то турок. Не гнушались «лыцари» и наемного сброда из, немцев, румын, венгров, сербов... Захватившие Малороссию «казаченьки» превратили ее огромную Запорожскую Сечь, подчинив весь край своей дикой системе управления. Отсюда постоянные перевороты, свержения гетманов, интриги, борьба друг с другом многочисленных группировок, измены, предательства и невероятный политический хаос, царивший всю вторую половину 17 века. Казачье буйство само по себе ничего страшного не представляло, с ним легко было справиться. Опасным делала его близость Польши и Крыма. Каждый раз, когда казаки приводили татар или поляков, москвичи терпели неудачу. Так было под Конотопом, так было под Чудновым. Казаки знали, что они страшны возможностью своего сотрудничества с внешними врагами, и играли на этом.
В этом плане показательны сделанные современниками описание казацких нравов.
Боярин Василий Шереметев, попавший в плен к полякам, выданный ими татарам, и проведший в плену в Крыму 21 год, описывал в письме к царю Алексею Михайловичу свое впечатление от татарского Курултая или, как он его называет, «думы»: «А дума басурманская похожа была на раду казацкую; на что хан и ближние люди приговорят, а черные юртовые люди не захотят, и то дело никакими мерами сделано не будет».
Венгерский посол на приеме у Богдана Хмельницкого не смог сдержаться и сказал на латыни: «Занесло меня к этим диким зверям!»
Преемник Брюховецкого, Демьян Многогрешный, признавался: «Желаю прежде смерти сдать гетманство. Если мне смерть приключится, то у казаков такой обычай – гетманские пожитки все разнесут; жену, детей и родственников моих нищими сделают; да и то у казаков бывает, что гетманы своею смертью не умирают; когда я лежал болен, то казаки собирались все пожитки мои рознести по себе».
Для удержания в повиновении и защиты от своих же казаков уже с конца 60-х годов 17 века полковники начинают заводить себе «компании» – наемные отряды. Для этих же целей создают себе гвардию и гетманы, причем она чаще всего набиралась из иноземцев. При Хмельницком состояло 3 тысячи татар, правобережные гетманы нанимали поляков, а Мазепа выпросил у московского правительства стрельцов для охраны своей персоны. По этому поводу иностранный наблюдатель заметил: «Гетман стрельцами крепок. Без них хохлы давно бы его уходили. Да стрельцов боятся».
Никакого государства эти казаки-разбойники не могли создать в принципе, ибо этому разбойному племени была чужда оседлая жизнь на земле и крестьянская работа. А «казачья демократия» в действительности была ни чем иным, как охлократией – властью толпы. Не создав своего государства, казаки явились самым буйным людом и в тех государствах, с которыми их связали исторические судьбы.
Здесь нужно ответить на возникающий у читателя вопрос: а почему в этом повествовании не упоминаются «подвиги» Мазепы? Ответ прост – описание деяний этого мерзавца займет места не менее, чем описание казачества вкупе с описанием «Руины» второй половины 17 века. Поэтому ограничусь одним лишь определением, которое высказал уважаемый «национально озабоченными» Н.Костомаров, посвятивший Мазепе под конец своей жизни обширную монографию. Вот каким представляется ему это божество самостийников: «Гетман Мазепа, как историческая личность, не был представителем никакой национальной идеи. Это был эгоист в полном смысле этого слова. Поляк по воспитанию и приемам жизни, он перешел в Малороссию и тем сделал себе карьеру, подделываясь к московским властям и отнюдь не останавливаясь ни перед какими безнравственными путями. Самое верное определение этой личности будет сказать, что это была воплощенная ложь. Он лгал перед всеми, всех обманывал – и поляков, и малороссиян, и царя, и Карла, всем готов был делать зло, как только представлялась ему возможность получить себе выгоду или вывернуться из опасности».
Тем читателям, кто интересуется Мазепой, могу посоветовать прочесть «Изменник русского царя» В.Рябчикова (ua.mrezha.ru/mazepa.html) и «Мазепа» С.Соловьева (ua.mrezha.ru/maz-sol.htm).
Комментарии
-
-
07.08.2008 в 23:21-
-
08.08.2008 в 12:54